Луи Бриньон - Саракамуш

Иза быстро закивала.

– Я придумаю! Обязательно придумаю.

Граф взял Рипсиме и вышел с ней в коридор. Там их встретил. Если снова ничего не вспомнит, продолжим. Если вспомнит, начинаем второй вариант.

Была глубокая ночь, когда Саракамуш очнулся. Немного болел живот, но он почти не придал этому значения. Он давно научился, не обращать на неё внимание. Он попытался встать. В животе боль стала острее, руки и ноги почти не слушались. Причиной всему была страшная слабость, которая подчинила себе всё тело. Он попытался восстановить последние события. В памяти сразу вспыхнул штаб. Он вышел из штаба и пошёл к лошади, потом он упал. Саракамуш хорошо помнил как упал… – моя дочь?! – он всполошился, – вспомнились отрывки недавнего разговора. Потом пришла ещё одна мысль. Какая дочь? У меня же нет дочери! – Я схожу с ума? Он начал медленно восстанавливать детали разговора. Очень скоро он понял, что его попросту разыграли. Ашот, кто же ещё? – гневно думал Саракамуш. – Наверняка его идея. Он мне о дочери первый и сказал. Ещё и втянул в это Рипсиме и графа Шаповалова. И Изу…Иза, – он посмотрел на дверь, а потом повернул голову вправо. Его мгновенно захлестнула нежность. Иза спала в кресле, в двух шагах от него. Она так и заснула сидя. Саракамуш не мог оторвать от неё глаз. Сейчас он мог насмотреться на неё. Сделать то, чего он себе не позволял и пообещал никогда не позволять. Реснички Изы вздрагивали. Под глазами отчётливо виднелась краснота. Сколько же она плакала? Эта мысль была невыносима для него. Она здесь, со мной. И наверняка всё время была со мной. Он был уверен в этом. Иза всегда была с ним. Всегда и везде. Он считал, что она предала его, но ни на мгновение не переставал чувствовать её любовь. Он и сейчас чувствовал любовь Изы. Мимолётный жест, улыбка, смех или прищуренные глаза, или если она спит, или вообще ничего. Так могла любить только она. Возникло неудержимое желание подойти и обнять Изу. Но он не может себе этого позволить. Не может. Надо уйти, – только он об этом подумал, как понял, что не сможет. У него больше не осталось сил бороться с Изой. Она всегда была рядом или впереди него. Это был бастион, бастион, который ему никогда не суждено одолеть. Иза всегда была сильнее него. Всегда. В памяти опять всплыл недавний розыгрыш Ашота. Иза, моя жена, как было бы прекрасно, – Саракамуш не сводил влюблённого взгляда с Изы, – как было бы прекрасно…Иза моя жена, наша дочь ходит к бабушке Рипсиме. Ещё есть дедушка…дяди и тёти… – Саракамуш закрыл глаза и глубоко вздохнул. – Иза предала меня? Неправда. Ложь. Иза здесь со мной и только это правда. Для чего я всё это делаю? Я делаю больно себе? А разве она не страдает? И почему я не могу сказать ей всё, что у меня нас сердце? Почему? Почему я заставляю её плакать? Почему? Хватит! – с внезапной злостью на себя, решил Саракамуш. – Хватит. Никогда больше не смей обижать Изу. Никогда! А разве я хочу этого? – с отчаянием подумал он. – Разве я не мечтаю снова оказаться на нашем водопаде? Разве я не мечтаю любить её всю жизнь? Мечтаю? Нет…я люблю её и всегда буду любить. Скажу всё, что у меня на сердце, а она пусть решает, как поступить! – решил он и сразу задался вопросом: А как это сделать? Внезапно в его голове пронеслась одна мысль. Он сразу её ухватил. Эта мысль ему настолько понравилась, что все доводы «против» были немедленно отметены. Спустя несколько минут он заснул. На губах так и застыла счастливая улыбка.

Он очень долго спал и проснулся около полудня следующего дня. Проснулся от прикосновения руки. Даже не открывая глаза, он знал, что это рука Изы.

Не обращая внимания на боль, он выпростал руку из под одеяла и сделал то, о чём мечтал долгими днями и месяцами – взял руку Изы и прижался к ней губами. От неожиданности, Иза вскрикнула и отскочила назад.

Саракамуш владел собой много лучше чем все заговорщики вместе взятые, поэтому самым недовольным тоном спросил:

– Тебе не нравится, когда я целую твои руки?

– Нравится! – вырвалось у Изы.

– Тогда, почему ты убегаешь?

– Я… я не убегаю, – Иза совершенно растерялась и не знала, как поступить. Она понимала, что это поведение… всего лишь следствие болезни.

Видя, что Иза не подходит, Саракамуш с сомнением спросил:

– Мы и правда, женаты? Ты не похожа на жену, которая ухаживает за больным мужем.

– Не похожа?

– Нет, – Саракамуш краем глаза заметил, как из щели в двери показалось лицо Ашота. – Кстати, где моя дочь? Вы её нашли?

– Да, – Иза облегчённо выдохнула.

– Она у…

– Сколько ей лет? Я просто не помню…

– Сколько лет? Ей…

– Не говори. Я сам…потом вспомню.

– А как её зовут?

– Ареват!

– Я не помню, чтобы её называл этим именем, – тихо сказал Саракамуш.

– Это я назвала так.

– Красивое имя! И у тебя красивое имя…Иза, моя жена Иза!

Иза рванулась вперёд, но побледнела и остановилась. Саракамушу не понравился её цвет лица. Он решил это исправить…

– Я тебя не очень хорошо помнил…вчера. А вот сейчас…подожди – Саракамуш сделал вид, будто пытается что-то вспомнить. – Я помню водопад…я плыву и…держу тебя. Потом…эта заводь и ты лежишь на песке…

Щёки Изы мгновенно заалели. Она бросила испуганный взгляд, на дверь, предполагая, что Саракамуш и дальше начнёт «вспоминать».

– Вот я теперь вспомнил…раз мы туда пошли, значит были женаты, – Саракамуш радостно заулыбался, а Иза покраснела ещё больше. – Ты была прекрасна как ангел опустивший с небес. Я смотрел на тебя и не мог отвести глаза…

В коридоре раздался шёпот Ашота.

– Надо вмешаться пока Иза всю правду не рассказала!

Рипсиме взяла эту миссию на себя. В то время пока Иза приходила в себя от слов Саракамуша, он сам радостно закричал:

– Мама Рипсиме!

Рипсиме опешила и устремила растерянный взгляд на Изу. Иза в свою очередь растерянно смотрела на мать.

Понимая, что положение надо спасать, в комнату вошёл граф Шаповалов.

– Тебя я тоже помню, – самодовольно заявил Саракамуш, – ты тот самый дедушка, который нам с Изой наследство оставил?

– Вспомнил, значит? – обрадовался граф Шаповалов.

– Вспомнил. Но вот других вспомнить не могу. Тут ещё красивая девушка с отцом сидела.

Граф Шаповалов опешил. Он не ожидал, что Ашота примут за отца Зои.

Ашот и Зоя вдвоём вошли как только услышали слова Саракамуша.

– Я муж Зои, Ашот!

Ашот вначале указал рукой на Зою, а потом на себя. По взгляду, который бросила Зоя на Ашота, Саракамуш понял, что они ещё не женаты.

– Ашот? – Саракамуш напрягся. – Ашот, Ашот…точно, ты тот мерзкий лавочник, который табаком торгует?!

– Нет, это тесть Завена. Я твой брат, которого ты очень любишь. Твой брат Ашот.

– Я тебя люблю? – Саракамуш с сомнением посмотрел на Ашота, а потом указал глазами на Изу. – Вот Изу я и правда, люблю. Я это чувствую. А вот к тебе я ничего не чувствую.

Рипсиме не смогла сдержаться и засмеялась. Иза в одно мгновение расцвела.

– Ты и не должен ко мне ничего чувствовать. Ты должен меня любить, – назидательно заметил Ашот. – Иза твоя жена, а я твой брат. Но ничего, когда вылечишься, тогда лучше поймёшь, – добавил Ашот.

– Прости, я ещё не всё помню, – покаялся Саракамуш.

В этот момент в комнату вошла Ася. Саракамуш нахмурился. Ася увидела это. В её глазах начал появляться испуг. Она сделала шаг назад, собираясь выйти.

Хватит уже, – с неожиданностью злостью на себя, подумал Саракамуш, – разве она мало страдала? Разве ей было легко? Да и кому из них было легко? Хватит. Хватит.

– Не могу вспомнить тебя, – Саракамуш остановил взгляд на Асе. – Ты мне…кто?

– Сестра! – после короткого замешательства ответила Ася.

Саракамуш улыбнулся Асе.

– Я очень рад, что у меня такая красавица сестра. С братом не повезло, но хоть ты есть.

Лицо Аси мгновенно осветилось радостью, в то время когда Ашот нахмурился.

Саракамуш ещё раз извинился за то, что не помнит своих родственников.

– А про Изу, про Изу, что ты помнишь? – лукаво щуря глаза спросила Зоя.

Саракамуш видел, как Иза напряглась. Он видел, как все ждут ответа. Настало время обо всём рассказать.

– Что я помню? Отрывки. Они всё время мелькают у меня перед глазами.

– Какие отрывки? – спросила Зоя.

– Люди…они, меня всё время избивают.

Видя, что Иза начинает меняться в лице, Рипсиме усадила её в кресло, а сама села рядом.

– Очень сильная боль. Невыносимая…я умоляю о помощи…потом кузница, мне выжигают грудь…потом море или река…я плыву…кто-то постоянно даёт мне железную кружку с водой или чем-то ещё…мне становится легче…а потом бесконечная дорога…ей нет конца и на каждом шагу страшная боль. И везде я слышу слова Изы «я держу твою руку, я крепко держу твою руку». Потом очень страшное место. Очень страшное. В руках у меня…бумага, – Саракамуш видел, как Иза сжалась и сразу поникла, но он должен был всё рассказать. Ему хотелось рассказать. – Я злюсь на эту бумагу, очень злюсь, но…

– Это письмо. Его я написала!

Смелая как всегда, – восхитился Саракамуш. Он не мог не заметить, что почти все подают знаки Изе, чтобы она замолчала. Но она и не собиралась молчать. Но она не успела ничего сказать.

– Мне хочется спать. Я устал, очень устал!

Саракамуш закрыл глаза и услышал голос врача:

– Нам надо сменить повязку. У него всё ещё могут боли, поэтому мы сделаем обезболивающую инъекцию. Он проспит до ночи. До следующего утра вам здесь нечего делать.

Как кстати, – подумал Саракамуш. Спустя четверть часа, он уже спал крепким сном.

Саракамуш проснулся ночью, как и предсказывал врач. Иза сидела рядом и держала его за руку. Он снова поднёс руку к губам. Иза не отдёрнула руку, но он почувствовал, что она напряжена. В комнате было достаточно светло для того чтобы он мог видеть её глаза. И он видел их. Он видел в них боль. Саракамуш всем своим существом потянулся к Изе.