Кэт Мартин - По велению сердца

Парадные залы закончились, пышность исчезла. Стены больше не блистали серебром подсвечников и золотом портретных рам, потому что и подсвечники, и рамы были давным-давно проданы. Роскошные персидские ковры, когда-то устилавшие полы, тоже были проданы, а на вырученные деньги куплен уголь, и зиму они жили в относительном тепле. Теперь вместо ковров лежали старые стираные-перестираные половики, спасавшие хозяев от стужи.

На стороннего наблюдателя особняк Виндмер, построенный из кирпича мягкого красного цвета и окруженный прекрасными парковыми газонами, производил неизгладимое впечатление. Когда-то, во времена ее отца, он был поистине великолепен: величественные башни, фронтоны, заботливо ухоженные газоны.

Но за последние три года многое изменилось. Долги отца стали потрясением для Велвет и графа Хавершема. Дед понял, какую трагическую ошибку совершил, передав управление поместьем своему сыну. Однако у него не было выхода: отец Велвет был его единственным наследником.

Теперь Джордж Моран мертв: погиб, путешествуя по континенту со своей любовницей, актрисой по имени Софи Лайн.

После себя отец оставил кучу долгов. Единственное, что он не тронул, это приданое дочери – одно из самых крупных в Европе. Эти деньги позволили бы ей с дедом безбедно жить многие годы. Но воспользоваться ими, по условию завещания, Велвет могла, только выйдя замуж. Ее муж тоже получит часть состояния, но в придачу к нему и все долги семейства Хавершемов.

Дед остановился:

– Куда мы идем?

– В дубовый кабинет. Снид разводит там сейчас огонь. – Снид был одним из немногих преданных слуг, которых они еще могли позволить себе оставить в Виндмере. – Сейчас там будет тепло и уютно.

– Но как же герцог… Мне казалось, он должен вот-вот прийти?

Сердце Велвет дрогнуло. Счастливый день кончился.

– Он уже был у нас, дедушка.

– Ну и что со свадьбой?

– К концу недели мы отправимся в Карлайл-Холл. Его светлость настаивает на том, чтобы мы появились там до свадьбы.

Она уже рассказывала деду все это, но он, разумеется, уже успел забыть. Да и какая разница, если ему каждый раз доставляет удовольствие слышать разговоры о свадьбе?

– Ты будешь великолепна в подвенечном наряде, – произнес старик с сентиментальной улыбкой.

А ее жениху-герцогу предстоит испытать немалое изумление, подумала про себя Велвет. Но если уж она добралась до моста, надо перейти его. Пока же она будет продолжать разыгрывать этот спектакль, постарается не обращать внимания на пронизывающий холод, царящий в доме, нежилой запах комнат, вонь дешевых сальных свечей.

Джейсон Синклер мерил шагами пол перед огнем, пылавшим в мраморном камине. Восемь лет, проведенных на каторге, закалили его тело. Хрупкость юности сменилась упругостью стали.

Он повернулся к человеку, сидевшему в кресле напротив него:

– Видит Бог, Люсьен, мы уже почти поставили этого негодяя на колени. Мы не должны позволить ему ускользнуть.

Люсьен Монтэйн, маркиз Литчфилд, откинулся на спинку кресла.

– Я понимаю, друг мой, эти новости не из тех, которые тебе хотелось бы услышать, но не думаю, что стоит беспокоиться. Рано или поздно мы доберемся до него. Леопард не меняет мест своей охоты, и такой шакал, как Эвери, обязательно падет жертвой собственных козней.

Люсьен был другом Джейсона, единственным человеком, поддерживавшим его в аду последних восьми лет жизни.

– Я довольно ждал, Люсьен. Он выдает себя несметным богачом, но мы-то с тобой знаем: все это ложь. Его средства на исходе. Самое время нанести удар.

– Ты прав. Поэтому он и задумал жениться.

– Я хочу только то, что по справедливости принадлежит мне, Люсьен. И Карлайл-Холл – только первый шаг. Я хочу справедливости во имя своего отца. Желаю, чтобы мой братец заплатил за все, что совершил.

– У тебя осталось две недели. Его будущая жена – одна из богатейших наследниц Англии. И как только Эвери наложит руку на ее приданое, он тут же уплатит все долги, в том числе и залог за Карлайл-Холл, который сейчас у тебя в руках. Тогда ты уже не сможешь помешать ему вступить в права владения. Ты должен найти способ предотвратить этот брак…

– Именно это, мой дорогой Литчфилд, я и собираюсь сделать.

Литчфилд удивленно поднял брови. Он был почти такого же роста, что и Джейсон, но стройнее друга, с более резкими чертами лица. Его волосы отливали чернотой воронова крыла.

– Могу я спросить, что ты собираешься сделать?

Они знали друг друга с детства, маркиз был человеком, которому Джейсон мог доверить свою жизнь, что он, впрочем, и сделал, вернувшись в Англию, где его все считали мертвым.

– Ты сказал, что девушка должна приехать в Карлайл-Холл вместе с дедом и что они появятся там в конце недели.

– Так оно и есть.

– Я просто задержу ненаглядную невесту моего брата. Срок уплаты залога почти истек. И когда окажется, что братец не сможет уплатить требуемую сумму, все права на его собственность перейдут ко мне.

Люсьен задумчиво поиграл длинными пальцами.

– Ты собираешься похитить девушку?

– У меня нет другого выхода. Я рассчитываю на тебя, разумеется. Нужно найти укромное место. Отвезем ее туда, а когда собственность брата станет моей, выпустим.

– Да, ты не шутишь, – задумчиво протянул Люсьен.

Джейсон опустился в кресло напротив друга и вытянул длинные ноги.

– Я никогда не шучу в таких делах. Чувство юмора выбили из меня за последние восемь лет.

Литчфилд мрачно посмотрел на него.

– Ей всего лишь девятнадцать лет. Она невинна во всех смыслах и сойдет с ума от страха.

– Я не причиню ей вреда. И сделаю все, что в моих силах, чтобы устроить ее как можно удобнее.

Он задумчиво потер шрам на тыльной стороне левой руки.

– Скажу ей, что похитил из-за выкупа, что не причиню вреда, если ее жених заплатит. – По его лицу скользнула холодная улыбка. – А когда она догадается, что мне не нужны деньги, день свадьбы уже пройдет и срок уплаты залога истечет. Карлайл-Холл станет моим, а мой братец будет уничтожен.

Литчфилд нахмурился:

– При других обстоятельствах я бы не одобрил этот план, но в данном случае ты, может быть, и прав. Девушка по крайней мере будет спасена от брака с убийцей. Одно это оправдывает то, что ты собираешься сделать.

На этот раз Джейсон улыбнулся:

– Я знал, что могу рассчитывать на тебя. Ты не покинул меня в дни тяжелых испытаний, выпавших на мою долю, вот и теперь рискуешь своей репутацией, помогая мне. Я никогда не забуду этого, Люсьен.

– Я верю, ты обретешь то, чего злая судьба и твой брат-убийца так жестоко лишили тебя.

Он подошел к резному деревянному буфету и достал оттуда хрустальный графин с бренди.

– Девушка будет ехать со стороны Виндмера по дороге между Винчестером и Мидхерстом. У меня есть охотничья хижина в тех краях, неподалеку от Эрвурста. Вполне подходит для такого дела.

Он плеснул бренди в бокал, затем налил Джейсону.

– Неподалеку от хижины живет парень. Он предан мне душой и телом, ты можешь рассчитывать на него. Ну а во всем остальном тебе придется управляться самому.

Джейсон кивнул.

– И снова я у тебя в долгу.

Маркиз отхлебнул бренди и улыбнулся.

– Мне доводилось встречать леди Велвет. Весьма симпатичная девушка. Верю, ты будешь охранять ее добродетель столь же доблестно, как и ее саму.

В ответ Джейсон только хмыкнул.

– Не беспокойся, графиня Брукхерст навсегда отбила у меня интерес к так называемым леди. – Он снова машинально потер шрам, упомянув это имя. – Нет, теперь я предпочитаю веселую шлюшку, а делить ложе любви с дамой из общества… увольте!

Люсьен ничего не ответил. Джейсон Синклер изменился за последние восемь лет, и Люсьен едва узнавал его. Голубые глаза Джейсона смотрели холодно и отчужденно. О происшедших в нем изменениях говорило каждое его движение – от бесшумно кошачьих бросков тела до звериной настороженности, появлявшейся при опасности.

Горе и страдания ожесточили его. Четыре из прошедших восьми лет он работал на заболоченных плантациях Джорджии, и это было подарком судьбы, потому что сначала суд приговорил его к повешению.

Он сумел бежать с каторги и даже стал хозяином плантации на небольшом острове Сент-Киттс. Только один год выпадал из этого скорбного перечня. Год, о котором Джейсон никогда ничего не рассказывал.

Порой Люсьену приходило в голову, что воспоминания именно об этом времени омрачали лицо друга, когда тому казалось, что его никто не видит.

Велвет Моран поерзала на бархатном сиденье черной лакированной кареты Хавершемов – последней кареты, которой владела ее семья.

– Сколько же еще, дедушка? Мне кажется, мы уже едем много часов.

– Да. Уже темнеет. Что с тобой сегодня? Обычно ты не замечаешь времени.

– Ты прав. Быстрее бы уж добраться до места, и пусть все наконец закончится. – Велвет вздохнула. – Но, Господи, как же мне не хочется туда ехать!

– Выше голову, моя дорогая. Все образуется.

В карете они были вдвоем. Ее горничная, Табита Бисон, перебралась на козлы. Велвет подозревала, что она неравнодушна к кучеру.

Велвет вздохнула. Что это значит – быть влюбленной? Когда-то она мечтала выйти замуж, конечно, за любимого человека, но потом решила, что можно замуж не выходить. За последние три года она привыкла к независимости. Она хотела жить сама по себе, а муж будет определять каждый ее шаг.

– Велвет!

– Да, дедушка?

– Я опять забыл… куда мы направляемся?

Велвет погладила его тонкую, со вздувшимися венами руку.

– В Карлайл-Холл, дедушка. Чтобы выйти замуж за герцога, ты помнишь?

Он кивнул головой и улыбнулся.

– Свадьба. Ну да, да, конечно. Ты будешь прекрасна в подвенечном платье.

Велвет ничего не ответила. Вместо этого она принялась теребить прядь волос, выбившуюся из-под шляпки абрикосового цвета, стараясь не думать о первой брачной ночи. Что скажет герцог, когда она сообщит ему, что ее приданое – это все, что осталось от наследства Хавершемов? Эвери Синклер, успокоила она себя, разумный человек. И похоже, искренне любит ее. Он поймет. Велвет постаралась прогнать тревожные мысли, и на какое-то время ей это удалось.