Люк Девениш - Тайная наследница

— Что же было дальше?

Ида кивнула, наблюдая за закипающим чайником.

— В конце весны 1887 года Маргарет была на девятом месяце беременности. Рождение двойни было удивительным и в то же время вполне предсказуемым, учитывая историю семьи Грегори. Родились две девочки. Первую нарекли Сибил.

Бидди как завороженная смотрела на Иду, уже догадываясь о том, что сейчас услышит. Женщина улыбнулась. Ее глаза сияли.

— Второй была ты, моя драгоценная Бидди. Маргарет — твоя мама.

Бидди, вскочив со стула, крепко обняла Иду, но та еще не закончила.

— После рождения детей не могло быть и речи о том, чтобы Маргарет или Сэмюель оставались в Саммерсби. Маргарет не смогла бы обходиться без посторонней помощи. В этом нет ее вины, но растить и воспитывать дочь она была просто не в состоянии.

— О господи, — пробормотала Бидди.

Ида погладила ее по волосам.

— Здоровье Сэмюеля Хакетта было подорвано после падения с лестницы, тяжелым отравлением и, как я подозреваю, осознанием того, как легко его обвели вокруг пальца. Он стал невероятно рассеянным, иногда вообще не обращал внимания на окружающих. Случившееся сломало его, поэтому Константин-холл стал и его домом.

— Теперь я понимаю, — сказала Бидди.

— Маргарет вернулась в то место, которое уже стало для нее вторым домом. На этот раз ее сопровождал Сэмюель. Он также стал пациентом Константин-холла. Тамошним слугам хорошо заплатили за молчание. Сибил осталась в Саммерсби на попечении Агги. Она надеялась, что сможет скрыть от девочки скандальные обстоятельства, связанные с ее рождением. Насколько мне известно, Агги в этом преуспела. Ты должна хорошо ее знать. Из телеграммы мы выяснили, что ты живешь в Саммерсби…

Бидди охнула, только сейчас все осознав. Слова, приписанные в конце письма миссис Маршал и предназначенные родне Сибил, стали известны ее собственной семье.

— Когда мы получили телеграмму, я почувствовала огромнейшее облегчение, — сказала Ида. — Я настаивала, чтобы они послали ответ, в котором бы сообщили, что с тобой поступили нечестно и пришло время тебе все узнать, но я так понимаю, что они меня не послушались или, по крайней мере, рассказали тебе далеко не все.

Бидди не знала, что ответить.

— Они не знали, кто я такая… да я и сама этого не знала.

Ида покачала головой.

— Нельзя скрывать от детей, кто их настоящие родители. Я поняла это на собственном опыте.

Бидди снова обняла ее.

— Но как получилось, что я стала жить здесь?

— Агги была намерена воспитывать и тебя, — сказала Ида. — Она хотела, чтобы ты росла вместе с сестрой, но Маргарет была категорически против. Она пожелала отдать тебя мне. Когда у меня случился выкидыш, ее слова меня спасли. Маргарет сказала, что мой ребенок не умер, а мирно спит у нее в животе, и не обманула. Ей хотелось, чтобы я стала тебе матерью. Маргарет чувствовала ответственность за меня, а я — за нее. Когда она вернулась в Константин-холл, я поехала туда с ней в качестве личной горничной.

Чайник закипел, и Ида сняла его с газовой конфорки. Хлопоты с завариванием позволили ей немного отвлечься, и она наконец смогла произнести то, что не осмелилась бы сказать при других обстоятельствах.

— Я никому не рассказала о том, что со мной произошло — ни маме, ни тетушкам. Пока ты была еще маленькой, я высылала почти все, что зарабывала, своим родным, лишь бы они держались от меня подальше. На эти деньги выучилась моя сестра Евангелина. Она всегда была умной девочкой. Когда Эви закончила учебу, Агги наняла ее в гувернантки к Сибил. В то же время я перебралась в этот маленький домик в Карлтоне и сменила фамилию, выйдя замуж за очень доброго человека, с которым мы прежде были друзьями.

— Да, он был добрым, — согласилась Бидди.

Она помнила это. А вот его сын Гордон добротой не отличался.

— Я не хотела, чтобы моя семья меня разыскала, — призналась Ида. — И была против того, чтобы ты жила вблизи Константин-холла. Я скрыла от тебя тайну твоего рождения, заставила поверить, что ты обычная девочка, а не богатая наследница. Я ничего не рассказывала тебе о сестре. Теперь я понимаю, что была неправа. Я много раз хотела признаться тебе во всем, Бидди, но каждый раз в последнюю минуту меняла свое решение. Никто, кроме меня, не виноват в том, что я упустила удобный момент. В тот день, когда Сэмюель Хакетт, проследив за мной, постучался в нашу дверь, был одним из худших в моей жизни… Впрочем, не исключено, что он был, напротив, лучшим. Открыв тебе, что он — твой отец, Сэмюель Хакетт покончил с ложью. После этого мы можем говорить друг другу только правду.

Когда Ида и Бидди осушили друг другу слезы и полакомились пирогом, девушка смущенно вспомнила о том, что Льюис до сих пор ожидает ее на улице и, без сомнения, курит самокрутки.

— Господи! Я чуть не забыла о нем!

Ида бросила на нее взгляд.

— Как будто ты смогла бы о нем забыть…

— О чем ты? — краснея, спросила Бидди, понимая, что выдала свои чувства.

Ида махнула рукой.

— Я знала Льюиса Фитцуотера еще тогда, когда он был совсем маленьким, — сказала она. — Его и Джима Скьюса приютили в Саммерсби. Агги заботилась о них, хоть и любила Джима больше.

Бидди вынесла Льюису кусок пирога и чай.

— Я уж думал, что обо мне забыли, — улыбаясь, произнес Льюис, радуясь ее появлению.

Ида была права. Любуясь им в свете заходящего солнца, Бидди поняла, что никогда о нем не забудет. Она безумно любила Льюиса.

Когда он допил чай и доел пирог, девушка поцеловала его на глазах у всего света. Ида, смотревшая на них из-за занавесок, увидела это.

Бидди вошла в дом, держа улыбающегося Льюиса за руку.

— Как я понимаю, состоятся сразу две свадьбы? — подмигнув, спросила Ида.

Немного опешив, Бидди уже хотела сказать матери, что она ошиблась, но бросив взгляд на Льюиса, поняла: он совсем не против.

— Льюис очень тобой увлечен, — сценическим шепотом сообщила Ида.

Разговор свернул к обсуждению планов на будущее, но Ида сказала:

— С прошлым я уже разобралась, а будущее пусть подождет.

Бидди была непреклонна:

— Ты — часть нашего будущего, мама. Не думай, что это не так. Не забывай, я та, кого все называли Тайной наследницей. Если я говорю, что у нас будет счастливое будущее, не надо мне перечить.

— Я уже знаю свое будущее, — немного сердито сказала Ида. — Оно будет таким же, как мое настоящее и прошлое: я буду служить личной горничной мисс Маргарет в Константин-холле.

— Нет, не будешь, — скрестив руки на груди, заявила Бидди.

— Нет? — копируя жест девушки, произнесла Ида. — И с какой стати ты так решила?

— Потому что Константин-холла больше не будет, — заявила Бидди. — Константин-холл остался в прошлом.

— О чем ты говоришь? — недоверчиво спросила Ида.

— Я говорю о том, что мы все должны вернуться в Саммерсби… Мы же семья, не так ли?

Глаза Иды едва не вылезли из орбит.

— Мы семья, — повторила Бидди, — а Саммерсби, несмотря на ужасные сквозняки, собак, бегающих по ночам, сумасшедших, призраков и мошенников, — красивое место, замечательное место, то, что можно назвать своим домом, мама.

Эту новость передали по телеграфу. Поскольку Джим был в Мельбурне, а никто в Саммерсби, кроме него, не умел пользоваться телеграфным аппаратом, послание адресовали в деревню. Оттуда прискакал паренек и передал телеграмму миссис Маршал из рук в руки. Когда появился посыльный, экономка как раз заканчивала стряпать. Прочтя длинное сообщение и хорошенько обдумав его, мисс Маршал пригласила паренька остаться на обед. Проводив его в обратный путь, она вернулась к плите и быстренько испекла рубаб-крамбл[31].

С корзинкой в руке миссис Маршал в сопровождении Джоуи подошла к дальней каменной ограде, в которой была калитка. Распахнув ее, женщина окинула взглядом простирающиеся впереди земли Саммерсби и каменный коттедж вдали. С суровой улыбкой экономка направилась к нему. Песик бегал вокруг нее. Мысли миссис Маршал были сосредоточены на радостной вести. Песика ей прислала из Мельбурна Маргарет. Джоуи был из четвертого поколения отпрысков Билли, которого Маргарет забрала с собой в Константин-холл, и Гавкуни.

Подойдя к коттеджу, миссис Маршал с неодобрением оглядела стоптанные башмаки, а также окурки и прочий мусор. Было слишком уж много доказательств того, что здесь живут одни мужчины. Экономка начала размышлять о том, как обустроить это место. Она решила, что без пеларгоний в горшочках не обойтись.

Женщина постучала, боясь передумать. Оставив корзинку возле ограничителя, мешавшего распахивать дверь настежь, миссис Маршал обошла угол дома. Джоуи трусил позади нее. Экономка искала ящик из-под свечей. Он оказался почти на том же месте, где она оставила его в прошлый раз. Вернув его под высоко расположенное окно, женщина взгромоздилась наверх. На этот раз комната была пуста.

Миссис Маршал слезла с ящика и обошла коттедж с тыльной стороны. Расшатанная дверь висела, скособочившись, на петлях. Она была приоткрыта. Деревянная дверь за ней также была приоткрыта. Поколебавшись, миссис Маршал взялась за дверную ручку. Повернув ее так тихо, как только могла, экономка заглянула внутрь. За дверью была грязная кухня, такая же пустая, как и комната. До слуха женщины донесся странный звук, как будто что-то волокли по полу. Песик насторожил уши и негромко заворчал.

— Тс-с-с, Джоуи, — приказала ему миссис Маршал.