дить строго, то его поступок можно было бы расценить как совершенное преступление, но иногда

преступления должны быть оправданы и прощены…

- Я Вас не понимаю…

- Ваш брак может быть расторгнут всего через несколько недель… Даже церковь не обязывает

Вас и далее быть связанной с человеком, который на самом деле никогда и не был Вашим мужем…

- Это – правда!..

- Раньше, чем через месяц Вы будете полностью свободны. Вы успокоитесь, и тогда я осмелюсь

спросить Вас: “Вероника, Вы хотите стать моей женой?..”

- Бело!..

- Я знаю, что Вы меня не любите, но, возможно, сможете полюбить меня и предпочтете другим

– более молодым, блестящим и стройным, более знатным и родовитым… и фортуна будет к Вам снис-

ходительна…

- Друг мой!..

- Другим, которые будут как эти большие отели, куда я захотел отвезти Вас… и которые Вы

204

отвергли из-за роскоши и блеска. То, что я Вам предлагаю, – это золотая середина, искренняя, предан-

ная и верная любовь без потрясений… Мы вычеркнем прошлое, и в этом старом и романтичном го-

родке на берегу реки Вы станете легендарной королевой, которую народ станет расспрашивать о том, как повезло месье Бело и какая большая удача выпала ему… Вероника, ответьте мне честно: я могу

надеяться?..

- Вам вовсе не нужно надеяться. Я согласна на Ваше предложение руки и сердца и тоже поста-

раюсь дать Вам немного счастья…

- Ох, Вероника!..

Одно мгновение Бело казался ослепленным, сбитым с толку: его щеки покраснели от счастья, от переживаний дрожат его толстые, чувственные губы человека, испытавшего все и отведавшего

вкус всех бокалов, преподнесенных жизнью. Но он замечает, как слегка дернулось утонченное лицо

этой чудесной женщины, как сжались ее губы, с трудом произнося эти слова, и в его слишком мудрых

глазах появляется тень сомнения.

- И тем не менее не отвечайте мне, Вероника… Подождите…

- Мое решение не изменится…

- Я больше кого бы то ни было хочу, чтобы оно не изменилось, и все же мы должны подо-

ждать… А теперь, когда Вы отлично устроены, я должен удалиться…

- Вы не будете жить в этом отеле?..

- Если бы Вы лишили меня надежды, я остался бы рядом с Вами… А теперь позвольте мне счи-

тать считать себя немного Вашим женихом. Это неправильно, по крайней мере, в моей стране счита-

ется неправильным, жениху и невесте жить под одной крышей. Это – не сельва, дорогая. Здесь есть

определенные требования и социальные условности…

- Вы думаете обо всем!... Вас волнуют вещи, для меня не существующие: свет, общество, для

меня все кончено…

- Вы пересекли эту страну, чтобы избавить свое имя от тени подозрений… Поскольку я Вас

люблю, я не имею права никого просить, чтобы обо мне думали, как об отце… А кроме того есть мно-

жество дел в Рио, и я должен начать их, как можно скорее…

- Бело… Мой единственный друг!.. Вы подумали, что оставляете меня одну…

- Я буду навещать Вас так часто, как Вы того пожелаете. Звоните в отель “Палатино” в любой

момент. И не считайте себя связанной со мной. Ведь Ваша сильная и отважная душа найдет свою до-

рогу, оставляя бедный кров моей дружбы, как путешественник, бредущий в пустыне, должен поки-

нуть походную палатку, чтобы отыскать свой путь, глядя на звезды…

- Бело!..

- Мадам, я – у Ваших ног…

Бело наклонился, чтобы поцеловать ей руку. Затем этот милый человек удаляется, оставив Ве-

ронику на террасе. Вероника глядит ему вслед, но не замечает его, потому что все для нее – и синее

небо, и уходящий человек, и изумительно дивный вид, расстилающийся у ее ног, – стирается, расплав-

ляясь в воспоминании единственных глаз – темных, горящих, терзающих, как угрызения совести, то-

скливых, серых глаз!..

***

- Джонни!..

Подавляя в душе боль и тоску, закрыв лицо руками, Джонни сообщил родителям о трагиче-

ском происшествии, стоившем Вирхинии жизни. Дрожа от печали и тревоги, донья Сара обняла мужа.

Семья Кастело Бранко находится в небольшом зале суда, где Джонни необходимо было заполнить

протокол. Неподалеку от этого места судебный врач осматривает искалеченное тело той, кто всего

лишь несколькими часами ранее была счастливой невестой.

- Боже мой!.. Господи, Боже мой… это – ужасно!..

- Иногда судьба оказывается более неумолимым и безжалостным судьей!..

- Нет, отец!..

205

Донья Сара подошла к сыну, прервав его на полуслове…

- Не считай себя виновным, ты не виноват!.. На всей земле нет человека лучше тебя. Не вини

себя, или меня убьют угрызения совести от того, что я подтолкнула тебя к этой свадьбе, которой ты

никогда не желал. Я была слепой и плохо соображала. Если чья-то совесть должна чувствовать себя

замаранной всем этим, то не твоя, а моя, Джонни…

- Пожалуйста, хватит!.. Довольно… Ни к чему терзаться и доводить себя до сумасшествия, ко-

гда ничего уже нельзя исправить… Нужно успокоиться и посмотреть на вещи трезво, в их истинном

свете, не впадая в крайности. Мы все стали жертвами чудовищной лжи. Скверный поступок Вирхи-

нии был, как брошенный с высоты камень. Он упал и рикошетом ранил и тех, и других. Совершая

плохой поступок, никто никогда не знает и не может измерить глубину того, к чему могут привести

последствия этого поступка… На этот раз жизнь была справедлива, и самой большой жертвой оказа-

лась та единственная, истинная виновница всей этой кутерьмы, этого скандала…

Дверь отворилась, давая проход Хулио, к которому и устремляются все взгляды…

- Судебный секретарь придет через несколько минут…

- Они уже вынесли вердикт?..

- Они сняли с тебя всю ответственность, Джонни…

- Как…

- Я поговорил с судьей, посвятил его в некоторые предыдущие детали, какие ему необходимо

было узнать.

- Что ты рассказал?

- Он – отличный человек… Давний друг моей семьи. Он и так все понял, так что мне почти не

нужно было говорить. Он пообещал мне остановить возможные комментарии…

- Хулио, сынок, как мне отблагодарить тебя!..

- Но я не сделал ничего особенного, все справедливо… И кроме того, Джонни мне, как брат, се-

ньора, и я искренне считаю, что никто не может бросить ему обвинение… Идем отсюда… Уйдем.

Вдобавок, необходимо противостоять всему этому, Джонни. Подумай, что могли случиться вещи и

похуже…

- Это так… Вернемся домой.

- Остается одна деталь… Это неприятно, но я обязан спросить… Что с трупом Вирхинии?..

- Она была Кастело Бранко!.. Ее тело будет покоиться в фамильной часовне. Мы закажем от-

служить пятьдесят месс за упокой ее души и от всего сердца сможем оплакать ее несчастную жизнь и

заблудшую душу, избравшую непристойную дорогу зла…

***

- Тащи виски!.. Большой стакан и оставь бутылку…

Элегантный официант, поклонившись, удалился, чтобы спустя минуту вернуться к Деметрио с

его заказом. Деметрио обосновался в самом дальнем углу роскошного бара отеля “Палатино”. Этот

день был очень щедр на события, и сейчас на часах уже одиннадцать вечера.

Тремя глотками Деметрио опрокинул в себя широкий стакан, почти до краев наполненный

виски, чтобы стать, как никогда, более мрачным и задумчивым. Целиком погрузившись в себя, он не

слышит шаги и не замечает приближающегося к нему человека. Этот человек смотрит на Деметрио

так, словно хочет оценить и измерить грусть и тоску его души…

- На Вашем месте я пил бы помедленнее, месье Сан Тельмо…

- Бело!..

- И пил бы что-нибудь менее крепкое… В конце концов виски обжигает нутро…

- Где Вероника?.. Я искал ее во всех отелях Рио. Я обежал все пляжи Копакабаны… Я спраши-

вал о ней и в пассажирских агентствах… Где Вы ее спрятали?..

- Я могу присесть рядом с Вами?..

- Мне безразлично, куда Вы сядете. Единственное, что мне нужно – это Ваш ответ на мой

вопрос…

206

- Официант!.. Бутылку французского полусухого шампанского и хорошо охлажденного…

- Месье Бело, где Вероника?..

- Там, где ей захотелось быть. В удаленном, тихом местечке, где ее нервы обретут необходимый

ей покой. Сначала я привез ее в этот отель, но она отказалась даже войти.

- Что это за место, куда Вы ее отвезли?..

- Как Вы понимаете, это – хотя и скромное, но весьма достойное место…

- Я не об этом спрашиваю. Я хочу знать его точный адрес, о нем я и спрашиваю с полным на то

основанием, имея все права, поскольку дело касается моей жены…

- Это не я, месье, а она оспаривает эти права… Это она не хочет Вас видеть…

- Вы уверены?..

- И Вы тоже…

- Это – правда. Хоть я отчаянно боролся с собой, я чувствую, что схожу с ума от ревности и гне-

ва… От ревности, да – от ревности!.. Я не в состоянии скрыть свои чувства, которых должен был бы

стыдиться. Глупая, нелепая, смешная ревность к Вам, месье Бело…

- Ваше утверждение не слишком лестно. Но хорошо, что моя собственная любовь хладнокровна.