Радоваться мне пришлось недолго. Увидев, что я одна, поближе придвинулся Стёпка, небольно, но довольно-таки ощутимо ткнул кулаком под рёбра, привлекая к себе внимание. Неужели нельзя просто по имени позвать? Атавизм какой-то с начальной школы остался: то рукой в бок ткнуть, то кулаком, а то и вовсе за волосы дёрнуть. И это у него называется дружеским общением. Нет, не желают совсем наши мальчики взрослеть.

— Руська, ты чего такая кислая?

— Не твоё дело! Отстань от меня, и так настроения нет.

— Куда же ты его дела? Насколько мне известно, ты от любви на крыльях должна парить, а ты куксишься, как не знаю кто. Что случилось-то? Открой дяде Стёпе страшную тайну!

— Отвянь, я тебе сказала! А то потом будешь объяснять своей Раечке, почему у тебя фингал под глазом…

— Злая ты стала, Руська. Этот Романов плохо на тебя влияет, — пробрмотал Усков, но отодвинулся от меня подальше. И правильно. От греха подальше.

Прозвенел звонок, и вместе с основной массой студентов зашла и Вика. Села рядом со мной, удивлённо посмотрев в сторону отсевшего Стёпки. А тот демонстративно закатил глаза, думая, что я не вижу.

— Ев, ты в порядке? — осторожно наклонившись ко мне, прошептала Вика

— Угу, — скорчив крайне деловую физиономию, открываю тетрадку, прекрасно понимая, что вряд ли смогу сейчас спокойно писать лекцию. Но деловой вид хотя бы создам. Это у меня в любой ситуации прекрасно получается.

Пара проходит на удивление медленно. Не проходит, а словно проползает. Я гипнотизирую часы на телефоне, но циферки там упрямо не желают меняться. А ещё преподаватель говорит так медленно, тягуче, словно совсем никуда не торопится, словно эта лекция никогда не закончится.

Хорошо ещё, что меня никто не трогает. Дианка пробовала повернуться пару раз с расспросами, но Вика на неё так шикнула, что та, надувшись, занялась более интересными вещами. А я с трудом дождалась окончания первой пары. Понимая, что больше не выдержу здесь ни минуты, а просто начну кричать или разревусь ч три ручья, закинула тетрадку в сумку и кинулась к выходу.

— Русакова, вы куда? У нас же ещё одна пара! — окрик преподавателя остановил меня у самой двери, но я не собиралась возвращаться. Чуть ли не впервые в жизни мне не было никакого дела до учёбы. Я остановилась ровно настолько, чтобы успеть сказать:

— Простите, Олег Кириллович, мне срочно надо уйти. У меня…эээ… трубу прорвало!

Выбегаю из аудитории, не дождавшись ответа или разрешения уйти. И слышу сзади Викин голос:

— Простите, Олег Кириллович, а мне тоже надо выйти. Русакова без меня трубу починить не сможет!

Вика выскочила в коридор вслед за мной. Я немного притормозила, дожидаясь её. Хотя больше потому, что просто не знала, куда теперь идти. Возвращаться в квартиру к Андрею пока не хотелось, а для бездумного хождения по улицам ещё слишком холодно.

— Ев, подожди, ты куда так рванула?

— Я не знаю, — пожимаю плечами. Остановилась, растерянно посмотрела на подругу.

А она, подойдя ближе, решительно схватила меня за руку:

— Пойдём в общагу! Там хоть посидеть можно спокойно.

Да, в общагу, это хорошо! Я уже, можно сказать, соскучилась по этим стенам. Да и кто знает, может быть, скоро мне придётся вернуться обратно?

— Евочка, а ты никак в гости решила наведаться? — улыбается мне баба Катя, как самому своему лучшему другу и дорогому товарищу. Никак Андрей её во время последнего своего посещения коробочкой конфет задобрил?

— Ага, соскучилась, — отвечаю я и беспрепятственно прохожу во внутрь. Хотя кто бы меня остановил? Формально я всё ещё здесь проживаю, даже за место в комнате у меня со стипендии высчитывают.

На самом же деле, век бы эти стены обшарпанные, давно и отчаянно нуждающиеся в ремонте, ну или хотя бы в простой покраске, не видать. Ну ни капли не соскучилась. Мелькает мысль, что лучше бы мне опять квартирку снять, если мы с Андреем всё-таки расстанемся, но не возвращаться сюда. И пусть это стоит немалых денег, я же могу найти себе ещё пару подработок. Как показывает практика, я неплохой репетитор. Да и статьи могу переводить с иностранных языков.

Зайдя в нашу старую комнатку, я без сил падаю на свою кровать, жалобно скрипнувшую при этом так, словно она уже отвыкла от тяжести моего тела. Зарываюсь лицом в комковатую подушку, закрываю глаза. Ну вот и всё. Словно ничего и не было. Словно никуда и не уезжала.

— На, Ев, выпей, — Вика подсовывает мне под нос чашку с чаем, и я благодарно ей за это улыбаюсь, — а теперь рассказывай, что у вас там произошло? С Андреем поругалась? Из-за чего? Кто накосячил?

— Никто не накосячил, — рассказывать об этой ситуации мне не очень хочется. Главным образом потому, что Вике было известно о моём давнем памятном загуле, когда я отправилась на поиски приключений с первым встречным. И совсем не хотелось ей рассказывать, что этим самым первым встречным как раз и оказался Андрей. Я сама до сих пор не могу этого осознать, насколько тесен мир. Да и не это сейчас главное. История с этим несчастным браслетом почти перестала меня интересовать. Сейчас волновало другое. Почему Андрей так отреагировал, когда я попыталась поговорить с ним о своей находке? Почему не стал ничего объяснять? Он как будто отгородился от меня.

Может, это и мелочи, и мне сейчас следовало позвонить ему, сделать вид, что ничего не произошло. Снова оказаться рядом. Вздохнуть, наконец, полной грудью. А не маяться при мысли, что я, возможно, никогда больше к нему не прижмусь. Ведь что может быть проще, сделать вид, что ничего не произошло. Но это значит очень многое для меня. Я прекрасно знаю, что с небольших уступок, с закрывания глаз на мелочи, потом всё будет только хуже. Я знаю, что он сейчас меня обманывает, чего-то не договаривает, хотя это, вроде, непонятно, с чего бы вдруг. И если сейчас уступлю, то потом мне придётся вот также закрывать глаза на гораздо более серьёзные вещи. Некоторые, к примеру, и изменя прощают. А я так точно не смогу.

— Ну, не хочешь рассказывать, и не надо, — не дождавшись от меня никакого внятного объяснения, Вика забирается на свою кровать, как в старые добрые времена, когда мы сидели вот так в своей комнате и болтали обо всём на свете, — давай просто о чём-нибудь поговорим.

— Расскажи лучше, как у вас там с Лёшей твоим, — предлагаю я. Правильная тема, хорошая. Вика прям вся расцвела. А то в последние дни, больше занятая собой, я и думать забыла про подругу и её парня. Всё больше меня обсуждали.

Вика, счастливо улыбаясь, рассказывает о том, что Лёша уже познакомил её со своими родителями, и она им вроде понравилась. Они ей, впрочем, тоже. Оба милые, интеллегентные люди. Отец работает каким-то инженером на лимонадной фабрике, мама — заведующая детским садом. На летние каникулы, после сдачи сессии, они все вместе собираются поехать к её матери, знакомиться. Слушаю её, и улыбка сама собой появляется на лице. Так приятно, что хоть у кого-то всё хорошо.

В районе обеда, часа через три после того, как мы с Викой сбежали в общежитие, мой телефон начинает разрываться от звонков. Андрей, кто же ещё. Пожимаю плечами в ответ на молчаливый вопрос в Викиных глазах. Никак решил всё же пообедать вместе. Блин, я же ясно ему сказала, что не хочу видеться днём. Мне одной надо побыть, подумать. Сбрасываю вызов один раз, второй, третий. С Викиной кровати доносится еле слышный вздох. Осуждает, конечно же. Но ещё неизвестно, что бы она делала, оказавшись на моём месте.

— Ев, ты уверена, что не хочешь с ним поговорить? — осторожно спрашивает она, когда я, поставив телефон в бесшумный режим, убираю его с глаз долой.

— Уверена, — бурчу в ответ. Прямо на все сто. А то не избежать мне слёз, если сейчас я услышу его голос.

— А что ты тогда делать собираешься? — не отстаёт от меня Вика, — только не говори, что в общагу хочешь вернуться.

— А что? — сварливо интересуюсь, — порадовалась, что места в комнате стало больше? Я здесь так-то числюсь ещё, могу вернуться в любой момент.

— Дура ты, Русакова, — спокойно отзывается Вика и отправляется в угол комнаты, где у нас оборудована мини-кухня. Там полностью её царство. Я в ту сторону обычно забредаю, чтобы только сунуть свой любопытный нос в холодильник, в поисках чего-нибудь вкусненького. Но не более того. А если туда пошла Вика, значит, скоро будут кормить. Одна из моих любимых примет.

— Вик, не сердись, — вздыхаю я в ответ, — знаю, что дура. Но это не лечится.

Пока она занимается готовкой, я достаю из сумки один из текстов, заданных к переводу. Может, смогу чем-нибудь полезным заняться. Пытаюсь сосредоточиться, но уже очень скоро становится понятно, что ничего у меня не получится. Буквы словно скачут перед глазами, строчки расползаются, а я никак не могу уловить смысла, о чём тут вообще ведётся речь. Более того, меня неожиданно начинает клонить в сон. Хотя почему неожиданно? Всё вполне ожидаемо и, можно сказать, предсказуемо. Я же полночи сегодня не спала, ворочалась, переживала из-за нашей ссоры.

Вика возилась на кухне, напевая тихонько какую-то мелодию. Ближайший час ей точно будет не до меня. Она всегда так увлекается, когда готовит. Убрав тексты на тумбочку, прилегла на подушку. Как же хорошо. Глаза сами закрылись. Ладно, вздремну пару минут…

— Ева, это что, чёрт возьми, такое? Я тебя ищу по всему универу, а ты тут валяешься?

Пробуждение оказывается слишком неожиданным. Не сказала бы, что сильно неприятным, но от его раздражённого голоса я так и подскочила. И сразу же оказалась в его руках.

— Как ты меня нашёл? — первое, что пришло в голову, когда я открыла глаза и прямо перед собой увидела горящие синие глаза Романова.

— Если хотела спрятаться, то общага плохая идея, — хмуро отвечает он, — я вторым делом подумал о ней.

— А первым? — интересно, а куда, по его мнению, я могла отправиться ещё.