- Бог -  не выдаст, свинья – не съест! Значит, будем вместе в следующей жизни. А, пока воспринимаем эту, как данность.

Она нервно завела мотоцикл и сорвалась с места. Виктория умная девушка, не напрасно она так вовремя уехала. Она обратила время себе в союзники, и  дала им с братом возможность остудить головы, и трезво подумать обо всем. Господи! Она еще долго продержалась под их мощнейшим натиском с двух сторон, ведь они же давили на нее без передышки, как танки. Принимать решения надо подальше от них. Она правильно сделала, что уехала. Повеселев и успокоившись, Женька быстро ехала домой, и ее мысли уже были светлее и радостнее. Загнав мотоцикл в гараж, она поднялась к себе. Ее совершенно не интересовало, приехали гости или нет, не к ней же они спешили и не она их звала. Разберутся как-нибудь и без нее. Другое беспокоило ее, смешное, досадное недоразумение – она до сих пор не знала Викин номер мобильного телефона, а ей именно сейчас захотелось услышать ее голос, просто услышать и больше ничего. Женя решительно села в кресло и открыла ноутбук. В двадцать первом веке такие вещи решались гораздо проще и легче, тем более, когда ты знаешь что, как и где надо искать.

- Женька! Ты где? – через какое-то время услышала она голос брата. Пряча драгоценный листок с заветным номером в карман джинсов, она быстро позакрывала все окна и захлопнула бук.

- Здесь я! Что ты кричишь? – подала она голос, поднимаясь с кресла, и быстро подошла к двери комнаты. Сергей был внизу. – Что случилось?

- Ничего не случилось, Женя. Всего лишь приехали гости, которые хотят с тобой поздороваться. Спустись, хотя бы для приличия. А потом, наш план.  Ты помнишь о нем, надеюсь?

- Она уехала в город, Сережа. Вики здесь нет, и, слава Богу. Наш план останется не осуществленным, к счастью или к огорчению, – проинформировала она брата.

- Уехала? Откуда ты знаешь? Ты, что была у нее?

- Да, была. Решила предупредить о грядущих событиях, но ее нет. Они с тетушкой уехали. Васильевна и Костик там теперь всем заправляют, до вторника.

- До вторника? Их не будет до вторника? С ума сойти.  Это значительно меняет дело. Но, три дня? Что ей делать в Черновецке три дня?

- Вот уж, не знаю, Сережа. Сие мне неведомо. Так, что можешь расслабиться и получать удовольствие, видя разочарованное лицо Саши Гольдберга. Шашлыки уже скоро будут? Я совершенно готова к приему пищи.

- Скоро будут готовы, но ты спустись, все же. До вторника? Это долго, до вторника. Черт! – пробормотал он, выходя на улицу.

- Ага! – крикнула ему вдогонку Женя. Она взяла мобильный и вытащила бумажку из кармана. Быстро набрав номер, она с замиранием сердца стала слушать веселую музычку, заменявшую однообразные гудки. Женя закрыла дверь в комнату и подошла к окну. «Возьми трубку! Возьми! Вика, пожалуйста! - уговаривала она издалека Викторию. – Черт! Ответь мне!»

   - Да? Кто это? – раздался знакомый голос, от которого сразу стало тепло и спокойно на душе.

- Вика, это я! – все, что могла выдавить из себя  Женька.

- Женя? – воскликнула удивленная и обрадованная Виктория. От этой радости в ее голосе, Женька мгновенно ощутила мощный приток какого-то невысказанного счастья. Она рада ее слышать и это уже не маловажно!

- Да, это я. Прости, что звоню и достаю тебя снова, но мне так захотелось услышать твой голос…

- Перестань, слышишь! Я рада твоему звонку. Как ты меня нашла? Насколько я помню, свой номер я тебе не давала?

- О, да! Для людей ищущих, откроются все двери. Номер телефона я нашла в базе оператора, методом научного тыка и при помощи ловких рук.  Прости, что так, но другого способа я не придумала. Я просто хочу знать, что ты в порядке и у тебя все хорошо.

- Со мной все в порядке и у меня все хорошо, Женька, – еле слышно сказала Виктория в трубку.

- Что? Я не расслышала, Вика! Что ты сказала? – громко крикнула Женя.

- У меня все хорошо. Правда! В полном порядке! – чуть громче сказала Виктория. – А у вас?

- У нас Гольдберг приехал на пикник. Так, что твой отъезд был очень кстати, Вика. Не переживай, мы с ним справимся: и накормим, и напоим, и развлечем, и домой спровадим, все как, в пятизвездочных отелях, хороший сервис ему обеспечен.

- Совершенно не переживаю. Не зря у меня было неспокойно на душе, какое-то недоброе предчувствие. Теперь понятно! Я рада, что уехала, по крайней мере, одной проблемой меньше. Бог с ним! Надеюсь, что сложностей у вас с ним не будет. Я не держу на него зла – все что было, все уже давно прошло. Разошлись, как в море корабли, чего уж ворошить прошлое? И не хочу я про него говорить. Он выполнил свою функцию катализатора, и в какой-то мере помог мне понять саму себя. Все что произошло, было как предтеча главного события в моей жизни.  Женька, как же здорово, что ты мне позвонила! Услышала тебя, и так хорошо стало, как будто радугу увидела, - засмеялась Вика. – Я приеду в понедельник вечером. Тебе что-нибудь привезти из города?

- Да. Себя привези и больше мне ничего не надо, - тихо проговорила Женя и усмехнулась. – В понедельник вечером, говоришь? Понятненько…

- Я тебе еще позвоню, Женя…  - с какой-то странной интонацией произнесла Виктория.

- Я буду ждать… - с грустью ответила она и закончила разговор, нажав на кнопку. Внизу послышались шаги, и раздался строгий голос мамы:

- Евгения! Ну, это уже совсем неприлично! Они сейчас в дом будут подниматься. Ну, выйди, оторвись уже от своих занятий, дочь!

- Иду! Иду! -  закричала она и, распихивая по карманам телефон и бумажку с номером, рванулась из комнаты. Женя довольно давно была наслышана и заочно знакома с Александром Гольдбергом, и вот теперь ей представился случай познакомиться лично. Она быстро спустилась по ступенькам, пересекла холл и вышла на улицу. Шумная, говорливая компания встретилась ей прямо на лужайке у дома. «Боже! И ляльку свою притащил! Ничего себе такая лялька… - принялась она разглядывать Ирину, ловя себя на том, что где-то уже ее видела, может быть, они раньше где-то встречались. Рядом с ней стоял высокий, по-спортивному подтянутый молодой человек, загорелый, улыбчивый, темноволосый, с очень короткой стрижкой, идеально подчеркивающей большие залысины на лбу, грозящие вскоре, превратиться в настоящую доброкачественную лысину. Он шагнул к ней и широко улыбаясь, заговорил:

- Вы – Евгения! А я -  Александр Гольдберг, можно просто Саша.

- Очень приятно, Саша. Извините, что замешкалась. Прием гостей, такое ответственное дело! – с невозмутимым видом, словно она только, что выполняла работу горничной и грузчика, а за одно и повара, проговорила Женя. Мама сделала страшные глаза, Сергей - незаметно ухмыльнулся, а отец -  захохотал во весь голос.

- Труженица наша! – весело сказал он, и приобнял дочь. – А это Ирина, познакомься.

- Ирсен! – поправила его девушка и улыбнулась. Женя кивнула ей головой.

- Очень приятно, Ирсен. Вы из Исландии? Или из Норвегии? Какое-то скандинавское имя…

- Скорее, клубная кличка! – жестко выпалил Саша и невесело засмеялся. – А родом она из Бирюлево, но это не мешает ей быть Ирсен.

- Прошу вас, проходите. Я покажу вам наш дом и вашу комнату, - стараясь сгладить неловкость, заворковала Людмила Сергеевна, жестом приглашая гостей пройти в дом. Саша, Ирсен и Сергей, на правах принимающей стороны, последовали за ней.

- Правда, она чем-то похожа на Викторию? – невозмутимо сказал отец.

- Что? – не сразу поняла его Женя. – Ты хочешь сказать, на Вику Марголину, нашу соседку, племянницу Софии Александровны? На нашу Викторию?

- Да. А, что здесь другие есть? Есть какое-то отдаленное сходство, правда ведь? – настаивал он.

- Кстати, да. Ну, только очень-очень отдаленное, папа. Ирсен, мне тоже сначала показалась знакомой, но с первого взгляда и издалека. Может быть рост, фигура и волосы. Но, в остальном, сходства с оригиналом я не нахожу. Значит, вот так он решил проблему замещения. Что же, ему можно только посочувствовать!

- О чем ты, Женя? – удивился отец. - Сравниваешь? Бывшую жену и очередную  любовницу?

- Ага. И должна сказать, что почему-то мне вдруг стало его безумно жалко. Он вызвал бы во мне больше уважения и сочувствия, если бы гордо приехал один, и вел себя достойно. Унижать девушку, только за то, что она не Вика, это омерзительно и не по-мужски, папа. А это отдаленное сходство между ними, навевает что-то из садо-мазо. Он приехал увидеться с ней, папа. Летел сюда, как заполошный, из Москвы, а Виктории-то и нет. Уехала она в город, с тетушкой. Скажи ему, как-нибудь при случае. Нет ее! Опять она от него сбежала.  Бедняга! Короче, я увидела, все что хотела, и он мне больше не интересен. Ты рассердишься на меня, если я не буду с ним больше пересекаться, ну, кроме совместных трапез, конечно?

- Нет, не рассержусь. Есть еще мама, Сергей и я, конечно. Ты свободна от показных выказываний радушия и гостеприимства, но… Намеренно его не задевай и не обижай, он нам нужен. Пусть развлечется, отдохнет, но у меня к нему есть дело, причем выгодное, и я найду момент к нему подобраться. Договорились?

- Да, папа. А что делать с Ирсен этой? Она тоже требует, какого-то участия с моей стороны или нет?

- Она тебе интересна, как собеседница, как новый человек, как девушка, в конце концов?

- Абсолютно не интересна. Ты же знаешь, я не переношу таких … клубных девушек.

- Ну, тогда, веди себя, как хорошо воспитанная девочка из приличной семьи. Только, чтобы не у кого, среди здесь присутствующих, не было на тебя ни обиды, ни злости. Ага? В общем, не хочешь помогать, тогда не мешай, Женя. Все, свободна!

- Я тебя услышала, я поняла. Спасибо, папа. А шашлыки когда?

- Имей терпение. Пойдем, поможешь мне с ними…



Глава 20.


«Да что же мы от счастья-то своего бегаем, Алешенька! Вот же оно: направо пойдешь – женатому быть!» - вертелся у нее в голове пискляво-пронзительный голосок Любавы, невесты Алеши Поповича. Полчаса назад они с тетушкой смотрели эту сказку по кабельному телевидению, и с того момента Виктория мучилась мечтой Любавы, причем ее же интонациями. Хотя Вику всегда больше воодушевляла другая сцена, где бабуля добрым голосом расписывала все прелести замужней жизни за другим, не любимым, не желанным: вот и будешь всю жизнь от него лицо воротить и по ночам в подушку плакать, что с того? Действительно! Что с того? Только на секунду представив себе это, захочется заплакать и произнести: - Ой, не могу я без него, не могу! Люблю я его, ирода! Ой, люблю!