- А чем же я тебя не устраиваю, Женя?

- Тем, что в нашей совместной жизни будет много подводных камней и непредвиденных осложнений, и я не хочу впутывать тебя во все это, Вика. Потому, что я тебя, действительно, люблю, - горько произнесла она. – Прости меня за это.

- Ты все решила за меня. Потому что, считаешь, так мне будет лучше и моя дальнейшая жизнь сложиться, как в детской сказке, идеально и безупречно? И я никогда-никогда не столкнусь с проблемами, сложностями, неприятностями и избегу подводных камней, только лишь потому, что рядом со мной будешь не ты, а кто-то другой? Ты серьезно в это веришь, Женя? Я что, похожа на идиотку?  - возмутилась Вика.

- Нет, ты не похожа на идиотку, Виктория. Я пытаюсь объяснить тебе, да, наверное, плохо у меня получается. У нас, разумеется, будут проблемы, какие бывают в жизни каждой нормальной семьи и нам придется их решать, но, Вика, помимо них, нас ожидает масса проблем, очень специфичных, которые в обыкновенных семьях не происходят, их нам тоже придется решать каким-то образом, и порой не всегда легальным, так сказать. О, разумеется, если мы решим шокировать народ и выйти из сумрака, тогда проблем появится еще на порядок больше, а это все действует угнетающе, и очень разрушительно сказывается на отношениях в таких парах. Я так не хочу, Вика! Я не хочу, чтобы твоя жизнь превратилась в ад, и ты когда-нибудь пожалела о своем поступке и решении, которое так скоропалительно приняла. Когда я говорила тебе, чтобы ты подумала прежде всего о себе, своей собственной дальнейшей жизни, о своем будущем, то я не вкладывала в эти слова никакого скрытого подтекста, подразумевающем меня. А теперь, получается, что я каким-то образом, подтолкнула тебя к принятию именно такого решения, Вика, но это же не так! – ее голос дрожал, и она пыталась, как могла, скрыть эту предательскую дрожь.

- Я решила поступить подобным образом, Женя, только лишь потому, что я думала, исключительно, о себе, о своем будущем, своей дальнейшей жизни и четко следовала твоим словам: слушать свое собственное сердце и не смотреть ни на что. Только этим я руководствовалась, и ни чем больше. Страх и здоровая осторожность должны присутствовать в человеке, но не диктовать ему условия. Ты думаешь, мне не страшно? Страшно, безумно страшно. Я, может быть, не в полной мере осознаю все сложности нашего союза, но кто сказал, что выбери я другую жизнь, с другим партнером, этих сложностей не будет? Я была замужем и знаю, что значит быть несчастной, при всей правильности и однозначности нашего брака. Я проживала не свою жизнь – чужую. На моем месте должна была быть другая девушка, и она, скорее всего, была счастлива и любима, если бы кто-то однажды не внушил Гольдбергу мысль об исключительном счастье именно со мной. А мне, давно следовало быть сильнее, и не бояться ничего, когда речь заходила о моем будущем. Я больше не хочу быть куклой-марионеткой и слепо следовать чьим-то увещеваниям, осуществляя чьи-то грандиозные планы и не сбывшиеся мечты. Я хочу прожить свою жизнь, Женя. Я не буду торопить события и не буду торопить тебя. Произнеся фразу: "Я тебя люблю!", я просто озвучила свои чувства к тебе. Вот и все… Господи, я ничего не требую от тебя, сию секунду, а значит немедленно. Нет! Я сделала для себя грандиозное открытие и поделилась им с тобой. Ведь ты же любишь меня?  Не отталкивай меня, пожалуйста, Женя! – тихо молила она. – Я не приставлю нож к твоему горлу и не накину петлю, чтобы заявить на тебя свои права. Не бойся меня. Слышишь? И не бойся своих чувств. Этот страх … Его нам тоже внушили, как впрочем, и многое другое. Законы, догмы, заповеди – с их помощью так легко управлять умами людей. Не хочу, чтобы мной управляли, не хочу быть безответной овцой в стаде и тебе не дам. Слышишь?

- Слышу… Вика? Спасибо тебе. Теперь мне стало спокойнее, самую малость. Раз нож и аркан мне не грозят, значит можно вздохнуть свободно! – попыталась пошутить она. – Я жду тебя. Приезжай, скорее.

- Я скоро буду, Женя. Ничего не бойся… Пока!

- Пока!


Глава 21.


- Уехали? Вот незадача. А я хотел нанести визит вежливости, так сказать. Не судьба, значит. Что ж… Жаль! – стараясь скрыть разочарование в голосе, произнес Александр. – С Софией Александровной я не был знаком, хотел вот, наверстать упущенное, но видно и правду говорят, все надо делать вовремя. Мое время прошло окончательно и бесповоротно. И не будем сожалеть об этом, - усмехнулся он.

- Конечно, Саша. Да и зачем тебе это? – стараясь успокоить его, произнесла Людмила Сергеевна. – София Александровна -  своеобразная женщина и язычок у нее, ой какой острый! Бьет не бровь, а в глаз. Причем, совершенно не заботясь, о какой бы то ни было, субординации. Вот такая она дама, наша соседка. Так, что Саша, не переживай. Ты избавил себя от ненужных треволнений, – продолжала дипломатничать она. – А Виктория? Думаю, под стать своей тетушке. Этакая дикарка…  - аккуратно продолжала она, боясь сказать лишнее.

- Дикарка? – удивленно спросил Александр. – Интересное определение, Людмила Сергеевна. Впрочем, есть в ней что-то необузданное и шальное, как у дикой рыси. Вроде кошка, а такая опасная и непредсказуемая, что совершенно не знаешь, даст погладить себя по шерсти или вцепится в шею, неожиданно спрыгнув с ветки, когда ты стоишь к ней спиной и не ждешь ничего подобного.

- И, что больно покусала? – вежливо спросила Женя, внимательно слушая гостя и желая продлить интересную ей беседу.

- Больно, Женя, но не смертельно, - усмехнулся он. – У кошачьих есть один нюанс. Они, когда кусают и царапают, выделяют специфический фермент, отчего их раны долго не заживают. Так вот и мои долго затягивались, но сейчас им и след простыл.

- А визит вежливости к означенным дамам был нужен, чтобы раны разбередить? Или новые получить от неприрученной рыси? Садо-мазо, Александр? – улыбнулась Женя, в душе жалея его и, в какой-то мере, понимая.

- И да, и нет. Не знаю. Просто я не видел ее после аварии и после… всего, что с ней случилось, вот и решил убедиться, что с ней все в порядке. Так, что, скорее садо-мазо, Женя, – засмеялся он.

- О, не беспокойся о ней, Саша! – промурлыкала Людмила Сергеевна, косясь на Женьку и делая ей страшные глаза. – Выглядит она великолепно, вполне здорова и счастлива. Она же молодая, сильная женщина, у нее прекрасные гены и жизненной энергии ей не занимать. С ней все в полном порядке, уверяю тебя!

- А вы видели ее, Людмила Сергеевна?

- Да, конечно. Мы приглашали ее на шашлыки, по-соседски, запросто. Очень милая, интересная и достойная девушка.

- Достойная? Для чего или для кого достойная девушка, Людмила Сергеевна? – с прищуром глянул на хозяйку дома Александр, и взгляд его стал подозрителен.

- О!... Просто такое выражение. Милая, интересная, достойная, во всех отношениях девушка. Как еще говорят о современной, образованной девушке из хорошей семьи? Культурная, воспитанная, умеет себя подать…

- Подать? И кому она себя тут подавала в лучшем свете? – вкрадчиво переспросил он.

- Саша, что за болезненное восприятие всего, сказанного о Виктории? Не понимаю? Она свободна, вольна в своих поступках и ей уже двадцать лет. И потом, она приехала сюда отдыхать, а на отдыхе мы все позволяем себе немножко расслабиться и общаться легко, непринужденно, по-соседски, избегая сложностей столичного этикета, – пожурила его Людмила Сергеевна.

- Да, конечно. Извините меня.

- Ничего, ничего. Тебе надо чаще отдыхать, Саша. Очень ты напряжен и сосредоточен. Пожалей себя!

- Ой, Людмила Сергеевна, голубушка! Вашими бы устами… - широко улыбнулся он.  – Не до отдыха. Работать надо, работать. Вот, с мужем вашим и с сыном, мы чудесно поработали на досуге, то бишь на отдыхе. Пойду их найду да собираться в обратную дорогу надо. Женя, пожалуйста, найди мне Ирину. Она после обеда загорает где-то. Поищи! Ладно?

- Угу, - коротко произнесла Женя и поднялась с шезлонга. – Прямо щас и пойду, -  она улыбнулась и медленно пошла по дорожке сада. – Ира, ты где? Ирина-а-а-а-а! – начала она поиски.

- Что же, так скоропалительно, Саша? Вы вполне могли бы остаться до завтрашнего утра. Еще только три часа.

- Нет, нет, Людмила Сергеевна, спасибо за приглашение. Мы и так доставили вам столько хлопот.

- Ах, Саша! О чем ты? Я люблю принимать гостей, тем более, таких желанных, как вы.

- Спасибо. Польщен. Вы разрешите?

- Конечно, конечно! Ступай, Саша. Они ждут тебя в холле, – и Людмила Сергеевна махнула ему рукой в сторону дома. – А Ирину я пришлю!

Он медленно шел по дорожке мощенной камнями, причудливой и какой-то  неправильной формы, и досада мучила его. Опять она сбежала, обвела вокруг пальца, чертовка! Она всегда предугадывала его действия, интуитивно опережая его на шаг. Неужели он так предсказуем? Или предсказуем только для нее? Он не увидел ее, но узнал, что она жива, здорова и счастлива без него, вдали от него и, совершенно, не благодаря ему. Господи! Что за муки терпеть все это! В который раз он обратился к Богу с мучившим его вопросом: что это? Что это, господи? Садизм? Заболевание? Безответная любовь? Ответь мне, что это? «Все вместе, - отвечал ему в очередной раз внутренний голос, который так легко спутать с божественным, -  переплетенное и цветущее буйным цветом – это все твоя жизнь, которую ты создал сам для себя, которая течет и развивается вопреки, на злости, на обиде, на разочаровании и на зыбкой надежде, что когда-нибудь она услышит о тебе, только в превосходных степенях и будет сожалеть о своем поступке…».

Женя издалека созерцала все сборы, танцы с бубном вокруг гостей, все принятые в таких случаях правила и традиции проводов в  обратную дорогу. Ей тоже пришлось поучаствовать в этом спектакле, и она внесла свою лепту, как-то: сделать ручкой, радушно улыбнуться и сказать дежурную фразу «Мы всегда вам рады! Приезжайте к нам еще!». Когда машина Гольдберга скрылась за деревьями, она облегченно вздохнула и позволила себе немного расслабиться.