Я улыбнулась ему, жалко не видит:

- Юсенька, приезжай ко мне вино пить. Правда, мне строго настрого запретили алкоголь, никотин и антидепрессанты... Но, думаю, от пары бокалов ничего не будет.

Юся приехал. Загорелый, вихрастый, без очков и галстука. Поездка к родителям, несомненно, пошла ему на пользу. Мелкий остался там набираться здоровья в чистом уральском климате.

Мы выпили вина в полнейшей тишине.

- О ком скорбим? – я похлопала Юсю по плечу и улыбнулась, - Юсь, жизнь, в общем-то, замечательна, и нет повода обижаться на нее.

Мы все делаем сами.

Юся согласно тряхнул вихрами и поднял бокал:

- Давай за то, чтобы то, что мы делаем, не давало нам повода обижаться на жизнь!

- Ну ты завернул! Но, в общем, правильно. Знаешь, раньше, когда мне приходилось куда-то добираться на метро, я сидела в вагоне и просила небо о большой настоящей любви. Такой, чтобы крышу прочь, чтобы бессонница и аритмия, кофе ночью и лихорадочный блеск в глазах... Не подумала я о том, что в метро преисподняя ближе, нежели небо.

- Ты думаешь, любовь от дьявола?

- Не знаю... Сумасшедшая, сбивающая с ног, заставляющая ненавидеть всех и вся, кроме одного человека – может быть. Любовь должна быть спокойной, как полноводная река, и такой же насыщенной. А если тебя крутит и бьет в водовороте, если у тебя возникают мысли о самоубийстве, если в тебе бушует негатив ко всему миру, что это?

Юся задумчиво потягивал вино – искал слова. Но не всегда есть правильные слова. Не придумал мир универсальных слов. Я хочу сказать Ей: «Я люблю тебя», но в эти три слова, в эти три банальных слова не вмещается буря, разрывающая меня...

Иногда я понимаю парней, которые колошматят на автостоянке бейсбольными битами чужие машины. Мгновенная опустошающая вспышка, выплеск ярости и злобы, хрустящая осколками на асфальте ненависть. А потом – прохладное спокойствие внутри, только пальцы дрожат, отходя и успокаиваясь... А если всё остается в тебе?! Адская топка, убивающая исподволь.

Юся хрустнул пальцами и неловко начал:

- Знаешь... Тебе нельзя одной быть. Ну, по крайней мере, сейчас. Вдруг ты опять поесть забудешь... Посмотри на себя – ты же скелет ходячий!

Он взял меня за руку и обхватил запястье большим и указательным пальцами.

- Хочешь меня окольцевать?

Юся поморщился:

- Зачем ты так. Помощь предлагаю.

Я мягко разъединила этот теплый живой браслет и погладила Юсю по плечу.

- Солнышко, помощь нужна тем, кто в ней нуждается. Тем, кто глазами ищет пристанище в других глазах. Тем, кому еще можно помочь. Я же однажды неправильно взмахнула крыльями, и завертело испуганный белый комок в жестоком штопоре... А из штопора нужно выходить без посторонней помощи...

На следующий день я разместила объявление в газете о продаже своего барахла: двуспальная кровать, шифоньер, стол письменный, стол обеденный, книжные полки, книги с этих полок, телевизор, магнитофон, два кресла, декоративная лиана, чешская люстра, разношерстные стулья и табуретки, один пуфик, кофеварка, холодильник, маленький диван и много-много-много прочей ерунды, заполонившей мою жизнь. Все то, что невозможно было продать, я безжалостно выбросила: старые игрушки, журналы и письма, выношенные вещи, впитавшие в себя запахи, эмоции, впечатления пережитых зим и весен...

Теплый рыжий безнадежно устаревший свитер. Он был на мне морозным январским вечером на даче у однокурсника. Там я познакомилась со своим будущим бой-френдом, который сразу же произвел на меня неизгладимое впечатление – яркий, красивый до неприличия, одетый с небрежным шиком в какие-то заграничные шмотки. Все отправились фотографироваться на улицу, а мы сидели на полу у камина, пили превосходное бордо, болтали о каких-то пустяках. А в воздухе витала такая сексуальная энергетика, что, казалось, между нами проскакивают искры. Он наклонился ко мне, прижался щекой к плечу и засмеялся:

- Колючий...

Странно... От свитера до сих пор пахло заснеженными елями, огнем и мужским парфюмом. Я смяла свитер и равнодушно кинула в коробку.

Через пару недель я была как погорелец в одночасье оставшийся без годами наживаемого хлама. Правда, в отличие от погорельца у меня от этого предприятия осталась на руках энная сумма, которую можно было потратить на приобретение хлама нового, не несущего на себе суровый отпечаток прошлого. Чем я собственно и занялась, развив в этом направлении кипучую деятельность.

Мать, увидев мою абсолютно голую квартиру, всплеснула руками:

- Где отцовский комод?

На родительскую свадьбу какой-то хороший папин друг привез огромный черный комод с блестящими ручками. Комод был перевязан шпагатом на манер подарочной ленточки. В детстве он частенько нагонял на меня уныние и страх – в черной лакированной поверхности мерещились мне монстры и чудища, глазеющие в уютный мирок моей комнаты из какого-то потустороннего мира. Развод родителей и раздел нажитого имущества привел к тому, что страшный комод очутился в моей квартире.

- У тебя мебели пока немного. Возьми, пригодится, - сказал отец, виновато глядя в сторону. Он думал, что вновь перевязанный шпагатом на манер подарочной ленточки комод как-то приглушит чувство утраты, вызванное отцовским уходом к другой женщине. Вообще чувство вины очень часто заставляет человека совершать неверные поступки. Нет, он вовсе не хотел откупаться комодом, но чувствовал себя именно так. И заставил меня чувствовать то же самое. Мы неловко молчали, глядя в загадочную поверхность комода. И видели там каждый своих монстров...

- Где комод? – громко повторила мать. Судя по всему, он для нее был каким-то мрачным символом, семейным тотемом, который при любых обстоятельствах должен оставаться в родных стенах.

- Комод... Ах, комод! Ммм... Он в хороших руках. Да, именно так – в хороших руках! Чудный дедулька в шляпе-канотье сказал, что это именно то, что он искал.

Мать недовольно пожевала губами. На обиженном лице лежал отпечаток терзавшего ее сомнения – в своем ли я уме. Она проворчала: «Делай, как знаешь...» и ушла, громко хлопнув дверью, выразив тем самым свое недовольство.

Меня всегда удивляло это ее выражение: делай, как знаешь. Господи, если бы я знала КАК! То, что я вчера считала правильным и незыблемым, сегодня становилось сомнительным и жидким, как растаявший пломбир. Я плутала по собственной жизни, будто загулявший студент по чужому городу. Но все же не очень прибыльную продажу комода я записала в дела стОящие. От монстров нужно избавляться...

...

В разгар ремонта нагрянул бывший. Он скептически осмотрел отодранные от стен обои, пол, усеянный стружкой и кусками штукатурки, меня в джинсовом потрепанном комбинезоне и ярко-красной надетой козырьком назад бейсболке, ухмыльнулся и протянул шуршащий целлофаном и бумажными лентами букет.

- Здравствуй... Ремонт затеяла? Дело хорошее. Позвонила бы – приехал, помог.

Я взяла букет и кинула его на засыпанный строительным сором подоконник.

- Спасибо.

Он осторожно прошелся по комнате, стараясь не запачкать одежду и стильные новенькие туфли.

- Возводишь очередную Башню? Учти, когда она рухнет, твои строители перестанут понимать друг друга... Хаос, неразбериха...

Знакомый сюжетец, не находишь?

- Ты зачем пришел?

Он поднял вверх руки:

- Ну-ну-ну... Не заводись. Я с мирными намерениями. Без змей и скорпионов. Чаем угостишь?

- У меня электричества нет. Могу предложить яблоко.

Бывший засмеялся:

- Яблоко... Символично. – Он закрыл глаза и процитировал сам себя. – Прохладное яблоко взял он из теплой руки. Многие после писали о нем стихи. О нем и о яблоке.

- Бедняжка, - съязвила я.

- Ой, - он улыбнулся. – Узнаю мою девочку. Говорят, стрессы стимулируют выработку огромного количества защитных веществ. После всех твоих перипетий ты должно быть в броне.

- Так зачем ты все-таки явился? – Пустая болтовня с бывшим начала меня утомлять. Да и дел было невпроворот. Однако обидное «явился» его ничуть не задело.

- Я долго думал. И решил тебя простить.

- За что?

- Ну как... За ту поездку. За измену. В общем...

Я улыбнулась:

- Я не о том. За какие такие заслуги ты решился меня простить? И что за этим твоим прощением должно последовать?

Он сумрачно посмотрел на меня. Я знаю, что ему претят всяческие выяснения отношений. От всех «как» и «почему» ему взвыть хочется. Но, видимо, он настроился решительно:

- Не за заслуги... Мы хорошая пара. Нельзя же несколько лет серьезных отношений выкинуть псу под хвост...

Начал он хорошо, но закончил паршиво:

- Из-за какой-то девки.

Я прикусила губу и отвернулась к окну. На подоконнике лежал, поразительно не вписываясь в обстановку, большой букет. Я повернулась к бывшему и устало сказала:

- Понимаешь, мы с тобой как твой букет и моя квартира. Ты – яркий, пафосный, манящий. И я - обрывки газет столетней давности, пустота и неизвестность...

Надеюсь, он понял, что я хотела сказать.

...

Я люблю свечи. Поздним вечером сижу посреди своего разоренного жилища на куче какого-то строительного мусора, ем яблоко и, прищурившись, смотрю на дрожащий золотой огонек. Он ласков и совсем не опасен. Ангел, танцующий на кончике иглы. С ним мне не одиноко и совсем не страшно в пустой квартире. Между мной и танцующим ангелом стоит телефон. Я хочу протянуть руку и набрать Ее номер. Просто чтобы удостоверится, что с Ней все в порядке. Просто чтобы услышать Ее «алло» или «пошла ты к черту». Просто чтобы сказать ей «это я».

Но у меня есть как минимум три причины не делать этого:

Во-первых, уже слишком поздно, Она спит.

Во-вторых, уже слишком поздно, Она спит не со мной.

В-третьих, уже слишком поздно, Она давно вычеркнула меня из списка тех людей, которым позволено так поздно названивать и радоваться, услышав Ее сонный хрипловатый голос.