Было вполне уместно, чтобы Джесси попросил меня встретиться с ним в пабе, учитывая, что в последний раз мы говорили об алкоголе. Я вошла в душное помещение и встретила облако дыма и вонь пота. Гарпун был одним из последних баров в районе, в котором все еще разрешали курить внутри, и я молилась Богу, чтобы я не вышла оттуда с почерневшими легкими и астмой.

– Рокки! Сюда! – Джесси махал руками, чтобы привлечь мое внимание. Он тоже переоделся после нашей смены и был одет в темно-синий свитер, который прекрасно подчеркивал его тело. Когда я подошла, я не могла не восхититься его широкими плечами и тем, как его свитер сужался на талии.

Оставайся спокойной. Это просто Джесси.

– Привет! – поприветствовала его я, снимая мой пиджак в горошек. – Интересное место ты выбрал.

Он слегка поморщился.

– Да, не то, чтобы я сильно выбирал. Не знал, что в этом месте до сих пор разрешено курить.

– Мы можем пойти куда-нибудь еще, если хочешь.

Именно в этот момент кто-то решил прибавить громкость музыки. Стало так громко, что нам с Джесси пришлось кричать, чтобы услышать друг друга. Окружающая обстановка была далека от идеальной для нашего «наверстывающего» свидания. Я имею в виду встречу. Я имею в виду... о, забудьте об этом.

Джесси нахмурился и кивнул в знак согласия.

– Да, пошли. Я за рулем.

Мысль остаться наедине с ним в машине пробудила еще более напряженные чувства внутри меня. Стараясь изо всех сил держать свое выражение непосредственным, я кивнула.

– Звучит неплохо.

Джесси открыл дверь бара навстречу сильной волне холодного зимнего воздуха, который ударил меня по лицу, жаля нос и заставив мои глаза слезиться. Взглянув на мои стучащие зубы, Джесси нахмурился.

– Я забил место на обочине за углом. Прогулка не должна быть слишком долгой.

Мои зубы стучали, как маленькие дверные молоточки. Я быстро кивнула головой.

– О-о-окей. П-П-пошли.

Часть меня тайно надеялась, что он обнимет меня, чтобы согреть, но даже эта часть меня знала, что я смешна. Мы просто друзья. Больше ничего. То есть, если бы мы даже дружили с самого начала.

К тому времени, как мы добрались до его впечатляюще нового внедорожника, я была уверена, что мои губы были фиолетовыми. Я дрожала на его сиденье, когда он повернул нагреватель и начал размораживать окна.

– Забыл, как здесь холодно, – сказал он мрачно.

– В Чарльстоне не холодно? – я дула на мои руки, потирая их друг о друга и молча молилась, чтобы он взял их в свои.

Нелепо.

– У нас есть зима, но мы еще южнее. Ничего подобного как здесь – нет.

– Ох.

Тишина накрыла нас, пока мы ждали, когда машина нагреется. Единственным звуком было легкое мурлыканье двигателя и вентилятора с нагревателем.

Устав от проблемы – столь очевидной, как «слон в комнате», я покачала головой и вздохнула.

– Так зачем же ты отрезал меня от твоей жизни? Почему прекратил общение со мной?

– Ого! А ты прямолинейна, – ответил Джесси в неловком изумлении.

Мой рот сложился в надутые губки.

– Джесси, я серьезно. Я думала, мы были выше этого.

Джесси закрыл глаза и глубоко вздохнул.

– Хорошо. Думаю, я должен тебе объяснить.

– Да, должен, – согласилась я. Ожидала, что он откроется и была раздражена, не получив ничего, кроме тишины. – Джесси, серьезно?

– Я не готов тебе все рассказать, ясно? Просто прими то, что я могу рассказать, и смирись с этим.

– Но ты не сказал мне вообще ничего, – указала я.

– Я только что добрался до этой части, – беззлобно огрызнулся он.

– Хорошо. Ну, я здесь, чтобы выслушать, когда ты будешь готов.

Он сделал еще один глубокий вдох и грустно посмотрел на меня.

– Когда я ушел... подожди, ты помнишь это, не так ли?

– Как я могла забыть? – прошептала я, поморщившись. Когда между нами все стало так странно? Я изо всех сил старалась вспомнить смех, который мы разделяли, разговоры, которые у нас были, и ту легкость, которую мы чувствовали, общаясь друг с другом. Ни что из этого не была даже близко к этому неловкому «танго», которое мы исполняли сейчас.

Джесси кивнул головой и вздохнул.

– Я упал на самое дно тогда. Как только мой отец ушел от нас годом ранее, все глупые бунтарские выходки, которые я выкидывал, были не только ради шуток и развлечения. Я был зол. Хотел показать миру большой хер. И в семнадцать лет все это мятежное дерьмо, которое я делал, казалось мне единственным возможным способом сделать это.

Я слишком хорошо помню это время. В депрессии и ярости он целую неделю не ходил в школу. Я присматривала за ним, каждый день после школы я навещала его, пытаясь подбодрить. Я не уверена, что что-то из того, что я делала, сработало, но он, в конце концов, вернулся в школу. Вскоре после этого его детские выходки превратились в настоящее саморазрушающее поведение; немного алкоголя здесь, немного травки там, и бесчисленное количество опозданий и отсутствий. Хотя я не одобряла его поступков, я всегда была на его стороне, пытаясь сдерживать его от нарушения границ. Я, наверное, должна была постараться, остановить его, потому что к последнему году обучения его злоупотребление алкоголем стало настолько сильным, что это привело к тому, что его выгнали из школы. Прежде, чем кто–либо из нас успел моргнуть, он был немедленно отправлен жить со своим отцом.

Я смотрела, как его кадык дернулся вверх-вниз, когда он сглотнул.

– Я был зол на отца за то, что он заставил меня уйти с ним. Я не хотел ничего больше, чем вернуться сюда и ненавидел его – ненавидел всё! Тогда я кое-что понял.

– Что? – прошептала я.

Он повернулся ко мне и посмотрел мне в глаза. Я посмотрела в ответ и заметила в них напряженность, которая была мне не знакома.

– Я наконец–то увидел то, чего не мог и не хотел увидеть раньше. У моего отца была причина оставить нас. Он не бросил нас просто так.

– Так почему же он оставил тебя, даже не попрощавшись? – ляпнула я. Мои глаза расширились, и я смущенно прикрыла рот.

Джесси потер лицо руками и откинул голову на подголовник. Он протянул руку и схватил руль так сильно, что его костяшки побелели.

– Папа ушел, потому что мама изводила его. Она целыми днями курила и пила, заставляя моего отца полностью заботиться о нас.

Я нахмурилась. Его мама, благослови ее господи, ни в коем случае не была лучшей. Все еще известная по всему городу как халявщица, она всегда делала так мало, как она могла, чтобы это могло сойти ей с рук, и чтобы получить столько, сколько она могла. Это было одной из причин, почему мой отец никогда не нанимал ее, даже когда она умоляла о работе. Это также было причиной, почему я был удивлена, что папа нанял Джесси.

– Если твой отец чувствовал себя так, почему он оставил тебя с ней? Конечно же, он не мог хотеть, чтобы его сын рос в такой среде.

– Думаю, он думал, что оставив меня, он даст моей маме пинка, который ей нужен, чтобы наладить ее жизнь. Честно говоря, я думаю, что мой отец всегда планировал вернуться.

– Что же изменилось?

Он пожал плечами.

– Жизнь. Когда он переехал в Чарльстон, для него все просто встало на свои места. Новая работа, новый дом, новая жена.

– Новая жена? – я ахнула.

– Как я уже сказал, в жизни так бывает.

– Вау, – вздохнула я. Я покрутила большими пальцами и покусала губы. – Поэтому ты так и не вернулся? Потому что тебе больше нравилась новая жизнь с твоим отцом?

– В какой-то степени – признался он. – Я не вернулся, потому что понял, как сильно это место тащило меня вниз. Как сильно моя мама тащила меня вниз. В этом городе ничего меня не держало, и переезд с отцом показал мне это. Это также показало мне, что этот город был отсутствием возможностей и как переезд может помочь измениться к лучшему. Иногда тяжело перебороть старые привычки, и только от меня зависело смогу ли я изменить их.

Его ничего не держало в этом городе. Включая меня.

Я закусила губу, пытаясь отогнать слезы, которые угрожали пролиться в любую секунду.

– Поэтому ты перестал со мной разговаривать? Потому что ты хотел забыть все о городе, в котором для тебя ничего не осталось?

Он поджал губы и выстрелил в меня взглядом.

– Как я уже сказал, я расскажу тебе только то, что могу. А это примерно то, что я могу рассказать сейчас.

– Прекрасно, – я больше не была ранена, я была зла. – Так зачем же возвращаться? Очевидно, что ты не волновался о своей маме, иначе навестил ее раньше. Зачем возвращаться, когда она больна?

Низкий удар, Ракель. Низкий удар.

– Она моя мама, Рокки. Независимо от всего, что она сделала. Независимо от того, какая дыра – это место...

– Эй! – запротестовала я. – Я все еще здесь живу, придурок. Моя семья и я развили очень успешный бизнес здесь – тот, где ты работаешь, могу я добавить. Осторожнее со словами!

Он виновато склонил голову.

– Хорошо, позволь мне перефразировать. Этот город предоставляет возможности только определенным людям.

– Что это значит?

– Ты, Стефани, тот парень Итан, – то, как он сказал имя Итана, заставило меня почувствовать себя некомфортно, но я решила не зацикливаться на этом. – Вы все очевидно имели поддержку и потенциал, чтобы реализоваться здесь. Но не я. Не ребенок, который пытался найти деньги, чтобы купить что-то поесть, только чтобы узнать, что его мама потратила все это на сигареты.

– Если тебе нужна была помощь, почему ты просто не попросил? Ты же знаешь, что моя семья, и я помогли бы тебе.

– Я знаю, и именно поэтому не хотел просить вас.

– Я не понимаю?

– Представляешь, что бы сделала моя мама, если бы узнала? Она нашла бы способ переехать в ваш дом и высасывать у вас каждую копейку, что у вас была! – он покачал головой от отвращения. – Мой уход был необходим мне и моей маме. Ты знала, что она наконец–то работала дольше, чем три месяца после моего ухода?