Думать о женитьбе у Деймона не было ни времени, ни желания. Он довольствовался короткими интрижками с томными красавицами, обладательницами идеальных пропорций, длинных ресниц и холодных ладошек. Деймон всегда любил чрезмерно худых, как бы надломленных, таких беззащитных и прохладных. Они напоминали ему Анну, ту фарфоровую статуэтку с пылающим огнем в груди, с которой все так красиво начиналось несколько лет тому назад.

Нет, он и не думал ее забывать. Каждую ночь, ложась в постель один, и каждое утро, просыпаясь и по-холостяцки потягиваясь во всю диагональ огромной кровати, он минуту-другую оживлял в памяти ее неизменный образ, не стареющий и не блекнущий с годами. Каждый год, повинуясь напутствию «фейсбука», он отправлял Анне несколько строк в качестве поздравления с днем рождения, а также шикарный букет алых роз по неизменному адресу. Она всегда довольно сухо его благодарила, хотя за этой сухостью стояла едва сдерживаемая одержимость, не отпускавшая и не слабеющая с годами.

-66-

У Анны были другие мужчины, но все то были мимолетные романы, которые ничем не заканчивались. Она удовлетворяла свою физиологическую потребность и тотчас теряла интерес. О том, чтобы знакомить кого-то из кавалеров с дочкой и речи быть не могло. Она дистанционно следила за жизнью и успехами Деймона и радовалась за него и оттого, что он так и не женился, и не был замечен в длительных отношениях с какой-нибудь светской красавицей, которая могла бы составить ей, Анне, достойную конкуренцию, а еще того хуже, не приведи Господь, оказаться в чем-то лучше нее.

В день накануне тридцатипятилетия Анной овладела настоящая суровая хандра, еще немного, и до депрессии недалеко. Жизнь не удалась, работа скучная и неинтересная (спокойное болото с предпенсионного возраста коллегами, которое поначалу так радовало своим спокойствием, под конец доконало Анну), карьерного роста никакого, мужа нет, хорошо хоть есть дочь.

На следующий день была запланирована небольшая пирушка с ближайшими подругами и их мужьями и детьми по случаю дня рождения Анны, но ей вдруг так захотелось все отменить и проваляться весь день под одеялом. Опять все будут желать ей скорее выйти замуж и найти отца для Агнии. Опять главной темой вечера станет ее неудавшаяся личная жизнь.

Если бы не Агния, Анна бы так и сделала – послала бы все на три веселых буквыи отменила бы вечеринку. Но дочка готовилась к празднику больше, чем сама Анна. Вот сейчас, запершись в соседней комнате, предательски похожая на Деймона Агния собственными руками изготавливала подарок для мамы. Внешность, повадки, цвет глаз и цвет волос, структура кожи и ногтей – все то, что она так хорошо знала, – было у Агнии точь-в-точь как у Деймона. Она опять провалилась в воспоминания о Деймоне как в омут. Она могла проводить так час-два-три, балансируя между мечтой и реальностью, представляя себе разные сюжеты, по которым могла бы развиваться их с Деймоном общая история, которой теперь больше не существовало…

Делать было нечего, время и место было назначено, с самого утра предстояло сделать укладку и макияж, принарядить Агнию, проверить, все ли готово в ресторане. В общем, уйма дел и хлопот, которые прекрасно отвлекают от ненужных мыслей.

Подготовительная часть дня пролетела стрелой, и наступил черед праздника. Гости быстро прибывали и заполняли изящно сервированный праздничный стол.

Хозяйка вечера в обнимку с дочкой мило улыбалась гостям и целовала каждого в щеку. От счастливой мины начинало ломить скулы, но стоило расслабить напряжение лицевых мышц, как лицо тотчас становилось каким-то грустным и расстроенным, так что Анна изо всех сил «держала марку» и продолжала улыбаться все прибывающим и прибывающим во весь рот, обнажая белоснежные ухоженные зубы.

По прошествии сорока минут она стояла уже как зомби, ожидая, когда же можно будет расслабиться, снять с себя тесное платье и засесть с любимой книжкой под теплым пледом. От этой приятной мысли по лицу пробежала и остановилась легкая, теплая и искренняя улыбка удовольствия, которую прервало неожиданное появление следующего гостя.

Одетый в безупречный, идеально сидящий по мужественной фигуре темно-синий костюм из дорогой ткани и светло-коричневые ботинки из тонкой кожи, с огромным букетом высоких темно-красных роз цвета венозной крови, в дверях стоял Деймон и улыбался Анне нежной улыбкой, за которую она готова была все ему простить и тотчас же бросить все к его ногам.

Анна мгновенно сделала жест рукой, намереваясь поправить прическу, которая до настоящего момента ее как будто и не волновала. Повинуясь зову сердца, она сделала шаг навстречу Деймону и почувствовала, что еле стоит на ватных ногах, а коленки дрожат как тогда…

Она приняла букет и прижала его к себе, игнорируя попытки сотрудницы ресторана взять у нее цветы и поставить в специально предназначенную для такого случая вазу.

Пока Анна стояла в оцепенении, Деймон с удивлением смотрел на ее дочь – свою точную копию. Не будучи в состоянии скрыть эмоций, он переводил взгляд с матери на дочь, моргая и улыбаясь. Анна поймала этот взгляд и едва заметно ему кивнула, как бы подтверждая его догадку – «Да, эта маленькая красавица – твоя родная дочь».

Этот кивок подействовал на Деймона словно отрезвляюще. Он выпрямился, стряхнул с лица неловкое выражение, твердым голосом произнес слова поздравления и, отказавшись от бокала вина и сославшись на полную занятость, быстро покинул заведение, перед этим поцеловав Анну в уголок губ, а Агнию – в розовую, пылающую от смущения щеку.

Не в состоянии больше находиться на ногах, Анна прошла за стол и попросила официанта налить ей бокал шампанского. «Пусть все остается так, как есть. Он всегда будет в моем сердце лучшим мужчиной, а в моих фантазиях лучшим мужем и отцом нашей дочери. Все лучшее, что могло между нами случиться, уже случилось в моих мечтах. А потому и нечего жалеть, что он уехал. Часто реальность настолько не оправдывает наших ожиданий, что мы умереть бываем готовы от несправедливости. А все потому, что слишком много просим, слишком много мечтаем».

В тот вечер своего тридцатипятилетия Анна и представить себе не могла, как долго еще не увидит Деймона. С того самого вечера она каждый день проживала так, как будто ну вот сейчас, вот в эту самую минуту Он встретится ей на пути в супермаркет или приветливо махнет рукой на заправке.

Каждый день Анна начинала с тщательного туалета – контрастный душ, укладка волос феном, легкий естественный макияж «без макияжа». Каждый день перед выходом на улицу она продумывала, что наденет. Всегда носила каблуки.

Агния сызмальства стала копировать маму, выпрашивая себе красивые платьица, банты, туфельки, а также капельку маминых духов и ее туфли «померить».

Агния росла модницей и красавицей, с самого детства имела стройную фигурку и милое личико, которое с годами становилось все красивее глубокой восточной красотой, которую девочка унаследовала от импозантного отца-грека.

-67-

Над Анной, казалось, время не властвовало совсем. Когда дочке исполнилось восемнадцать, она, «самая красивая мама на свете», как ее любовно-гордо называла Агния, по-прежнему имела девичью фигуру, осиную талию, подтянутый трицепс, высокую «бразильскую» попку и идеальные стройные ноги. Со спины их с дочкой можно было принять за ровесниц, что, собственно, довольно часто с ними и случалось.

У Анны не переводились поклонники, их было едва ли не больше, чем у ее дочери Агнии, они даже в шутку соревновались между собой в количестве ухажеров. Но вот качеством ни один из них не мог угодить – не нашлось в целом мире того мужчины, который заставил бы Анну забыть Деймона.

Она все ждала его. Каждое утро просыпалась с мыслями о нем. Каждую ночь засыпала, вспоминая его лицо и гадая, как он, изменился ли, здоров ли, женился ли, где и с кем живет. Она почему-то была уверена, что Деймон так и не расстался со своей свободой, которая, как Анна справедливо считала, встала между ними годы назад и не позволила им быть вместе.

Подруг у Анны почти не было. Лишь изредка она созванивалась то с одноклассницами, то с однокурсницами. Даже с Радой перестала общаться. Как только с горизонта пропал Деймон, «сеансы спиритизма» перестали быть ей интересны, а вместе с ними утратила привлекательность и сама дружба с вещей «Птицей-говорун» Радой Гамаюн.

И вот однажды Анна проснулась среди ночи от странного сна, чего с ней обыкновенно не случалось. Ей приснилась Рада. Она трясла Анну за плечо и пыталась разбудить, чтобы сообщить нехорошую новость о себе и просить о помощи. Анна слово в слово запомнила их «виртуальный» диалог:

– Аннушка забыла меня… Но я тебя не осуждаю. Наша связь идет через века, и даже несмотря на отсутствие материального контакта, нас уже не разлучить. Мы скоро встретимся снова. Волею небес я должна сообщить тебе нечто очень важное. Как водится, новостей у меня будет две. И я спрошу тебя, с какой начать. Ответ мне наперед известен.

– Рада, я чувствую себя виноватой перед тобой. Как будто использовала тебя, когда мне была нужна информация о Деймоне. А когда актуальность постижения вселенских тайн вместе с романом всей моей жизни для меня пропала, то и я исчезла из твоей жизни, не заботясь, а нужна ли я тебе.

– Ты платила мне, так что виноватой себя не чувствуй. И, повторюсь, мы общались и продолжаем общаться, не общаясь. Наша связь не переставала длиться. Так с какой новости мне начать?

– Ты знаешь ответ. Давай сначала плохую.

– У меня нашли рак.

– Б..ь! – Анна редко позволяла себе сквернословие, но на этот раз не смогла подобрать более подходящего эпитета для выражения крайнего недовольства несправедливостью жизненного устройства.

– Меня может вылечить Агния. У нее дар целительства, который нужно лишь открыть, подобно двери сокровищницы, ключ к которой есть только у одного человека. У меня то есть. Я пробужу ее дар, а она в качестве платы вылечит меня. Так когда вы приедете?