— А Элина куда-то уехала?

— Не совсем…

Голос Алекса изменился. Вероника забыла о своем смущении и вновь повернулась к нему.

— Что-то случилось?

— Она сейчас в милицейском участке… Я как раз оттуда возвращался…

Вероника приоткрыла от изумления рот и с выражением полного недоумения уставилась на Алекса.

— Ее сегодня ночью в клубе задержали с поличным при распространении наркотиков.

— Наркотиков?! Элину?! — Вероника с трудом верила в услышанное.

— Мне позвонили сегодня рано утром, и я поехал в участок. Сказали, что пока все подробности выясняются. Но, что она, вроде как, уже привлекалась по делам, связанным с наркотиками. А здесь она с кем-то связалась. Должно быть, подзаработать хотела…. Я ничего не знал…

— Но за это же срок дают?

— Да…

— И как же ты теперь?

Странное и немного блаженное состояние невесомости полностью исчезло. Мысли начали путаться. Алекс опустил голову и молчал. Соня завозилась на руках у Вероники и начала хныкать.

— Может, она есть хочет? — предположила Вероника, желая вывести Алекса из мрачной задумчивости. Он встрепенулся, поднял голову и озабоченно произнес:

— Я же со всеми этими делами за детским питанием забыл сходить! Тут немного осталось. Сможешь покормить? А я сейчас в магазин быстро сбегаю и нам, заодно, к чаю что-нибудь куплю.

Вероника кивнула и, взяв Сонину бутылочку, стала кормить девочку, а Алекс побежал в магазин. Через пятнадцать минут раздался звонок. Вероника, оставив Соню в кроватке, подбежала и, в полной уверенности, что это Алекс, открыла дверь.

На пороге стояла соседка Алекса, баба Тома.

— Ой, ты Вероника, кажется?

Вероника изумленно уставилась на бабку, которая своим мощным торсом загородила практически весь проход.

— Леша у меня одеялко Сонечкино оставил. Вот, возьми-ка. А сам-то он дома?

Алекс что, оставляет Соню у этой вредной тетки? Она же его на дух не переносит, как же она с его ребенком согласилась водиться?

— Нет… — наконец, обретя дар речи, кое-как выговорила Вероника. — Он в магазин пошел, придет сейчас.

— Он мне говорил, что какой-то знакомой из подъезда дочку оставлял. Это, должно быть, ты была? — Баба Тома смотрела на нее проницательным взглядом.

Вероника кивнула. Соседка как-то незаметно вплыла в пространство квартиры, отодвинув Веронику назад, и притворила дверь.

— Ох, и с бабой ему не повезло, скажу я тебе! Такая стервожина. А на вид-то красавица писаная. Вот ведь и не влезешь в душу-то, не разберешься сразу. Я-то порадовалась за него сперва. Думаю, мать умерла, земля ей пухом, да парень-то хоть не один останется. А тут такое! Никакого ладу в семье нет! Один скандал! И все из-за нее, из-за змеюки этой. А Лешка-то парень хороший. Ох, хороший. Я благодарна ему как! Он нашего Митьку, внука моего, ведь спас.

Вероника широко распахнула глаза, совершенно не понимая, о чем идет речь.

— Эти бандиты-то местные совсем уж его к рукам прибрали. Сгинул бы мальчишка. А ведь школьник еще. Пропадать где-то стал, ходит сам не свой, грубый, злой. Потом уж выяснилось. Мать в слезы. А Лешка, храни его, Господи, помог. Поговорил там с этими как-то. И все, отстали от мальчишки-то! Отстали! Да, и не одного Митьку он так вытащил, знаю. Хороший парень, хороший!.. А ты, значит, Лешке с дитем водиться помогаешь, — после некоторой паузы задумчиво проговорила баба Тома, вновь посмотрев на Веронику слегка прищуренными внимательными глазами. — Ну, что ж, может, оно и хорошо…

И с этими словами грузная соседка не торопясь развернулась всем своим телом и медленно выплыла за пределы квартиры, оставив Веронику размышлять над только что сказанным ею. И Вероника с замиранием сердца попыталась осознать то, что услышала, и связать с тем, что сказал Наташке ее парень Владик. Получается, что Алекс общался с теми бандитами, стараясь помочь Мишке или еще кому-то… Но долго размышлять у Вероники не получилось. Вернулся Алекс из магазина.

А потом в дверь снова позвонили. И на этот раз не баба Тома…

— Это твоя мама, Ника. — Алекс произнес это тихо и очень спокойно, как нечто само собой разумеющееся. А Вероника почувствовала, как у нее похолодели руки. Но при взгляде на Алекса, от сердца отлегло. Он был спокоен и уверен в себе, и непонятным образом это состояние передалось Веронике. Она вновь подумала о том, что пока Алекс рядом, он всегда защитит ее. По-другому просто не может быть.

Алекс открыл дверь. Мать Вероники сразу же увидела ее.

— Не зря я подумала, что ты здесь! — воскликнула она и добавила тоном, не терпящим возражений:

— Пойдем домой!

— Здравствуйте, тетя Алла, — вступил в разговор Алекс, которого мать Вероники, видимо, решила проигнорировать, как совершенно лишнее звено.

— Вероника, пойдем отсюда!

Вероника стояла в растерянности и смотрела в пол, не рискуя поднять на мать глаза.

— Послушайте, она пришла сюда, потому что хотела. И не стоит на нее давить. Она непременно вернется, когда посчитает нужным.

Мать Вероники обратила на Алекса взгляд, полный негодования и ненависти.

— Она не задержится здесь ни на минуту. Ей нечего здесь делать. И ты сам должен это прекрасно понимать. Она не может и не должна с тобой общаться. — Мать Вероники, не смотря на свою обычную эмоциональность, вдруг стала предельно спокойной. Она хладнокровно и четко излагала то, о чем думала и что считала нужным сказать. Веронике стало жутко от этого спокойствия. — Ей всего семнадцать и она пока еще учится, а у тебя есть семья и ребенок. И для тебя только одного этого достаточно, чтобы обходить Веронику стороной.

Вероника заметила, как тень боли пробежала по лицу Алекса. Его невозмутимость поколебалась. Но это был всего лишь короткий миг. А Мать Вероники продолжала:

— Я не хочу, чтобы ты причинил какой-то вред моей дочери. — Каждое слово она произносила четко, отделяя его от других, и давая понять, что для нее это непустые слова, и другим она тоже не позволит чувствовать их пустыми. — Я не хочу, чтобы ты сделал ее несчастной.

И вновь боль исказила лицо Алекса, будто она была физической и очень сильной.

— Я никогда этого не сделаю. Я не причиню ей никакого вреда и никогда не сделаю ее несчастной. — Алекс произнес эти слова почти шепотом, но отчего-то они были очень ясно слышны, настолько ясно, что казалось, впечатывались в сознание каждым своим звуком, прожигая собой и так накалившуюся атмосферу. И, должно быть, то, как это было сказано, произвело впечатление на мать Вероники. Она замолчала на какой-то миг, а потом вдруг проговорила, глядя Алексу прямо в глаза:

— Алексей, чтобы произносить такие слова в подобной ситуации и подобным тоном, нужно что-то иметь за ними, кроме пустого мальчишеского бахвальства, надутой самоуверенности и желания выглядеть круто. Ты понимаешь это?

В лице Алекса что-то изменилось, но больше это не было гримасой боли. Каждая его клеточка словно осветилась изнутри мягким теплым сиянием.

— Я люблю Нику. — Полушепот вырвался из его губ, взрывая все пространство вокруг нестерпимо яркими искрами. Вероника закрыла глаза, чувствуя, как в груди обрывается сердце и стремительно летит куда-то. И она тоже летит вслед за своим сошедшим с ума сердцем. Но она не падает, нет! Она взмывает ввысь, туда, к облакам, к солнцу, к бескрайним просторам бытия… Но это всего лишь миг, очень короткий миг, миг, в существование которого сложно поверить и невозможно сразу осознать… И этот миг прервался резкой трелью телефонного звонка, которая пронзила воздух. Вероника, как в тумане видела озабоченное и растерянное лицо матери, вновь исказившееся болью лицо Алекса и оранжевое пятно телефона между ними. Все молчали. Телефон не унимался. Алекс снял трубку.

— Алло… — его голос звучал хрипловато и, казалось, дрожал. Было видно, что эмоции, с которыми он произнес это признание, все еще захлестывают его. Но неожиданно все изменилось. Сначала он сделался растерянным, а потом серьезным и сосредоточенным. — Да. Да… Что?.. Не может быть… Когда?

Алекс повесил трубку, опустился на сидение возле телефона и закрыл лицо ладонями.

— Алекс…

Вероника приблизилась к нему.

— Алеша… — она положила свою ладонь ему на плечо. — Что-то случилось?

Не поднимая головы, Алекс пробормотал:

— Элина умерла от передозировки.

И вновь повисло молчание, тягостное, гнетущее. Вероника хотела помочь Алексу, но как это сделать, да еще в присутствии матери не представляла. В сознании все смешалось: признание Алекса и эта ужасная новость… Все это никак не сочеталось, не укладывалось вместе. Несколько мгновений Вероника так и стояла возле Алекса, держа ладонь на его плече. Мама Вероники тоже молчала, видимо, пытаясь разобраться, как будет правильнее поступить в этой ситуации. Алекс все поставил на свои места. Он убрал ладони с лица и нежно прикоснулся к руке Вероники на его плече.

— Ника, иди домой. Я как-нибудь разберусь со всем… — Он поднял на нее глаза. В его взгляде были боль, усталость, отчаяние и любовь, которую он так неожиданно раскрыл перед ней. — Прости…

… А дома ждал длинный и серьезный разговор с матерью. Она не стала ругать Веронику, повышать на нее голос. Все свои эмоции, которые, должно быть, огромным роем метались в ее душе, она загнала под засов, и теперь старалась беседовать с ней спокойно и выдержанно. И, нужно отдать должное, у нее это неплохо получалось. Она вновь перечислила все недостатки Алекса и обрисовала то светлое будущее, в котором хотела бы видеть Веронику, когда та закончит учебу, устроится на работу, а потом обзаведется семьей, выбрав себе в спутники жизни достойного человека.

— Неужели этот Алекс тебе настолько интересен, что ты от Ивана готова отказаться? — спросила мама, внимательно вглядываясь в лицо Вероники.