Видя сомнение в ее глазах, он добавил: «Если, конечно, ты захочешь все-таки остаться здесь, это твое право. Но, если ты так решишь, я буду спать под дверью».

Имоджен засмеялась.

– Я серьезно, – не отступал он. – Мне плевать, что ты там говоришь про этого парня: он схватил тебя за руку и собирался вытащить тебя силой, а с моей точки зрения, это насилие.

– Ну меньшее насилие, чем двинуть кому-нибудь в переносицу, – заметила Имоджен.

– Туше, – Оливер состроил виноватую гримасу.

– Он не вернется, – сказала Имоджен. – Вы его опозорили, а он ненавидит попадать в неловкие ситуации.

Она подумала немножко, а затем хитро улыбнулась: «Но, если так тебе будет лучше, я поеду с тобой. В основном потому, что не хочу, чтобы ты спал на полу».

– Правильное решение, – одобрил Оливер с улыбкой. – Хочешь взять с собой какие-нибудь вещи?

Она вернулась в спальню. Ее одежда по-прежнему висела на вешалках в гардеробе. Она ведь так и не упаковала ни одной вещи, пока была здесь одна с Винсом. Она была полна решимости и не собиралась сдаваться ни за что. И, даже если бы ее друзья не вломились к ней в квартиру, чтобы ее спасать, она все равно не дала бы Винсу убедить себя вернуться с ним в Ирландию. Ему не удалось задурить ей голову как раньше, она наконец от него освободилась. И теперь не важно, насколько трудные ее ожидали впереди времена, она знала, что навсегда свободна.

Она вытащила из шкафа свою маленькую дорожную сумку и положила в нее несколько вещей. А затем вернулась в гостиную и улыбнулась Оливеру. На сердце у нее было легко. И жизнь была хороша.

* * *

Люси Делиссандж по-прежнему сидела в кресле на террасе, когда они вернулись. Ее удивление при виде Имоджен сменилось непритворным ужасом, когда Оливер выдал ей сокращенную версию событий этого вечера.

– Бог мой! – воскликнула она, вскакивая и заключая в объятия Имоджен. – Какой кошмар! Ты в порядке? Все хорошо? Тебе нужно выпить бренди.

– Кажется, все сговорились и решили меня во что бы то ни стало напоить, – заметила Имоджен, когда Люси направилась в кухню.

– Это подкрепит твои силы, – сказала вернувшаяся с кухни Люси, сунув ей в руки бокал.

– Боже! Это же просто какая-то огненная вода! – поперхнулась Имоджен, сделав глоток. Но, хотя она буквально пригубила бренди, приятное тепло разлилось по всему ее телу, действительно расслабляя.

– Я пойду удостоверюсь, что комната для гостей в порядке, – произнесла Люси.

– Она в порядке, – улыбнулась Имоджен. – Я знаю, я ее убирала.

– Все-таки есть что-то неправильное в том, что ты делаешь это сама, – ответила Люси. – Поверю тебе на слова. Хочешь отправиться в постель прямо сейчас?

При упоминании о постели Имоджен вдруг почувствовала, что безумно устала, и невольно зевнула.

– Думаю, это хорошая идея, – отозвался Оливер. – Но сначала ты должна допить бренди.

Это заняло у нее десять минут, за которые Люси поднялась все-таки проверить комнату и вернулась с сообщением, что все действительно в полном порядке.

– Что ж, всем спокойной ночи! – она поцеловала Имоджен в обе щеки. – Добрых снов.

– Спасибо, – произнесла Имоджен.

Она дождалась, пока Оливер закроет дом, а затем пошла вслед за ним по лестнице наверх.

– Надо сказать, все это довольно странно, – заметила она, когда они остановились у дверей в спальню.

– Слегка, – согласился он. – Надеюсь, ты хорошо выспишься, Жени. День выдался насыщенный.

Казалось, с сегодняшнего утра, когда Оливер увез Имоджен в Сан-Себастьян, прошла целая жизнь. Жизнь, в которой она столкнулась лицом к лицу со своим самым страшным кошмаром, что Винс все-таки сможет ее найти и заставить вернуться. И она преодолела это. За один этот день она поняла, что изменилась навсегда. Нашла в себе внутренние силы и никогда больше не потеряет их и себя.

– Спокойной ночи, Оливер, – сказала она, открывая дверь спальни.

– Спокойной ночи, – ответил он.

И, как раньше его мать, поцеловал ее сначала в одну щеку, а потом в другую.

* * *

Имоджен так устала, что была уверена, что уснет, едва коснувшись головой подушки. Но в полудреме, уже почти засыпая, она пообещала себе обязательно связаться с Берти, и с Чейни, и с Шоной, чтобы рассказать им, что произошло. В течение последних недель каждая из них, сама того не ведая, каким-то образом помогла ей, прибавила сил, хотя она и не хотела открываться им. А в общем-то, конечно, призналась она сама себе, надо было говорить правду, а не притворяться перед ними и перед самой собой, что они с Винсом счастливы, пока он не превратил ее в слабую тень той женщины, которой она когда-то была. Она потратила пять лет своей жизни на него, а этого не надо было делать.

Или, может быть, надо было, подумала она, удобно устраиваясь в мягкой постели королевских размеров. Может быть, надо было пройти через все это, чтобы научиться видеть перспективу, потому что теперь она это умела. Прошлое, настоящее и будущее. Конечно, ничто никогда не бывает идеальным, как ей бы хотелось. Но все и не так страшно, как ей представлялось раньше. Может быть, только сейчас она по-настоящему начинала понимать мамины присказки и верить в них. «Всегда ищи светлую сторону во всем и благодари судьбу». Потому что она действительно всегда была, эта светлая сторона, и всегда было, за что поблагодарить судьбу – хотя бы за то, что столько хороших людей оказалось вокруг нее, людей, которым на нее не наплевать.

Но надо признать, подумала Имоджен, отбросив легкое одеяло, потому что ночь была теплая, в одном мама все-таки ошибалась: иногда побег – это все-таки средство решить проблему. И я рада этому. Она улыбнулась самой себе. А потом закрыла глаза и провалилась в глубокий здоровый сон без всяких сновидений.

* * *

А вот Винс не спал. Нос у него болел и кровил, один зуб от удара Оливера начал шататься. Он хотел было отправиться в полицейский участок после того, как Рене Бастараш высадил его у отеля, но агент по недвижимости не оставлял его одного, все твердил, чтобы он собирал вещи, а потом они поехали в круглосуточную кофейню и пробыли там до рассвета. А потом Рене заявил, что и в аэропорт они поедут вместе, – он хотел сам посадить Винса на самолет, улетающий из Франции. На любой самолет. Винс открыл было рот, чтобы возразить, но Рене был выше и сильнее, и вдруг Винс понял, что оно того не стоит.

Около шести тридцати после бесчисленного количества чашек кофе в кофейню вошел тот мужчина, который ударил его, и объявил, что отвезет их в аэропорт. Два француза посадили Винса в «Рэндж Ровер» и через девяносто минут доставили в Биарриц. Винс забормотал что-то по поводу взятой напрокат машины, но Рене велел ему не беспокоиться, так как его кузен все уладит.

– Если я из-за вас попаду на деньги из-за этого, я подам на вас в суд, – предупредил Винс, а Рене засмеялся в ответ.

Он почти заставил Винса купить билет за полную цену на другой рейс другой авиакомпании, но все-таки Винсу удалось отстоять билеты Ryanair, которые он купил для себя и Имоджен, когда ждал ее в квартире. И оба француза не отходили от него, пока он не перешел границу.

– Чтобы я тебя больше здесь не видел, – напутствовал его Оливер. – Никогда.

– У меня нет ни малейшего желания возвращаться в эту дыру, – парировал Винс. – И, знаете, что…

Он перевел взгляд с одного своего провожатого на другого: «Не знаю, как уж вы будете ее делить, но мне все равно – оставьте ее себе. Не так уж она хороша».

Кажется, Оливер собирался вмазать ему снова и уже как будто даже рванулся к нему, но Рене положил руку на плечо Оливера, и тот слегка расслабился.

– Знай, что у Имоджен есть друзья, – предупредил Рене. – И что она бесценная часть нашей жизни. И что бы ей ни предстояло сделать, чтобы закончить с тобой отношения, мы будем ее поддерживать и помогать ей.

– Она этого не стоит, знаете, – скривился Винс. – Она была никчемной, когда я с ней познакомился, и останется никчемной теперь. Она меня никогда не заслуживала, так что я буду счастлив больше никогда ее не видеть.

И он ушел.

* * *

– Какая же свинья, – процедил Рене, когда они с Оливером выходили из аэропорта, убедившись, что самолет Винса улетел. – Поверить не могу, что она могла с ним связаться.

– Она сказала вчера вечером, что он был очень обходительным, – заметил Оливер. – И был добр к ней. Поначалу.

– Женщины бывают такими дурами, когда дело касается мужчин, – Рене сел в машину на пассажирское сиденье. – Но она ведь сможет стать счастливой здесь, с нами, как ты считаешь?

– Надеюсь, что сможет.

– А я надеюсь, что ты будешь обращаться с ней лучше, чем этот урод, – покосился Рене на Оливера.

– Не говори ерунды, – отозвался Оливер. – И потом, Имоджен не готова пока к чему-то такому.

– А я думаю, Имоджен вполне готова ко всему, чего она хочет, – возразил Рене, пристегиваясь. – И я бы поостерегся ставить против нее.

* * *

Имоджен проснулась довольно поздно. Она охнула от ужаса, взглянув на часы, и побежала в ванную, где наскоро приняла душ, перед тем как одеться. Расчесав волосы, она тронула увлажняющим кремом лица и сбежала вниз по лестнице.

Люси сидела на террасе, читая газету.

– Как ты, малышка? – спросила она участливо. – Выглядишь существенно лучше.

– Хорошо, – ответила Имоджен. – Спасибо, что разрешили мне остаться.

– Ты здесь более чем желанный гость, – сказала Люси. – И ты ведь дождешься Оливера из аэропорта, да?

– Так они его выпроводили из города? – уголки губ Имоджен поползли вверх.

– Похоже на то, – согласилась Люси. – О, Жени, так жаль, что с тобой такое случилось.

– Вашей вины здесь точно нет. Я сама сделала такой ужасный выбор. Правда в том, что я хотела любить Винса больше, чем любила на самом деле. Убедила себя, что хорошо бы мне иметь рядом кого-то, кто будет заботиться обо мне, заботиться так сильно, что захочет вникать во все аспекты моей жизни.