– Я отдал распоряжение Билли «свернуть» дополнительное финансирование гастрольного тура Группы, публике все равно, используете вы пиротехнику, или нет, сто ламп освещают сцену, или двадцать! Главное, чтобы вы явились на выступление полным составом, играли хиты и дружелюбным тоном благодарили в микрофон всех купивших билет!

Сонный Анри хотел возразить, но Льюис Пен не дал вставить ни слова. Девица зашевелилась и перевернулась на другой бок.

– Если хочешь и дальше иметь независимость, это я насчет прав на ваше название и авторских отчислений. – Пен сделал паузу и продолжил. – То отправляйся в Золотой Дворец, завтра днем, и принеси мне оттуда чек! На кругленькую сумму, баланс Группы выровняется, и я отстану от вас, на время! Никогда не прощу твоего дружка Билли, как он провел меня, уговорив подписать контракт в его редакции! Так и передай ему!

– Какой за чек? И как Группа может быть связана с Золотым Дворцом? – Анри ничего не понял и почесал затылок. Льюис Пен продолжал говорить о своем, не обращая внимания на уточнения и вопросы.

– Орден, ликование прессы и последующую славу можешь оставить себе! И поверь, годового гонорара, о котором ты подумал, не хватит, чтобы оплатить перерасход. За семь лет сумма немалая набежала.

Пен успел бросить трубку первым, чтобы Анри не смог выругаться, а ему нравилось в последнее время уязвлять самолюбие шефа и оставлять последнее слово за собой. Утром он рассказал о ночном разговоре друзьям. Информацию о премии королевы спустя час подтвердил Билли. Он улыбался, и его тяжелая ладонь упала на плечо Анри:

– Пять годовых гонораров, старина. Льюису нужен чек, не сомневаюсь, что он выдумал долг, потому что знает твой характер. Только одно заставит тебя, как миленького отправится в Золотой Дворец – будущее Группы. И ты повелся.

– Значит, я никуда не еду? – с радостью в голосе спросил Анри.

Билли переглянулся с музыкантами Группы и Моном, затем сказал:

– Сделай вид, что поверил в угрозы Льюиса. Ты лучше меня знаешь, что он изведётся, если не сможет заработать на Группе по всем статьям! Его адвокаты семь лет ищут способ преклонить вас к ногам! Королевское вознаграждение остудит на время его самолюбие и алчность, у вас появится возможность получить заслуженную передышку…

Анри понимал разумность слов Билли. Но он мечтал о том, чтобы уязвить Пена, ослушаться его, и поэтому не соглашался ехать. Друзья на поездке в Золотой Дворец настаивали. Сумма чека перекрывала доходы за пять лет, отдавать Льюису Пену права в качестве компенсации никто не пожелал, а Мон не удержался, влез в спор и лично от себя добавил:

– Я помог Группе получить контракт в корпорации. И семь лет корю себя за это. У нас у всех появилась возможность получить год свободы, просто подумай об этом.

Около часа ушло, чтобы найти подходящий костюм, рубашку, ботинки и привести внешность в божеский вид. Билли для солидности вручил ему ключи от новой машины, и Анри с чувством превосходства над остальными молодыми музыкантами поехал в Золотой Дворец, выдвинув организаторам одно условие – полное неведение прессы. Билли лично поклялся, что церемония закрытая, и королева пригласила лишь избранных творческих личностей, в числе которых ему повезло оказаться в этом году.

Анри не смог испытать чувство радости, когда получал заветный орден и чек в конверте пятым по счету. Только самый ленивый журналист не успел его сфотографировать, а в вечерних газетах упомянуть пару строк о продажности Группы, задевшие его гордость.

Задело его и поведение Элизабетты, когда он впервые увидел ее, склонившуюся над крышкой рояля, возмущенную и никак не отреагировавшую на его популярность. Он верил в чувство собственного превосходства и считал, что если он успешен, богат и заменит, то любая с ангельской внешностью девушка просто должна была узнавать его и восхищаться им.

Элизабетта повела себя иначе. Она накинулась на него с кулаками, спрашивала, кто он такой и что забыл в комнате ее матери. Анри, недоумевая, оглянулся и заметил портрет женщины, висевший над роялем. Щеки Элизабетты пылали, она и не думала извиняться.

Чтобы заполнить возникшую паузу, он подробно рассказал ей о бледнолицем господине в черном костюме, который встретил его машину у ворот, объяснил, куда проехать и где его будут ждать после. Тот же господин встретил его у малоприметной двери, ведущей к лифту. Анри поделился с ней своим восхищением, когда отделанные черным узором створки лифта распахнулись на пятом этаже, и его повели по слабо освещенным коридорам Золотого Дворца.

Он ощутил себя в тот момент заблудившимся туристом в музее, инопланетянином среди дорогой мебели, ковров и штор, скрывавшие вид на улицу. Тюрьма, решил Анри и сел за белый рояль. Крышка была открыта. Он поставил руки на клавиши, без пыли, как будто их полировали каждый час, и начал играть лиричную инструментальную композицию, которую три года назад отверг Льюис Пен. В созданную концепцию пятой пластинки, она не вписывалась. Только Мон смог по-дружески оценить душевность и чувственность новой мелодии и помог с записью. Единственную копию Анри хранил в коробке из-под обуви в своей квартире.

В один миг он забыл о королеве, церемонии, ордене и чеке для Пена. В комнате существовал только он и его музыка. А потом вошла она. Ангел или ему показалось? Он взглянул на нее и заметил, что она похожа на женщину с портрета, те же яркие выразительные бирюзовые глаза, широкая улыбка, и алые, покрасневшие от смущения щеки. Анри намеренно умолчал о том, что подался уговорам друзей и приехал в Золотой Дворец. Он продолжил свой рассказ:

– Человек в костюме привел меня в эту комнату, извинился, и сказал, что мне следует ожидать его здесь. Он объяснил часовую задержку начала церемонии, на которую я приглашен, путаницей во времени. И оставил меня одного. Я осмотрелся. Минут через пять мне стало скучно, и я сел за рояль, чтобы немного порепетировать. Знаете, у него потрясающий звук…


– Манеры, – Элизабетта слышала голос бабушки и чувствовала, как начинает приходить в себя. Для храбрости она сделала глоток из бокала, не зная, как завязать с незнакомцем разговор.

Анри не сводил с нее глаз. Она вписывалась в интерьер этой комнаты, а ее силуэт не казался тенью в роскошной обстановке. На ней было надето непонятного цвета платье средней длины с открытым вырезом в зоне декольте и рукавами из кружева. На ногах он успел заметить ремешки изящных босоножек на невысоком каблуке, застегнутые до упора. По аккуратно убранным в пучок светло русым волосам на макушке Анри вычислял их длину.

– Простите, – он первым нарушил очередную паузу и почувствовал смущение. О чем дальше разговаривать с девушкой, стоящей у рояля, он не знал. Ежедневно он одаривал комплиментами и любезничал то с ассистенткой, то с секретаршей Билли, то с девушками, которым удавалось проникнуть за сцену в надежде увидеть любого члена Группы и сфотографироваться с ним.

А Элизабетта???!!! В тот особенный для него вечер он не знал ее имени, она явила собой чудо и не была похожа на девушку, которая упадет в руки за один лестный комплимент, Анри записал ее в категорию тех, кого нужно добиваться.

Вымеренным шагом она прошла в центр комнаты и попыталась сказать:

– Я…, – слова потерялись где-то в воздухе. Она застыла на месте, ощущая взгляд незнакомца на спине.

Анри чувствовал себя чудаком, неуверенным снобом и был готов провалиться сквозь землю. Черная бабочка душила ворот, и он немного ослабил ее. Для храбрости он вздохнул, а Элизабетта обернулась и протянула ему стакан с темной жидкостью и с добродушной и располагающей к разговору улыбкой на лице. Он и не заметил, как она наполнила его.

Элизабетта сдерживалась, чтобы открыто не засмеяться. Она могла только догадываться, насколько сильно смутила молодого человека и внимательно всмотрелась в его глаза, в которых горел огонь, отчаяние, страх, неуверенность. Анри всеми силами старался спрятать эти чувства и вцепился рукой в стакан, представив его спасительным канатом.

– Эта комната пустует более десяти лет, – пояснила она.

Анри забрал у нее стакан, выпил и расслабился. Он подумал о том, какие лица будут у Фелла и Мона, когда он расскажет им о девушке из Золотого Дворца, которая ловко осадила его и напомнила, что он всего лишь простой смертный, ему на некоторое время повезло в жизни.

– Я прихожу в эту комнату, когда мне одиноко и хочется попросить совета. Безмолвный портрет иногда наводит на правильную мысль…

Она развернулась лицом к стене, затем прищурилась и заметила, что краска на портрете начала трескаться.

– Ваша мама? – спросил Анри выпил еще, по инерции, и оценил вкус напитка. В последние годы он совсем не пил на закрытых вечеринках после концертов. Фелл и Макс женились, завели детей и зациклились на здоровом образе жизни. Друзьям удалось переманить на свою сторону и холостяка Анри. Отказаться было сложно, но со временем он привык. Иногда в газетах появлялись публикации о шумных вечеринках в компании моделей, которые проплачивались Билли из бюджета корпорации, чтобы поклонники Группы продолжали верить в созданные образы рок-героев нового времени. Для скандального материала Билли находил девушек в официальных агентствах, которые за точно оговоренный гонорар выходили с холостыми музыкантами Группы в свет. Случалось, что у Анри возникала личная симпатия и вечер заканчивался в номере отеля, как вчера. Он покраснел от того, что подумал о таких вещах при ней, при ангеле!

– Вы угадали, – ответила Элизабетта и вернулась на прежнее место. – Женщина на портрете действительно моя мама. Она принимала в этой комнате гостей, но вы не похожи на ее гостя.

Анри смутился, ему снова указали на его место. Он выпрямился и сказал, более уверенным и официальным тоном:

– Не имею чести быть знакомым с вашей мамой, но позвольте напомнить о странном человеке в черном костюме, который привел меня в эту комнату. Он представился, но я не расслышал его имени, слишком был очарован обстановкой.