В общем, вот такой АлиСанна везучий человек. Звезда экрана, так сказать…

Конец отступления


Но вернёмся к первому уроку в девятом «Г».

В своём рокерском прикиде АлиСанна отправилась знакомиться с новым классом. Кабинет, в котором должен был проходить урок, отличался от большинства школьных кабинетов тем, что дверь в него находилась не в начале, у доски, а в конце. Ещё не закончилась перемена, но девятый класс уже сидел за партами, когда АлиСанна прошла между рядами и положила на учительский стул свой кожаный рюкзак, а на стол – классный журнал. Взрослые дети недоумённо посмотрели на неё. АлиСанна улыбнулась им, сняла косуху. Тут как раз и звонок грянул.

- Добрый день, - произнесла АлиСанна, - меня зовут Алиса Александровна Селифанова, и я буду учить вас русскому языку и литературе.

Дети так явно изумились, что даже рты раскрыли. Но до долгопятовских их глаза по размеру всё же не дотянули, остановились на лемурьих. Много позже одна из учениц скажет АлиСанне:

- Вот вы тогда нас потрясли! Входит такая девочка, в косухе, и говорит, что она наш учитель.

А тогда они рты раскрыли, но тут же пришли в себя и вскочили – приветствовать новую учительницу. И оказалось, что всё не так страшно. Девятый класс оказался ничуть не хуже шестого. И с этими детьми АлиСанна тоже вскоре подружилась.

Ко Дню учителя, который, как почти всем известно, празднуется в стране в начале октября, неугомонная завуч по внеклассной работе Серафима Александровна Лопатина решила провести анонимный опрос среди учеников. А раз решила, то выполнила. АлиСанна об этом узнала только тогда, когда возбуждённая Серафима Александровна ворвалась к ней в кабинет с кипой каких-то разномастных листочков и вывалила их на учительский стол:

- Смотри! – громко хлопнула она по листкам рукой и те разлетелись в разные стороны.

- На что? – спросила АлиСанна, нырнув под стол, чтобы собрать их.

- Да на это, на это, - тыкала упитанным пальцем то в один листок, то в другой Серафима Александровна, тоже присоединившаяся к ней.

Так и вышло, что там, под столом, АлиСанна узнала о том, что многие ученики на вопрос, кто лучший учитель в школе, неожиданно ответили, что именно она, АлиСанна.

- Не может быть! – изумилась та, попыталась выбраться из-под стола и больно стукнулась затылком. – Не может быть.

- Я тоже удивилась. Ты же без году неделю работаешь. А вот смотри-ка! – тяжело поднялась с колен при помощи АлиСанны Лопатина. – И ведь опрос анонимный. Значит, и вправду так думают. Молодец, Алиса! Пойду Марианне Дмитриевне расскажу…

- Не надо, - попросила АлиСанна, - ну, зачем?

- Как это не надо? Надо! Она должна знать, что не ошиблась в тебе! – громогласно не согласилась с ней Серафима Александровна и положила на её стол несколько листочков. – На, возьми на память.

Когда она вышла из кабинета, АлиСанна разгладила изрядно помятые листочки и посмотрела на написанные разными почерками ответы. На каждом из них было её имя. Она аккуратно сложила признания в любви в свой ежедневник и посмотрела в окно. На улице было самое лучшее, по её мнению, время – московская золотая осень. Листья деревьев уже пожелтели и покраснели, но ещё почти не осыпались. Ласковое солнце пробивалось сквозь них, и от этого в школьном дворе было ярко и празднично. И небо голубело, и ветра не было. АлиСанна смотрела в окно и была счастлива, как может быть счастлив человек, нашедший себя.




Глава пятая,

в которой АлиСанна окончательно осваивается и начинает понимать, что за зверь такой школа, что за люди такие дети, и испытывает на себе великую силу инстинкта У


Как вы уже поняли, пришла наша АлиСанна работать в школу на втором курсе института. И очень скоро поняла, что повезло ей невероятно. Школа старая, условия работы так себе, но коллектив – потрясающий (трёх вышеописанных дам мы в расчёт брать не будем). Почти про любого можно рассказывать взахлёб и часами. Как и про то, что такое работать в старой школе.

На этом пока и остановимся поподробнее. Обрисую, так сказать, быт АлиСанны и её коллег.

Однажды во время урока (не выдержал силы её голоса, что ли?) из потолочного шва вывалился приличный кусок цемента и штукатурки (килограмма на полтора) и рухнул прямо на первую парту в среднем ряду. Пыль, грохот, дети (а это были шестиклашки) в шоке, АлиСанна тоже. Первая мысль: только бы никого не зашибло. Слава Богу, обошлось.

Выкинули кусок, вытерли пыль, дети её ненаглядные встряхнулись и продолжили работать дальше. У них не случилось никакой истерики и даже не возникло желания, воспользовавшись случаем, саботировать учебный процесс. Хотя, может, просто не догадались?

Всё произошедшее у АлиСанны вызвало лишь неуёмный восторг. Ведь это не дети – это стоики какие-то! Ну, как их не любить? А она уже от стадии привыкания медленно и верно переходила к следующей – горячей влюблённости. Это та самая, когда до настоящей любви ещё далеко, но и равнодушием уже не пахнет.

Смотрела она на детей, склонившихся над тетрадями, и испытывала к ним такую нежность, такое умиление от вида их сосредоточенных лиц, что даже ком в горле вставал и хотелось каждого погладить по голове. АлиСанна удивлялась и с трудом удерживала себя от этого непонятного и чрезвычайно эмоционального поступка. Просто она ещё не знала, что так мощно и непреодолимо даёт о себе знать инстинкт, который АлиСанна чуть позже назовёт для себя инстинктом У, или, что понятнее, учительским инстинктом.

Если верить вездесущей и всё, ну, или почти всё знающей Википедии, инстинкт – это совокупность врождённых тенденций и стремлений, выражающихся в форме сложного автоматического поведения. В узком смысле – совокупность сложных наследственно обусловленных актов поведения, характерных для особей данного вида при определённых условиях. Так вот, по мнению АлиСанны, у прирождённых учителей была эта самая совокупность тенденций и стремлений не только объяснить, втолковать, вбить в головы, разжевать и в рот положить, но и защитить, уберечь, пожалеть, понять, помочь. Только всё это она поймёт позже, много позже. А в тот, первый свой рабочий год она впервые почувствовала в себе непонятного для неё тогда происхождения чувства и эмоции. И не знала она ещё, что это как раз инстинкт У движет, руководит ей. Она просто понимала, что находится на своём месте, что нашла себя в этой жизни и что именно благодаря этому с радостью едет на работу, с замиранием сердца входит в класс и с умилением радуется достижениям своих первых учеников.

Ну, да что-то я отвлеклась. Вернёмся к будням АлиСанны и её коллег. В другой раз, уже после того, как обрушилась на головы её учеников злосчастная штукатурка, когда АлиСанна радостно написала на доске очередное предложение, повернулась к классу и раскрыла рот, чтобы задать вопрос, её мальчишки (а это как раз были девятиклашки) неожиданно вскочили из-за парт и кинулись к ней. Как при замедленной съёмке, она увидела их перекошенные, испуганные лица, а сама при этом успела подумать: «Что происходит?! Куда это они?!!»

Оказалось, школьная доска, не выдержав АлиСанниного напора, открепилась от стены и стала падать на неё. Сама АлиСанна этого не видела, поскольку стояла лицом к классу. А вот ребята её драгоценные увидели, среагировали и попытались свою юную учительницу спасти от незавидной участи быть придавленной школьной доской на глазах у всего класса. Спасли. АлиСанна даже испугаться не успела.

Это всё смешно, конечно. Но вот её коллегу, худенькую, невысокую учительницу химии доской-то как раз и прихлопнуло. Да-да. Не шучу. Причём доска была тяжеленная, из тех, что ездят вверх-вниз при помощи скрытого за доской противовеса. В роли противовеса выступает немаленькая бетонная плита. К счастью, доска упала на учительский стол, и несчастную Ирину Владимировну придавила не до конца. А только до гематом и сотрясения мозга. Хотя ей и это не понравилось. Она предпочла бы вообще доску использовать исключительно по назначению, а не в качестве средства придания жизни остроты и драйва.

В травмпункте, куда её привезли, весёлый доктор задал АлиСанниной коллеге вопрос: «Чем же тебя так, деточка?» Ирина Владимировна, тоже худенькая, невысокая и совсем молодая, густо покраснела и ответила: «Я не деточка, я учительница. А придавило меня школьной доской». Следующие полчаса весь травмпункт, включая травмированных и пострадавших, рыдал от смеха.

Через пару лет работы в таких условиях АлиСанне и её коллегам стало ещё веселее: начался капитальный ремонт. Вы, уважаемые читатели, не поняли в чём проблема? Добавлю остроты – капитальный ремонт проходил без отселения школьного населения.

Весь учебный год потрясающие дети и героический коллектив учились и работали в неотапливаемых кабинетах, в жуткой грязи и, простите, вони. И это в Москве, в самом конце двадцатого века!

А тут как раз методист из АлиСанниного института решила посетить уроки своей студентки. АлиСанна её честно предупредила о ситуации и посоветовала одеться поплоше и потеплее. Методист то ли не поняла, то ли не поверила, но в итоге приехала одетая прилично и симпатично. А зря. Её глаза, когда она увидела, что творится в школе и в каких условиях работают и учатся пятьсот с лишним человек, АлиСанна не забудет никогда.

Методист планировала побыть на трёх уроках, о чём заранее известила проверяемое лицо, то есть АлиСанну. Во время первого мимо окон неотапливаемого (зимой!) кабинета летали рулоны отслужившего свой срок рубероида, который снимали и скидывали с крыши строители. Когда пролетел первый (в самом начале урока), методист вздрогнула и уставилась в окно, дети же (а это были те самые шестиклашки, ставшие к тому времени уже восьмиклашками) радостно загудели. Ещё бы – такое развлечение! Следующие сорок минут рулоны пролетали с завидной регулярностью.