И разве не лучше всё-таки жить – просто жить? Дышать, любить, пускай безответно, чувствовать дождь на своих ладонях? Знать, что Игорь где-то есть, существует, пусть и в другом, параллельном ей мире. Ещё не поздно уйти и всё отменить… Или – поздно?

Окружающие верили, что всё будет благополучно. Ленка знала, что всё будет плохо. Но не было ничего, за что она могла зацепиться. Маховик судьбы уже запущен. Её готовят к операции, проведены анализы, подписаны все бумаги, а мама радуется, что сможет с гордостью демонстрировать дочь знакомым… Какая глупость порой распоряжается человеческой жизнью! Какие детские комплексы мешают встать и сказать: «Я не хочу!» Нет, ну как же? Ленка вспомнила одну знакомую, которая вышла замуж за нелюбимого только потому, что уже были позваны гости и порезан салат. Надуманные мелочи, условности, пустые слова и ненужные обязательства решают судьбу человека. И он подставляет шею под гильотину, чтобы не расстраивать палача.

Прощай, Настёна… Ещё одна «мама» бросает тебя. Впрочем, ты и так думаешь, что она тебя бросила. Вчера, когда девушка звонила в садик, в голосе девочки звучали упрёк и обида. Кажется, она только сейчас осознала, как долго ещё не придёт Ленка… Если вообще придёт.

Хлопнула дверь, но девушка даже не обернулась. В палате шесть человек, а родители приедут только вечером.

– Лена… – услышала она и вздрогнула.


***


Она стояла перед ним в стареньком коротком халатике, бледная, совсем больная. Стояла и смотрела таким нездешним взором, как будто была уже далеко-далеко отсюда.

– Лена, – повторил он дрогнувшим голосом.

И она заплакала, одними глазами. Просто по неподвижному лицу потекли слёзы. Надо было взять себя в руки, что-то объяснить ей. Сказать то, что он раз триста повторил про себя, пока ехал сюда. Что ему всё равно, будет ли она всю жизнь хромать. Лишь бы всю эту жизнь она была рядом с ним. А если не захочет с ним, то просто – БЫЛА, где-то близко… на той же планете. Но Игорь понимал, как только он попробует произнести такие длинные фразы, то тоже заплачет, а кто видел слёзы на лице Дракона?

– Пошли, – только вымолвил он.

– Куда? – спросила Ленка, чуть шевельнув бескровными губами.

– Домой.

– Я не могу. Сегодня операция, – качнула головой она.

– Никаких операций, – он подошёл к ней вплотную. – Никаких операций. Я запрещаю тебе, ясно?

– Почему? – она смотрела на него в упор.

В её взгляде не было недоумения или возмущения, она знала нужный ответ, единственный пароль, который мог дать ему пропуск в её жизнь, право принять за неё решение. И нельзя было ошибиться или сфальшивить – иначе всё потеряно.

– Я люблю тебя, – сказал Игорь. – И жить без тебя не умею. Ещё вопросы есть?

Вопросов не было. Оставались мелочи.

– Это твоя тумбочка?

Мелихов распахнул дверцу, вытащил какой-то пакет и сгреб в него всё, что лежало внутри и стояло сверху. За его спиной царила полная тишина – кажется, вся палата замерла, наблюдая за ними.

– Где твоя одежда? – стараясь казаться деловитым, спросил Игорь.

Ленка растерянно молчала – она впала в какой-то ступор.

– Ладно, ничего, не замёрзнешь – машина у подъезда.

Он схватил её за руку и потащил – по коридорам, по лестнице, мимо дежурной, быстрей, быстрей, пока никто не остановил, пока она не передумала. Перед тем, как выйти на улицу, Мелихов сбросил с себя пальто, закутал в него девушку и подхватил на руки, прикрыв длинными полами её ноги в больничных тапочках. «Ничего, здесь рядом». Ему всё время казалось, что кто-то догонит, отнимет у него драгоценную ношу. Вынес её из подъезда, как из Дворца бракосочетаний, и усадил, словно ребёнка, в машину, на переднее сиденье. Бросил назад пакет, сел за руль и завел мотор. И только когда охранник на воротах поднял им шлагбаум, и автомобиль выехал на улицу, сердце у Игоря стало биться чуть-чуть спокойнее.

Они уже отъехали на приличное расстояние от больницы, когда Ленка очнулась:

– Игорь… Ты пожалеешь скоро… – произнесла она. – Ты очень добрый, но мне так не надо… Это просто порыв, а потом… Скоро тебе станет стыдно за меня, а мне – больно. Ещё не поздно вернуться, никто не заметит.

– Дурочка ты, Ленка, – только и сказал Мелихов.

Он остановил машину в каком-то пустом переулке, повернулся к ней и взял её лицо обеими руками.

– Ты будешь моей женой. Ничего не говори, всё равно я тебя не выпущу. Попалась, теперь поздно!

Он наклонился к ней и покрыл её лицо, шею, плечи поцелуями. Держал её, худенькую, в тонком старом халатике, так крепко, как будто действительно боялся, что она выпорхнет из его рук.

– Игорь, Игорь… – она чуть отстранилась, чтобы увидеть его глаза. – Ты разве любишь меня? Разве это… возможно?

– Не смей говорить так – никогда, слышишь? Я же тебя… больше своей жизни! Как ты могла – не понять? Всё, всё, что я делал… самое глупое… только потому, что люблю тебя – с того самого момента, как увидел тогда, на бульваре. Это все вокруг знали – только не ты!

– Только не я… – повторила она, словно эхо.

– И я идиот, не сказал тебе прямо! Ломал голову, почему ты так… со мной. Почему отвергла тогда, после матча. Сошёл с ума от ревности!

– Игорь… Я думала, что тогда… – голос её задрожал.

– Не вспоминай, пожалей меня, ладно? – ткнулся ей в плечо Игорь. – Всё, всё, не плачь, девочка моя, маленькая. Теперь уже всё…

Он крепко прижимал девушку, одной рукой вытирая ей слезы. Сердце у неё бешено колотилось, и Мелихов, испугавшись, успокаивающе гладил её, пытаясь унять собственную дрожь в руках. Но Ленка снова подняла голову, нашла его взгляд и долго смотрела, словно проверяла, всё ли там на месте, достаточно ли там любви, не обманывает ли её слух. И только потом, удостоверившись, что глаза его не лгут, что они полны любви, раскаяния и мольбы, расслабилась, прильнула к нему всем телом, обвила руками шею.

– Скажи мне, что ты хочешь, я всё для тебя сделаю, – шептал он, задыхаясь от нежности. – Хочешь, продадим дом, уедем отсюда? Повенчаемся, как тебе нравится, в церкви… Хочешь, возьмём в Жаворонки твоих родителей? Или, наоборот, купим квартиру в Москве? Устрою тебя на такую работу, где ты будешь начальником надо всеми… Или учиться ещё хочешь? Или ребёнка? Всё, что ты только придумаешь, Ленка! Только не уходи от меня больше… Пожалуйста…

– Всё, что хочу? – неожиданно спросила она.

Голос её больше не дрожал, в ещё мокрых глазах появились лукавые искорки.

– Лен, у меня денег, конечно, сейчас нет … – Игорь досадливо поморщился. – Но дом стоит дорого, его можно продать, и договор с Гурьковыми работает. Не пропадём, правда? Я всё для тебя сделаю, всё, обещаю!!

– Да… катастрофа… Как же ты без денег-то приехал? – серьёзно спросила Ленка, но её ещё мокрые от слез глаза откровенно смеялись.

Нет, всё-таки она непредсказуема! Только что вся была в его власти, плача у него на плече, и вот уже в интонациях слышатся знакомые ехидные нотки.

– И долго ты будешь таким добреньким? До обеда? – поинтересовалась девушка.

– Нет… Всегда… С тобой – всегда, – не желая поддаваться на её шутливый тон, твёрдо ответил он.

– А если я захочу, чтоб ты бросил бокс?

Мелихов в конец растерялся, не зная, что и ответить.

– Я шучу, не бойся… – Ленка снова прижалась к нему.

Она сидела тихо-тихо, замерла у него на груди, словно маленький птенец. А он не знал – бывает ли в жизни такое счастье, или сердце его сейчас не выдержит и разорвётся?

А девушка вдруг подняла голову и попросила:

– Игорь… Заберём Настю из садика, а? Прямо сейчас! Я для неё книжку купила в киоске… Забавная, знаешь…