Нужно было как-нибудь озаглавить свой конспект. Тогда я постарался ответить на вопрос «о чем лекция?» одним предложением. У меня получилось следующее: «Эзотерическая доктрина эволюции человечества». Потом я обозначил лектора как человеческое существо здесь и сейчас, а подаваемый ею материал как информацию о нашей Земле и Вселенной. После дат и географических названий в оставшиеся колонки я вписывал все услышанные имена. Данный раздел возглавляло имя Блаватской Е. П. Дальше я записал все необычные слова и термины, такие как «лемурийцы», «владыки огня», «Ману», «Монада», «логос» и прочие.

Вся картина данной лекции уместилась у меня на одной страничке и была красноречивее любого анализа. Диктофон оставался в режиме записи до самого окончания лекции. При желании или надобности я смогу заново прослушать ее всю от начала до конца или любую ее часть. И я собирался дать это послушать Валерии Викторовне. Хоть я и начал многое понимать, мне нужна была помощь. Наша с ней ссора не в счет. Это по делу. Я собирался все ей рассказать и знал, ее это точно заинтересует.

Лекция закончилась, и, слившись с общим потоком, мы беспрепятственно выплыли из зала. Теперь мне нужно было отдать Ане телефон. Запись она могла скинуть по интернету. Мне почему-то хотелось побыть одному, и я соображал, что бы такое придумать, чтобы моя коллега не обиделась. Лекция ей не понравилась.

XIХ

Теперь наши с Валерией Викторовной отношения сводились к разговорам о Братстве. Она подробно расспрашивала меня об этой части жизни, которую мне долгое время удавалось от нее скрывать. Я рассказывал, но не обо всем: Марина Мирославовна по-прежнему была неприкасаемая, вне подозрений. Я представлял ее в хорошем свете, а о своих к ней чувствах и попытках их выразить умалчивал. Каждый раз Лера Викторовна слушала внимательно, с интересом за мной наблюдая. Бывало, я так углублялся в воспоминания, что совершенно забывал о своей позиции критика. Я часто ловил себя на мысли, что говорю о Братстве, как о чем-то, что меня все еще волнует и чему я до сих пор принадлежу. И хоть я сделал выбор в пользу здравого смысла и рациональности, тайное и иррациональное успело пустить корни в моем сознании и время от времени будоражило воображение.

Говорить я мог бесконечно. Она давала мне возможность высказываться и никогда этот процесс не прерывала. Никаких корректив она пока не вносила, мнение не высказывала и к разгадке меня не приблизила. По сути, я просто пересказал ей все свои умозаключения, к которым шел уже не один год. Валерия Викторовна исправно и внимательно изучала все мои ссылки и упоминаемую мной литературу, но продолжала молчать. Как-то я спросил ее об этом.

— Я хочу, чтобы говорил ты, Саша. Очень важно дать всему этому выход. Если я вмешаюсь, ты не скажешь того, что должен!

— Должен?! Но мне нужна помощь! Я думал, вместе мы сможем…

— Марина Мирославовна главная! Всегда есть Он и Она. Он — идея, Она — олицетворение. Мужское и женское, отец и мать. Но главная всегда мать! Эта схема стара как мир. Возьми любую из сект.

Так я и знал, этого я и боялся, и именно поэтому не хотел ей ничего рассказывать. Я продолжал с ней встречаться, но о Братстве больше не говорил. Она не настаивала. Тема Братства сменилась политикой.

В стране начался политический путч, последние события были у всех на устах. В обществе произошел раскол, люди разделились во мнениях. Я старался во всем этом не принимать участия, но и оставаться в полной изоляции при всем желании было невозможно. Что-то, где-то я постоянно слышал. Я не принимал ни ту, ни другую сторону. То, что происходило, было нехорошо по определению. К этому времени я научился мыслить определенным образом, и если уж информация до меня доходила, я рассматривал ее как бы со стороны, стараясь не вовлекаться эмоционально и фиксировать каждое деструктивное высказывание или действие. В результате я пришел к определенным выводам, и каково же было мое удивление, когда я узнал, что Валерия Викторовна является сторонницей большинства. Она сделала свой выбор, она стала на одну из сторон, и аналитическое мышление больше не работало. Она не хотела ничего слышать, вела себя фанатично и агрессивно. Быть с ней заодно я не мог. Таким образом, наши с ней мнения и взгляды разошлись. Разногласия и споры возникали между нами все чаще. Мне было известно, что она позволяет себе агитировать студентов. Для меня это было неприемлемо. Я хорошо помнил словосочетание «несформировавшиеся души», которое услышал от нее. Ситуация в стране усугублялась, и наконец произошел самый неожиданный поворот. Я был категорически против воинственно и агрессивно настроенных людей и их действий, хаоса и беспорядков, которые такие действия неизбежно влекли за собой. В университете в рамках курса социальной психологии наш преподаватель коснулся и психологии масс и методов управления ими. Я не мог не видеть того, что это были очевидные манипуляции, и недоумевал, как этого могла не замечать Валерия Викторовна!

Как-то я отправился к ней на чай. Мы условились не говорить о политике. Я ждал ее во дворе, она должна была появиться с минуты на минуту. Еще издали я обратил внимание на ее походку. Те решительность и скорость, с которыми она направлялась к дому, говорили о ее плохом настроении. Я приветливо улыбнулся ей и поздоровался.

Мне уже было известно, что Лиза стала аспиранткой Валерии Викторовны. Как и с поездкой на фиесту, поступать в аспирантуру сначала было предложено мне, но я отказался, и этой возможностью воспользовалась Лиза. Как я правильно предположил, Валерия Викторовна была не в духе. Когда мы поднимались по ступенькам, я еле за ней поспевал. Наученный опытом я знал, когда она в таком настроении, нужно молча ждать, а потом молча слушать. Я так и сделал, сидел на кухне и ждал. Не прошло и пяти минут, как я услышал брань, льющуюся в адрес Лизы. Я не знал, что и думать, в чем она уже успела провиниться? На сей раз вина ее состояла лишь в том, что она, как и я, не разделяла взглядов Валерии Викторовны в связи с творящимися беспорядками, о чем прямо ей и заявила. Я был бы рад ее промаху, да не мог. Гнев Валерии Викторовны казался мне совершенно несправедливым. Иметь свою точку зрения, свой взгляд на происходящее позволено каждому. Валерия Викторовна продолжила свой рассказ, сообщив, что сгоряча назвала Лизу дурой, а этого делать было нельзя. Я уже хотел было обрадоваться ее раскаянию, но она тут же добавила, что Лиза дура и есть! Должен признать, что мои взгляды полностью совпадали с Лизиными. И называя дурой ее, Валерия Викторовна, по сути, считала дураком и меня, включая всех моих родных и близких людей. Ничего подобного она мне не говорила, такой вывод я сделал самостоятельно. Наш уговор не касаться политики, конечно же, был нарушен. Это она первая начала. Я еще ничего не успел сказать, как ее гнев перекинулся на меня. И теперь я не молчал. Каждая моя реплика вызывала ее ярость. Такой я ее еще никогда не видел. Валерия Викторовна позволила себе употреблять нецензурную брань. Закончилось тем, что она выставила меня вон.

Точка зрения, которая не совпадала с ее собственной, не имела права на существование. Мы, ученики Валерии Викторовны, не имели права на отличающееся от ее суждений мнение. Это рушило все мои представления о способе аналитического мышления, которому она же нас и учила. А если принять во внимание тот факт, что Лиза была обязана ей своим поступлением, то со стороны ее нынешнего руководителя данный конфликт являлся самой настоящей манипуляцией. Лера Викторовна не имела права оказывать на свою ученицу никакого давления, но она делала это. Я был разочарован.

Я снова не ходил, не звонил и не писал Валерии Викторовне. Я знал, что первый шаг все равно придется делать мне, потому что она его никогда не сделает. Но мне не хотелось. Когда-то она сказала мне: «Я тебя никогда не брошу, но ты бросишь меня». Тогда эти слова сильно меня разозлили. Мы с ней были разными во всем. Но каждый раз я делал шаг навстречу. В последнее время мы с ней ссорились все чаще и все сильнее. Она имела обыкновение вдруг указать мне мое место — место ученика. Но я уже давно не был ее учеником. Меня по-прежнему к ней тянуло, но я научился от этого чувства отвлекаться.

На работе все было гладко, мне повысили заработную плату. На книжном рынке я покупал много литературы о позитивном мышлении и читал ее. И когда я настроился на положительное разрешение любых конфликтов, решил помириться с Валерией Викторовной и больше не ссориться с ней ни при каких обстоятельствах, что бы она ни говорила и что бы ни делала. Мне казалось, что я становлюсь взрослее и мудрее с каждым днем.

Теперь мне нужно было как-нибудь дать о себе знать, звонком или письмом. Показать, что я не в обиде. В конце концов, глупо портить отношения из-за какой-то политики, которой я к тому же не интересовался. Выборы давно прошли, и дело близилось к Новому году. Предпраздничное настроение, заснеженные улицы и уютные огни города сделали свое дело. Я решил во что бы то ни стало поздравить Валерию Викторовну с Новым годом! И этим я собирался положить конец всем нашим былым разногласиям. Я настолько воодушевился, что ждал этого с прежним нетерпением. Чтобы как-нибудь отвлечься, я занялся выбором подарка. Дни летели, и друзья начали обсуждать планы на Новый год, а я снова из этих планов выпадал, и мне как-нибудь осторожно нужно было им об этом сообщить. Как именно сделаю это, я еще не придумал.

За несколько дней до праздника я набрал ее домашний номер и, явно нервничая, стал ждать. В трубке раздался ее голос. Что я почувствовал? Кажется, я обрадовался, она вроде бы тоже. Теперь в соблюдение правил хорошего тона я поступал как взрослый человек, о своем визите предупреждал заранее. Больше никаких сюрпризов. Мне было известно, что Новый год она не празднует. Причиной тому было какое-то таинственное происшествие, которое случилось с кем-то из родственников или близких друзей. Эта тема была под запретом. Но уже несколько лет подряд, как и в любую другую ночь, в этот праздник она оставалась дома одна и ложилась спать. И я собирался эту традицию нарушить. В мои планы входило не только поздравить, но и отпраздновать этот Новый год вместе с ней. Изучив ее нрав, я был готов и к категоричному «нет». Но, к моему удивлению, говорила она со мной очень спокойно и мягко. Сказала, что Евгений празднует со своей мамой. Артем собирается к своей девушке. И будет лучше просто лечь спать, как она уже привыкла. Я все же попросил разрешения заглянуть к ней вечером после работы. Она мне его дала.