Анна Одувалова - Парень из моих снов

– Тут так красиво! – потрясенно пробормотала она, все больше смущаясь. – Просто невероятно. Только этот замок не для меня…

– Почему? – В голосе Льда Маше почудилась обида, а в глазах застыло искреннее огорчение. – Тебе не нравится?

– Что ты! – замахала руками девушка. – Очень нравится, но это замок для принцессы, а я… ну какая из меня принцесса, в джинсах-то? Даже на роль Золушки не тяну. У той была крестная фея и хрустальные туфельки. А у меня свитер с оленями и угги. А здесь сказочный замок! Я даже представить не могла, что когда-нибудь увижу такое.

– Это не повод для переживаний! – усмехнулся Лед и взмахнул рукой, словно волшебник.

Машу окутал снежный вихрь. Девушка перепугалась, так как на секунду перестала воспринимать, где право и лево, верх и низ. Ее крутила снежная кутерьма, вращала вокруг своей оси. Девушка сама себе напоминала детскую игрушечную юлу. Ледяные снежинки впивались в плечи, с которых куда-то пропал свитер; ветер хлестал по босым ногам, а потом все внезапно прекратилось.

Маша отдышалась и замерла.

– Посмотри! Так лучше?

Лед взял ее за руку и подвел к огромному, в полстены, зеркалу. Оттуда смотрела незнакомка, неземная и невероятно красивая ледяная принцесса.

Черные волосы, посеребренные снегом, причудливыми завитками лежали на обнаженных плечах. Платье было невесомо-легким и в то же время удивительно красивым, состоящим полностью из ажурных снежинок. Узкий лиф, напоминающий корсет, переходил в свободную юбку. Она колыхалась при каждом шаге. Казалось, снежинки не скреплены друг с другом ничем. Каждая была отдельно, но на своем месте, а в целом все это великолепие смотрелось как удивительное кружевное платье, которое даже Снежной королеве не снилось.

Шею украшало изящное ожерелье – Маша подумала бы, что прозрачные, словно слеза, камни – это бриллианты, но знала: здесь везде только лед. Завораживающая, тонкая и искусная работа. Цветок с пятью прозрачными лепестками в центре и цепочка в виде изящных листочков, а внизу три звенящие при каждом шаге подвески. Тонкая сетка из таких же прозрачных, похожих на замерзшие капли росы льдинок лежала на голове, и незаметные нити спускались по волосам. Замершие капельки росы поблескивали и добавляли прическе утонченность и изысканность.

– Это невероятно, – прошептала Маша, поворачиваясь перед зеркалом. – У меня никогда не было ничего столь же красивого.

– Теперь будет, – улыбнулся Лед. Подошел сзади и обнял, притягивая к себе, а Маша залюбовалась их общим отражением в зеркале.

Они очень хорошо смотрелись вместе. Парень был выше Маши на полголовы, с серебряными волосами и пронзительно-голубыми глазами, а она походила на миниатюрную статуэтку с жемчужной кожей и льдом во взгляде. Маша даже не вспоминала о том, что ее глаза всегда были синими. Но льдисто-голубыми они смотрелись лучше, естественнее. А черные, с фиолетовым отливом волосы оттеняли неестественно бледную кожу.

Лед, не выпуская Машу из объятий, закружил в танце по сверкающему полу зала. Девушке казалось, что они летят, настолько невесомой она себя чувствовала. Его руки, сжимающие в объятиях, были сильными и нежными, а на губах чувствовался легкий привкус снега, хвои и мандаринов – именно так пах самый волшебный праздник в году. Маша потеряла голову и не вспоминала ни о чем. Ледяное великолепие полностью захватило ее, заставив отказаться от реального мира. Сейчас для нее существовал только Лед и созданный им нереально красивый, сказочный и недолговечный мир. О будущем Маша думать не хотела, она кружилась в танце, смеялась, и ей вторил хрустальный смех духа зимы.

Он целовал ее снова и снова, не давая опомниться, и Маша послушно забывала о том, кем была и как жила до того момента, пока не встретила его. С каждым ледяным поцелуем девушка менялась, и когда закончился танец, в Маше не осталось ничего человеческого. Только снежно-белая кожа, отрешенный взгляд и неестественная, ледяная красота, способная очаровать любого.

Ночь наползла быстро и рано, укутывая покрывалом из пронизанной звездами тьмы опустевшие улицы. Двадцатиградусный мороз гнал людей в дома, под теплые пледы, к праздничному столу и поздравлениям президента. Зима полностью завладела городом. Днем вовсю светило холодное солнце, но оно было не в силах разрушить снежную красоту, созданную Льдом за первый зимний месяц. Придорожные сугробы уже возвышались почти на метр над тщательно вычищенным тротуаром, на окнах мерцали ледяные узоры, и каждый день валил снег, а на крышах росли сосульки – длинные и прозрачные, хрустальные, серебрящиеся в свете луны и сверкающие под солнцем. Утоптанный практически до состояния льда тротуар блестел в свете вечерних фонарей, а снег, ночами укутавший его мягким пледом, лишь маскировал скользкую и опасную поверхность.

– Посмотри, какая ты сейчас красивая. Даже лучше, чем была раньше. – Лед с нежной улыбкой поправил волосы подруги, откинув тяжелую черную прядь ей на спину. Маша не была в городе несколько дней, она не знала, что ее искали, но так и не нашли. Лишь соседи видели, как девушка ночью выходила из дома. Ее шарф обнаружился на краю города у реки. Лед в том месте не был хрупким, но местами в нем образовались внушительные полыньи из-за действующего завода, они не замерзали всю зиму. Девушку сочли утонувшей.

Сейчас Маша вообще не думала о той далекой жизни, в которой она принадлежала к миру людей. Ей было хорошо в хрустальной реальности ледяной зимы.

– Ну, посмотри же на себя… – Голос Льда вывел из задумчивости, и Маша послушно взглянула на собственное отражение в оконном стекле – бледная, матовая кожа, напоминающая спрессованный снег; черные, с инеем на кончиках волосы и пустые, льдистые глаза.

– Снегурочка, – хмыкнула девушка, не испытывая никаких эмоций. Все они остались где-то там, на пороге замороженного замка, принадлежащего Льду.

– Нет. – Он скользнул ладонью по щеке. Холода не было. – Девушка-зима. Настоящая. Притягательная. Стихия.

– Стихия?

– Ты – буря, ты – снегопад, ты – гололед. Все подвластно твоему желанию. Хочешь, устрой настоящую вьюгу? Завали город снегом по окна первых этажей?

– Зачем? – Маша передернула плечами. – Ты же у нас король стихии. У тебя такие красивые снежинки! И мне никогда не научиться рисовать волшебные узоры на окнах…

– Будешь учиться… – Маше не понравился этот тон, и она, вскинув ресницы, настороженно спросила:

– Я? – В душе шевельнулось забытое чувство страха. – Зачем мне это нужно? У меня ведь есть ты! Не правда ли?

Молчание в ответ.

– Мы будем вместе?

Грустная улыбка и отведенный в сторону взгляд.

– Нет… прости…

– Но… – На ресницах застыл иней, губы заледенели, но девушка не чувствовала холода, лишь пустоту и странное безразличие.

– Это теперь твой город. Здесь может властвовать только один дух зимы.

– Мой? А я думала, наш.

– Твой…

– Ты знал.

Горькое утверждение.

Сердце заледенело. Оно уже не билось, но сейчас превратилось в кусок льда. Молчание.

– Ты предал меня…

По щеке скатилась слеза и упала на крышу дома одинокой снежинкой.

– Мы все прошли через это. – Голос Льда звучал безжизненно и тихо. – У духа зимы в душе должен быть лед, и он обязательно должен растаять, если хочешь вернуться. Как же иначе?

Маша не заметила робкого признания в словах Льда. От его улыбки все еще что-то сжималось в груди. Интересно, что? Ведь вместо сердца осталась льдинка. Маша молчала, а Лед как ни в чем не бывало продолжил:

– И ты предашь когда-нибудь. Слишком много поставлено на кон.

– Что именно?.. Ну же… Я должна знать.

– Свобода.

– Разве нельзя быть свободными вместе? – Слезы душили, но плакать не получалось. Наверное, слезы замерзли, как и кровь.

– Кто-то должен остаться. Теперь все это, – Лед обвел рукой замороженный город, – принадлежит тебе, девушка-зима. Прощай! Ты действительно сумела растопить мое сердце. Я бы полюбил тебя, если бы мог…

– А может быть, еще полюбишь? – тихо шепнула Маша в пустоту.

Лед разлетелся в морозной дымке не снегом, как обычно, а брызгами воды, которые напомнили о весне. Для Льда она наступила сейчас. Маленькие капли не долетели до земли, они, замерзая, превратились в льдинки.

А та, что раньше носила имя Маша, с ужасом смотрела на крыши домов и думала, что в следующем году поздней осенью точно так же с первым снегом постучится к кому-то в окно, чтобы выбрать нового духа зимы.

Веселая мелодия новогоднего рингтона ворвалась в сон и заставила очнуться от наваждения. На губах чувствовался соленый привкус слез. Маша медленно открыла глаза, плохо понимая, где находится. Было невыносимо тоскливо и грустно, от предательства до сих пор болело сердце, только вот холода в душе не было, зато спина затекла, а одну ногу свело судорогой. Где-то совсем рядом надрывался телефон, а из-под бока с недовольным пыхтением пытался вылезти сонный кот. Девушка, вообще не соображая, что происходит, нажала на кнопку ответа и раздраженно буркнула: «Да!» – с удивлением изучая привычную обстановку украшенной к Новому году комнаты. В голове был сумбур, Маша не могла сообразить, что с ней произошло и когда все закончилось. Ведь буквально секунду назад она стояла на крыше и прощалась со Льдом.

– Поднимай свою ленивую попу с кресла! – орала в трубку лучшая подружка. – И мигом спускайся к подъезду! Поняла? Мы тебя уже ждем, сейчас пойдем на каток! Хватит бездельничать! А то не хочет она, понимаешь ли! Вот придешь на каток и захочешь!

Танька отключилась, а Маша неуклюже дернула ногами и медленно вылезла из кресла. По телевизору заканчивался фильм «Снежная королева»; на полу валялась любимая книжка в темно-синей обложке – она, видимо, упала, когда Маша заснула, – а в углу у камина загадочно сверкала огнями огромная наряженная ель.