Какой он бледный, подумала Верити, выходя на полянку.

Верити полагала, что нервничать будет она, а Уилл встретит свадьбу со свойственным ему хладнокровием. Однако она чувствовала себя довольно спокойно, витала на облаке счастья и была твердо убеждена, что отныне и во веки веков все у них будет хорошо. Она остановилась, вручила букет Алисии, откинула вуаль и улыбнулась Уиллу. Жених улыбнулся ей в ответ, коснулся ладонью своих губ и протянул ей руку.

Невеста поцеловала отца и подождала, пока лакей поможет ему сесть в кресло, подняла взгляд на жениха и увидела любовь в его глазах.

– Возлюбленная моя…

* * *

– Возлюбленная моя, – проговорил Уилл, положив руку Верити на свой согнутый локоть.

Они стояли на берегу, наблюдая за тем, как маленький флот гребных лодок удаляется от пляжика, унося с собой веселый смех и голоса гостей. На свадебном пикнике, как называл его Уилл, на вине не экономили, и теперь развеселившиеся приглашенные, во главе с епископом и мачехой Уилла, были на пути к более привычному праздничному обеду в старом дворце. Кстати, надо отметить, леди Бромхилл проявила небывалую лояльность и очень помогла им в подготовке церемонии.

– Я очень люблю тебя, – добавил Уилл, глядя на свою новоиспеченную жену. – Ты сильно устала?

– Это вежливый способ поинтересоваться, собираюсь ли я пойти в постель, чтобы поспать или чтобы предаться безумным любовным утехам?

Сердце Верити вытворяло в груди странные вещи, и она не была уверена, что Господь сотворил его для подобных испытаний, но если Уилл способен держать свои чувства под контролем, то и у нее получится. Герцогиням не следует тащить своих мужей в дом через заросли, сгорая от страсти.

– Ты догадлива, – серьезно кивнул он.

– Может, пойдем приляжем, а там увидим?

– Отличная идея! Позволь мне отнести тебя, вдруг ты потеряешь сознание по дороге.

– Если до сих пор не потеряла, то теперь уже вряд ли, – проговорила Верити, уткнувшись лицом в его шею. Уилл лишь крепче прижал ее к себе и направился к домику. – Это до неприличия романтично, ваша светлость.

Герцог довольно хмыкнул, нагнулся у порога, занес Верити в коттедж и уложил ее на кровать. Слуги сотворили чудо с этим крохотным зданием. Стены побелили, на отмытые до блеска окна повесили веселые ситцевые шторы. На пуховой перине лежала горка удобных подушек, пол покрывал ковер, еды было предостаточно, некоторые продукты лежали во льду. За ширмой также имелась ночная ваза и умывальник, в камине горел огонь.

– Знаешь, спать я пока не хочу. – Верити встала с постели. – Я собираюсь снять с тебя всю одежду и очень тщательно изучить своего мужа.

Подтрунивать над ним было нехорошо, но Уиллу, кажется, это нравится, решила Верити, увидев, как его глаза меняют цвет с голубого на индиго. Он стоял, боясь пошевелиться, пока она развязывала, расстегивала, снимала с него галстук, сюртук и рубашку.

Когда она опустилась на колени и принялась стягивать с него чулки, он отбросил и их, и туфли, и вновь замер, позволяя ей изучить наглядное доказательство его возбуждения, явно выпирающее через тонкую ткань бриджей.

Верити расстегнула пару пуговиц, ее рука скользнула в брюки и потрогала его там.

Уилл пробормотал что-то себе под нос, дернулся и обмер, когда его молодая жена начала ласкать разгоряченную плоть. Она расстегнула последнюю пуговицу, выпустила вздыбленный меч на волю и уставилась на прекрасный образец мужского достоинства.

«Я хочу поцеловать его прямо туда».

Дозволено ли это? Верити понятия не имела, но теперь она стала скандальной герцогиней и могла попробовать.

Он оказался горячим и гладким.

– Боже правый, Верити!

Уилл обхватил руками ее голову, и она почувствовала, что он еле сдерживает желание начать двигаться у нее во рту.

– Не следовало делать этого.

– Тебе не нравится? – посмотрела она на него снизу вверх.

– Я не могу просить тебя об этом! – прорычал он.

– Но ты и не просил, мне самой захотелось. – Она вновь склонилась над ним, и на этот раз он позволил ей взять над ним верх.

Гладкий, горячий, твердый, с мускусным запахом мужчины, ее любовника. Уилла. Верити нетерпеливо стянула бриджи с его стройных бедер, накрыла ладонями его упругие ягодицы и взяла его естество в рот.

Прошло одно головокружительное мгновение, и вот он уже поднимает ее, отбрасывая в сторону свои бриджи.

– Я не могу… Это слишком хорошо… Не в этот раз, Верити.

Она упала на перину, он накрыл своим ртом ее губы, запечатав стоны желания, и принялся гладить сквозь тонкую ткань ее тело и отвердевшие соски, раздвинул ее ноги и принялся ласкать нежные складочки, намокшие и набухшие от возбуждения, уже готовые принять его.

– Впусти меня, – прошептал он, продолжая творить пальцами грешную магию. – Я не причиню тебе боли, скажи, если захочешь, чтобы я остановился.

– Не останавливайся, и я не остановлюсь, – прошептала она. Он запустил в нее два пальца, и ее тело содрогнулось от удовольствия. – Уилл!

– Да, любовь моя. – Он перекатился на нее. – Я тут.

Уилл наполнил ее, взял ее. И он сдержал обещание – ей не было больно, не как с Томасом, и все же это ошеломило ее. Но она доверяла ему, ее тело вожделело его, рвалось ему навстречу. Она приподнялась, впуская его еще глубже, впилась ногтями в его спину, обхватила ногами и всякий раз, когда он немного выходил из нее, стонала, подбадривая его, двигалась вместе с ним в едином порыве, растворилась в нем, сама не понимая, где кончается она и где начинается он.

Она распахнула глаза и увидела, что он пристально смотрит на нее, лицо напряжено, как от боли.

– Да! – воскликнула она.

Он забился в ее объятиях, выкрикивая ее имя, и они вместе взлетели на вершину блаженства, оставив весь мир далеко внизу.


– Как долго мы сможем пробыть здесь? – спросила Верити, нежась рядышком с мужем после двух бурных актов любви.

– Вот так? – Он склонился над нею и принялся играть с ее левым соском, заставив Верити вскрикнуть. – Еще минут десять, потом нам станет жарко, и я пойду кипятить воду, чтобы ты могла помыться. Потом съедим что-нибудь и снова упадем в постель.

– Я не об этом. – Она оттолкнула его руку, перевернулась и принялась в отместку играть с волосами на его груди. – Здесь, на острове.

– Пару дней. Потом у нас кончатся продукты, и я подниму флажок на новом флагштоке, чтобы за нами прислали лодку.

– И мы сможем возвращаться сюда, когда пожелаем?

– Конечно. А что?

– Просто я намерена стать респектабельной, достойной и послушной герцогиней. Но мне хочется время от времени сбегать с тобой сюда и вести себя крайне неприлично.

– Прекрасный план! – В голосе Уилла слышалось сомнение в том, что она способна долгое время вести себя добропорядочно. Он, в общем-то, не имел против этого никаких возражений. – Думаю, я буду любить обеих моих герцогинь, но пока крайне неприлично ты себя еще не вела.

– Есть предложения, ваша светлость?

– Имеются. – Уилл встал, помог ей подняться и вывел на улицу.

– Но мы ведь голые, любовь моя.

– Дорогая моя, мы можем шокировать разве что вон того воробья. Ну или еще форель, если сходим на пляж.

Он подхватил ее на руки и решительным шагом направился к берегу.

– Уилл? Уилл! Ты не посмеешь! Уилл…

Всплеск был громким, озеро шокирующе холодным, ощущение воды на обнаженном теле волшебным.

– Ты просто животное! – сказала Верити, вынырнув на поверхность. – Я обожаю тебя. Это почти так же прекрасно, как заниматься с тобой любовью.

– Ничто не сравнится с занятиями любовью со мной, – ответил Уилл, подныривая под нее и поднимая ее над водой. – Обхвати меня ногами и опустись вниз.

– О!

«А вода-то не такая уж и ледяная!»

– Ты свет моих очей, Верити Калторп. Ты наполняешь мои дни радостью, ночи грехом, ты – самая сладкая, самая непристойная герцогиня во всей Англии. Не знаю, чем я заслужил такое счастье, но я никогда не отпущу тебя.

– А ты, Уильям Калторп, самый идеальный герцог королевства, и я люблю тебя за это!

Верити приготовила целую речь о том, как она его обожает, но он поцеловал ее, они покачнулись и чуть не упали, а потом им стало не до слов – они были слишком заняты, показывая друг другу, как сильно влюблены.