Ларри Макмертри - Город страсти

– К твоему сведению, это грейпфрут, – заметила Карла. – Минерва просто забыла про папайю. – Она наполнила чашку Джейси и подала подруге.

Дуэйн пожалел, что не пошел другой улицей. Женщинам, сидевшим рядом на машине, было хорошо и спокойно вдвоем. Они словно обрели душевное равновесие или что-то такое, что ему не дано было обрести или познать. У них оказался общим даже азарт в плане его поддразнивания. Он понимал, что они шутят над ним без всякой злобы, и, как правило, их шутки были даже нежными и ласковыми. Он принимал их игру и тоже готов был подтрунивать над собой – но только это уже не походило бы на шутку. Чем больше обе женщины шутили, тем больше он сомневался в себе. Связь, установившаяся между ними, оставляла его в стороне, но он был очень, очень рад, что женщины подружились.

В течение многих лет, думая о Джейси, он часто мечтал, что в один прекрасный день она вернется и подружится с Карлой. В его мечтаниях они обе принадлежали ему. Эти мечты наяву многие годы были одними из самых приятных.

Но вот Джейси вернулась, они с Карлой стали друзьями, но основная сюжетная линия его грез не воплотилась в жизнь. Конечно, они сблизились между собой, но ни одна из них не стала ближе ему. Сердце радовалось, глядя с какой легкостью они сошлись, но, с другой стороны, откуда ему черпать силы в грядущие годы?

– Мой сладкий, извини меня, – сказала Джейси. – Не куксись. Ты такой беззащитный, что невольно вводишь нас в искушение.

– Не стоит нянчиться с этим мужчиной, – заявила Карла. – Он водил меня за нос двадцать два года этими своими печальными взглядами.

– Я не думаю, что это была маска, – заметила Джейси. – Я думаю, что перед нами действительно печальный мужчина.

– Дуэйн, ты вправду такой? – спросила Карла.

– Нет.

Замечание Джейси испугало его. Насколько он мог помнить, так о нем никто никогда не отзывался. В отношении сотен разных людей он слышал такое, но чтобы подобным образом характеризовали его… нет, такого не было.

– Тебе не стоит пить, если ты в тоске, – сказала Карла. – Будет только хуже.

– Я не пьян и не в тоске, – упрямо повторил он.

– Ты не должен лгать о своем самочувствии, – продолжала Карла. – Ты можешь обмануть любую из нас по отдельности, но обеих вместе – никогда. Мы слишком хорошо знаем тебя.

– Ни одна из вас не знает меня достаточно хорошо, – сердито ответил Дуэйн.

Женщины замолчали, обменявшись многозначительными взглядами.

– Боже праведный! Да ты брюзга! – воскликнула Карла. – Мы просто шутим. Я еще помню то время, когда ты, Дуэйн, мог оценить шутку.

– Я могу оценить ее и сейчас, – настаивал Дуэйн.

В этот момент, однако, ничего смешного и не происходило, хотя, по идее, должно было происходить. Юная поросль Талиа продолжала бомбардировать старшее поколение яйцами, доставленными из Айовы водителем грузовика, который поставил свою машину в самом неподходящем месте и в самое неподходящее время. Двадцать пять штук угодило в Дж. Дж. Роули, который первоначально воспринял их как посланцев ада, не видя в этом обстоятельстве ничего смешного, – равно как и Тутс Бернс, который, даже не будучи облит сырыми яйцами, являл собой комическое зрелище. Но ни тот, ни другой не произвели такого сильного впечатления на Дуэйна, как вид двух женщин, сидящих на машине и совершенно спокойно разговаривающих между собой.

– Дики придет через пару минут, – сказала Карла. – На разбитых яйцах особо не натанцуешься. Мы собираемся к тетушке Джимми, чтобы потанцевать под ее автомат. Ты не отправишься с нами?

– Не уговаривай его, – заметила Джейси. – Если ему хочется быть одному и чувствовать себя обделенным на пиру жизни, что же, пожалуйста.

– Дуэйн, у тебя возрастной кризис или что? – спросила Карла.

– Пожалуй, я немного устал от нашего юбилея, – ответил он. – Мне кажется, что праздник длится вот уже сто лет.

– Мне кажется, что ты боишься родного ребенка – заметила Джейси. – Ты сам почти признался в этом. Ну и что в этом такого особенного? Тебе необязательно поэтому становиться в позу. Нужно просто покориться судьбе.

– Лучше я пойду прогуляюсь, – сказал Дуэйн. – Может быть, я повстречаю этого водителя грузовика и предупрежу его, что он теряет свой груз.

Он допил свой напиток и сунул чашку обратно в ящик со льдом.

Джейси слезла с машины и положила руки ему на плечи.

– Едем, мой сладкий, потанцуем с нами, – сказала она. – Таким образом, мы рассчитаемся за все те гадости, которые наговорили тебе.

– Никаких гадостей вы не говорили.

– Нет, но мы оскорбили твои нежные чувства, – продолжала она.

– Он такой упрямый, что с нами ему будет скучно, – сказала Карла. – Если мы захватим его, он будет сидеть и дуться, и уже всем будет не до веселья.

– Кто-то, у кого развито чувство ответственности, должен остаться здесь, – отговорился Дуэйн. – Этот инцидент с яйцами устроили близнецы. Их могут арестовать… мало ли что может случиться.

– Вот видишь, – проговорила Карла, поворачиваясь к Джейси. – У него всегда найдется отговорка, чтобы не веселиться.

Дуэйна раздирали противоречивые чувства. Одна часть его хотела отправиться на танцы, а другая соглашалась с оценкой Карлы. Если он отправится с ними в таком настроении, то испортит им весь вечер, а без него они смогут прекрасно отдохнуть.

– Я все-таки пойду прогуляюсь.

Джейси молча отпустила его. Когда он оглянулся шагов через сто, то увидел, что Джейси и Карла, стоя у дверцы машины, смотрят ему вслед.

За ними, под мигающим красным огнем и на улицах вокруг суда, разыгрывалось настоящее сражение. Уже не только дети, но и взрослые швыряли друг в друга яйца.

Пока Дуэйн стоял и наблюдал, подъехал на своем «порше» Дики и остановился перед матерью и Джейси. Выйдя из машины, он пересел в БМВ. Спустя пять секунд, они с вихрем промчались мимо него, весело махая ему руками, но не притормозив на случай, если он передумает.

Дуэйн так и не решил, как бы он поступил, если бы они остановились.

Дуэйн редко ходил пешком. Основным видом его отдыха было покачивание в лодке на озере. Он не мог припомнить, когда в последний раз брел по Талиа ночью. Несмотря на то, что город был очень скромных размеров, находились места, где он не бывал годами, – с тех пор, как Дики и Нелли начали проявлять самостоятельность, и Карла постоянно заставляла его выбираться из кровати, отправляясь на поиски детей. Они никогда не возвращались домой в положенное время и, отыскивая их, Дуэйну приходилось заглядывать в каждый закоулок и темную аллею городка.

Двигаясь по улице, сначала он рассердился на себя за то, что не принял предложение женщин отправиться с ними потанцевать. Он и сам не понимал, почему не принял его; пожалуй, до некоторой степени оправданием служил тот факт, что он чувствовал себя как бы вторгающимся в жизнь Карлы, когда рядом с ней оказывалась Джейси, и наоборот. Попроси каждая в отдельности пойти на танцы, он с радостью ухватился бы за это приглашение, но они выступали тандемом, и их близость оказывалась для него барьером, который ему не хотелось преодолевать. Он чувствовал себя более спокойно, когда не поддавался влиянию их мощных флюидов.

Уверенный, что Дики проведет ночь на стороне, он решил отправиться к дому Сюзи Нолан и, чтобы не ввязываться в яичные баталии, зашагал западной окраиной Талиа. По пути он миновал небольшое городское кладбище – место, где он появлялся раз в год, помогая нести гроб. Здесь были похоронены его родители. Его отец был убит на чужбине во Вторую мировую войну; его тело перевезли на родину и похоронили, когда Дуэйну было пять лет. Его мать умерла в начале шестидесятых годов, и насколько мог судить Дуэйн, в основном из-за отсутствия интереса к жизни. Здесь покоились несколько рабочих, с которыми он вместе трудился, а также старожилы города, которых он любил, да еще однокашники, погибшие в результате несчастных случаев.

Двигаясь мимо кладбища, он поразился пришедшей в голову мысли, а ведь среди похороненных здесь нет ни одного, с кем он был бы по-настоящему близок. Отца он, конечно, не помнил, а с матерью поддерживал только формальные отношения. Все его коллеги и собутыльники, слава Богу, здравствовали, равно как и женщины, которые были ему небезразличны, а также его дети. Он прожил почти полвека, а смерть не прикасалась к нему. Из умерших он жалел только о Чарли Сиэрсе, парне с торчащим зубом, которого убили во Вьетнаме, да и то этого беднягу он знал всего несколько месяцев.

Затем его поразила другая мысль, мысль о собственной смерти. Она удивила его своей новизной. Такое, разумеется, может случиться, как заметил Джо Куме, со всяким и в любое время, и хотя Дуэйн всю жизнь занимался опасным делом, близко с ней он не сталкивался и исключительно редко испытывал перед ней страх.

Он ощутил – нет не чувство страха, а скорее легкое любопытство, представив свой уход из коловращения повседневной жизни. «Жизнь продолжается…» – слышал он на каждых похоронах, в каждом случае фатального исхода. И в отношении его собственной семьи эта фраза будет справедлива, случись ему погибнуть; на какое-то время активность родных и близких снизится, но ненадолго.

А как же его собственная активность? За исключением Карлы, он не знал более энергичного человека из своего окружения, чем он сам. Он всегда мог работать за двоих и, выполняя работу, мог сосредоточиваться на ней куда лучше любого из конкурентов по нефтяному бизнесу. Уж если что ему и необходимо в жизни, так это энергия, без которой он превращался в печального мужчину, по выражению Джейси. Последние пятнадцать месяцев ему мешали заснуть тревожные мысли о деньгах, а ведь глубокий сон он всегда считал благословенным и незаменимым даром. Сейчас же он засыпал усталым, просыпался усталым, работал усталым. Ощущение почти неистощимой энергии улетучилось. Конечно, он продолжал работать, но по сравнению с теми запасами сил, которыми обладал раньше, этого было ничтожно ""мало… Все равно что плыть по лону океана – а потом по поверхности мелкого озера. Умение держаться на плаву исчезло. Исчезло у него, но не у Карлы, Дики, близнецов, из которых энергия била ключом. Им всегда хотелось танцевать, кататься на водных лыжах, заниматься сексом или чем-то еще, а у него оставалось единственное желание – лечь и хорошенько выспаться.