— Да. Просто сыта этим по горло. Мало того, что на нас глазеют, и я не имею ничего

против этого... В смысле, очевидно, что мы на это подписались, — она кивает,

соглашаясь, — но я не понимаю этих распускающих руки парней. Боже, это так

неприятно.

— Знаю, но это только временно, правда? Мы уйдем отсюда прежде, чем ты успеешь

моргнуть, — она спрыгивает вниз, обнимает меня сбоку и уходит.

— Не так скоро, — говорю я пустой раздевалке.

Я отказываюсь выдвигать обвинения, когда об этом меня спрашивает менеджер. Не

хочу, чтобы в публичных источниках мое имя было рядом с этим безумцем, и они

посадили его. Я на автомате заканчиваю свою смену и, в конечном счете, получаю кучу

чаевых. Думаю, что некоторые из ребят просто пожалели меня. Неважно, я заберу их.

Когда возвращаюсь домой, я крадусь так тихо, как только могу. Все светильники

внизу выключены, за исключением тех, что под кухонными шкафами и лампы на столе.

Сэм должен быть в моей постели. Я снимаю обувь и на цыпочках поднимаюсь по

лестнице.

Когда я открываю дверь в комнату Бена, весь гнев, который был во мне, испаряется.

Стирается. Большое тело Сэма прижато к стене, а его рука переброшена через Бена. Бен

спит на его животе, его правая рука и нога свисают с кровати. Книга, небрежно лежащая

на полу, без сомнения, выпала из руки Сэма. Я хватаю свой телефон, фотографирую,

затем выхожу из комнаты, тихо прикрыв за собой дверь.

Я направляюсь в ванную, потому что отчаянно нуждаюсь в душе. Я не только пахну

как стрип-клуб, но и чувствую себя грязной после того, что мужчина прикасался ко мне.

Затем я расплетаю свои волосы и встаю под струи, но не двигаюсь, позволяя горячей

воде сделать свою работу. Мой лоб покоится на прохладном кафеле, и я приветствую

облегчение, которое он приносит. Внезапно занавеска резко отодвигается

Я задыхаюсь и теряю равновесие, но Сэм сжимает мой локоть, чтобы удержать меня

от падения. Он восхитительно выглядит обнаженным, и все, что я могу сделать, это

уставиться на него. Он разворачивает меня так, что я не вижу напряжение на его лице, а

затем хватает мое мыло, пахнущее розами, и выдавливает каплю в руку, прежде чем его

растереть.

— Хорошо ли ты провела ночь на работе? — спрашивает он, растирая мыло по

моему животу.

— Нет, — шепчу я, наслаждаясь ощущением от его прикосновения.

— Почему нет?

Я качаю головой и откидываю ее назад на его плечо, когда его пальцы аккуратно

протирают нижнюю часть моей груди. Он использует чуть большее давление и

настойчиво целует меня в шею.

— Почему нет? — спрашивает он снова, на это раз чуть более жестко.

— Потому, что я ненавижу эту работу.

— Я тоже ненавижу эту работу. Все видят это, — его намыленные пальцы крутят

мои соски.

Я должна заставить себя оставаться на месте, когда он продолжает тереть и щипать

чувствительные пики.

— Они ведь не могут делать это с ними, правда?

80

Я качаю головой.

— Нет. Они не могут, — шепчет он, а затем кусает мою шею.

Кончики его пальцев надавливают, прокладывая себе дорожку вниз по моим бокам,

и я подавляю смех, когда он минует мое чувствительное местечко. Сэм хихикает и

возвращает их обратно в то самое место, до тех пор, пока я не начинаю извиваться.

Оставив легкий поцелуй на моей щеке, он продвигается вниз, куда могут дотянуться его

руки, после чего он разворачивает меня и смывает с меня пену.

Выдавив еще немного мыла, он опускается передо мной на колени и начинает

намыливать каждую ногу. Сэм смотрит на свои руки, так что я не вижу, как его лицо

выглядит прямо сейчас, и это сводит меня с ума. Когда он достигает внутренней стороны

моих бедер, то стучит одним из трех пальцев, прося меня раздвинуть ноги.

Я смотрю на эти три пальца, воображая, что они делают что-то еще, когда он

использует другую руку, чтобы раскрыть мои ноги для себя. Он слегка толкает меня

назад, таким образом, что я оказываюсь под водой, и касается пальцем моих складочек,

вымывая и ублажая.

Я начинаю раскачиваться на его руке, и он встает, прижимая меня к стене.

— Они не могут сделать это, так ведь? — он ощупывает меня, и я отвожу взгляд,

вспоминая, какой опозоренной чувствовала себя ранее. — Кортни, посмотри на меня, —

его голос полон разочарования.

Я поднимаю голову и пытаюсь сосредоточиться на его глазах, но резкость его

челюсти не может скрыть то, каким разозленным он выглядит.

— Они не могут, да? Ты не позволяешь другим мужчинам прикасаться к тебе, не так

ли? — он начинает кружить у моего входа одним пальцем. Настолько легко, что едва

чувствуется, но с достаточным давлением для того, чтобы заставить меня хотеть больше,

хотеть все это.

— Нет, так не должно быть, — слова вылетают из моего рта на одном дыхании.

— Неужели они? — выдавливает он.

— Иногда.

— Хватит, — рычит он, — ты там больше не работаешь.

Он отступает, и я открываю рот, чтобы заговорить, но прежде чем какие-либо слова

вылетают из моего рта, он оборачивается, и его рот обрушивается на мой.

Единственный способ, которым я могу описать, что происходит, ― он поглощает

меня. Губы, язык, зубы. Его твердость трется о мой живот, и я тянусь вниз, чтобы

прикоснуться к нему. Моя рука в миллиметре от него, когда он резко одергивает голову

назад и тянется, чтобы выключить воду.

— Не здесь. И не так, — говорит он, выходит и возвращается через секунду с

полотенцем.

Я знаю о нем, как защитнике, и мне это нравится, но как он мог сказать мне, что я

больше не могу работать там? Мне нужны деньги. Если бы я могла уйти, то сделала бы

это.

В одном полотенцем, обернутым вокруг меня, и во втором вокруг его талии, мы

идем в спальню. Я сажусь на край кровати, а он запирает мою дверь, прежде чем

подкрасться ко мне.

— Сэм, я не могу уволиться.

Его лицо все еще напряжено.

— Можешь. И ты сделаешь это. Я не могу смириться с мыслью, что ты была там. Я

сказал, что хочу быть с тобой, и, черт возьми, женщина, я не могу представить себе еще

один день, не зная, что ты только моя. И часть жизни со мной подразумевает, что ни один

мужчина не сможет видеть тебя когда-либо снова.

Глава 17

81

Сэм

Я не даю Кортни шанса ответить, потому что ни секунды не могу держать свой рот

подальше от нее. Я сбрасываю своё полотенце и развязываю полотенце у нее

подмышками. Ее тело покрывается мурашками, она лежит на спине, когда я заползаю на

нее сверху. Я хватаю член и провожу им по ее влажным складочкам несколько раз, после

чего неспешно толкаюсь внутрь неё, из нас обоих вырывается стон, пока я вхожу

полностью.

Я приподнимаюсь, и она оборачивает ноги вокруг моей талии.

— Скажи мне, — говорю я и выхожу из нее, оставив внутри только кончик.

— Что? — она извивается подо мной.

— Скажи мне, что бросишь ее, — я снова врезаюсь внутрь и стискиваю зубы.

Она ахает и скулит:

— Я не могу.

— Почему?

— Мне нужны деньги.

Ее глаза наполняются слезами, и я наклоняюсь ниже, опираясь на предплечья по обе

стороны от ее головы.

— Нет, не нужны. Я сохранил все деньги, которые ты платила мне за аренду на

счету. Мне они не нужны. Используй их, чтобы оплатить ваши больничные счета.

Она качает головой.

— Нет. Это слишком много.

Я больше не могу оставаться неподвижным, поэтому пару раз вращаю бедрами.

— Ты больше не будешь платить мне за аренду. А еще ты используешь эти деньги,

чтобы положить на счет больницы. Затем, когда рассчитаешься с этим, можешь делать

все, что захочешь. Но моя женщина не будет работать в стрип-клубе и не будет платить

мне за аренду.

Я бы погасил эту гребаную задолженность за нее, но она никогда не согласилась бы

с этим. Перешагнуть через подобное — достаточно большое препятствие для нее. Кортни

привыкла быть независимой, и я уважаю ее за это, но пришло время, когда она может

разделить свою ношу с кем-то. И этот кто-то — я.

Проблеск отчаяния пересекает ее лицо, и она снова качает головой.

— Я не могу этого принять, — шепчет она.

— Кортни. Я... — я на мгновение прислоняюсь своим лбом к ее, пытаясь

восстановить мысли. — Ты сломала цемент, окружавший меня на протяжении почти

десяти лет. И нет ничего, что я могу дать тебе, чтобы отплатить за это. Я не пытаюсь

подкупить тебя. Но хочу быть с тобой, так чертовски сильно…

— Я тоже хочу быть с тобой, — она запускает пальцы мне в волосы, — но это уже

слишком.

— Нет. Этого не достаточно. Я не могу дать вам достаточно. Но, принимая на себя

весь этот стресс, я могу сделать это. Пожалуйста, детка, позволь мне сделать это для тебя.

Слезинка выкатывается из ее глаза, и я вытираю ее. Я бы хотел забрать все ее слезы.

— Сэм, — это все, что говорит она, глядя на меня. Я вижу, как вращаются колесики