– Он внизу, в фойе. Я только что познакомила их с Никитой и оставила пообщаться. Похоже, они нашли общий язык. Прости, что задерживаю тебя.

– Не ожидала, что ты приедешь так рано, у тебя всё в порядке? – спросила Диана, взволнованно глядя на сестру, жестом приглашая её присесть к столу и, наливая кофе в белоснежные фарфоровые чашечки.

– Вчера нам не удалось поговорить обо всём и я не сказала тебе, что сейчас работаю на киностудии «Орфей», заместителем начальника отдела по связям с общественностью. Эту работу предложил мне Андрей Петрович 3 месяца назад. И всё бы хорошо, но дело в том, что Баринский уже давно отошёл от дел и передал управление студией Анастасии Шереметьевой, ведь она дочь его компаньона, с которым они когда-то открывали студию.

– Да, что-то припоминаю, – ответила Дина, внимательно слушая сестру.

– Под руководством Насти студия стала терять свой авторитет, поскольку в своей погоне за деньгами она перестала заботиться о престиже. Знаменитые актёры, которые раньше мечтали работать с «Орфеем», теперь отказываются, потому что картины, которые снимает студия, сводятся к дешёвым боевикам и неинтересным сериалам. Не смотря на это, она чувствует себя достаточно уверенно, чтобы посещать закрытые клубы, светские вечеринки и устраивать приёмы в своём доме. Она производит впечатление успешного и довольного своей жизнью человека, но на студию ей наплевать.

Она добавила, понизив голос до доверительного шепота:

– Ты знаешь, Диана, не смотря на то, что сейчас происходит на студии, мне очень понравился кинобизнес. За время моего пребывания там у меня появилась масса идей, как улучшить работу студии и привлечь знаменитых продюсеров. Но, естественно, меня никто не станет слушать, поскольку вся студия работает согласно жёстким указаниям Анастасии Шереметьевой.

Когда Татьяна замолчала, Диана продолжала сосредоточенно смотреть на сестру, обдумывая блестящую идею, только что пришедшую ей в голову.

– Кажется, я знаю, как помочь тебе, Танюша, – «и помочь провидению наконец-то восстановить справедливость» – мысленно добавила она.

– Ради Бога, Диана! Я вовсе не для этого рассказала тебе всё! Что ты ещё задумала? Ведь я догадываюсь, что ты хочешь свести счёты с Настей Шереметьевой, так? – воскликнула Татьяна, уже сожалея о своём рассказе и начиная беспокоиться за сестру.

– Послушай, моя милая хорошая Танечка! Я очень благодарна тебе за то, что ты так беспокоишься обо мне, я очень тебя люблю, но хочу, чтобы ты знала: я собираюсь любой ценой заставить Настю пожалеть о том, что она нажила себе врага в моём лице, но это не будет иметь никакого отношения к тебе.

– Не будет иметь отношения? Я вижу, ты что-то задумала, но почему-то не хочешь мне об этом сказать, – Таня вскочила со стула и начала измерять комнату быстрыми шагами, что выдавало её тревогу.

Диана обняла сестру за плечи и спокойно сказала:

– Успокойся, дорогая. Я всё расскажу тебе и очень скоро. А пока я хочу сообщить тебе другую новость: я приняла решение посетить благотворительный аукцион в будущее воскресенье. Это необходимо для моего бизнеса в Москве, поскольку там я рассчитываю познакомиться с нужными для меня людьми.

– Но ведь, надо полагать, там непременно будут и Настя Шереметьева и Эдуард. Вероятно, они оба узнают тебя… Хотя, столько лет прошло… – задумчиво сказала Татьяна, оглядывая сестру, – и ты значительно изменилась, превратившись из юной студентки в преуспевающую бизнес-леди, – улыбаясь, добавила она.

Эти слова сестры вызвали грустную улыбку на лице Дианы. Ведь она никогда не собиралась быть преуспевающей бизнес-леди, но в её жизни всё сложилось не так, как она предполагала, и ей пришлось привыкнуть к этой роли, с которой она, впрочем, неплохо справлялась. Не желая расстраивать Таню подобными мыслями и, стараясь придать своему лицу весёлое выражение, Диана сказала:

– Пойдём сестричка, мне пора, а то моя репутация всегда пунктуального шефа даст трещину, что будет дурным примером для подчинённых.


…Вся неделя до выходных пролетела для Дианы со скоростью звука: начавшееся строительство тормозили некоторые юридические вопросы, и Диана обратилась за помощью к Владиславу Берестову, который, как председатель коллегии адвокатов Москвы, прекрасно разбирался во французских законах. Дважды на этой неделе Диане приходилось летать в Лондон, чтобы провести совещание с управляющими её магазинов «Стенфилд-маркет» и дать им соответствующие распоряжения. Ни Олег Баринский, ни кто-либо другой из фирмы Эдуарда «Отели Москвы» больше не звонили в офис Дианы, и она решила, что они ожидают встречи с ней в воскресенье на благотворительном аукционе, где Диана собиралась впервые предстать перед московским бомондом. Владислав Берестов вежливо предложил сопровождать её, на что она ответила согласием, понимая, что её появление на аукционе с известным московским адвокатом значительно облегчит ей задачу знакомства с необходимыми её бизнесу в России людьми. Дэн помогал Диане в офисе днём, занимаясь дизайном нового отеля.

Эту специальность он выбрал при поступлении в колледж, и теперь Диана дала ему возможность проявить свои способности, а заодно и приобщить сына к семейному бизнесу, который впоследствии должен был перейти к нему. Вечера же Дэн проводил со своим новоиспечённым другом и двоюродным братом Николаем либо на футбольном матче, либо с его друзьями в кафе, где были букмекерские конторы.

В пятницу Диана попросила Влада Берестова устроить ей на будущей неделе встречу с Баринским-старшим – владельцем студии «Орфей», учитывая, что Андрей Петрович когда-то был его клиентом. Берестов пообещал, что непременно выполнит просьбу Дианы после аукциона, так как в тот день он улетал на два дня по делам в Питер. По мере приближения воскресенья, а вместе с ним благотворительного бала, напряжение и волнение Дианы возрастало, но благодаря её умению контролировать свои эмоции, об этом не догадывался никто, даже Татьяна, с её тонким чутьём к смене настроения сестры.

Внешне Дина выглядела уверенной и спокойной, а внутри была напряжённой, как струна, терзаясь неизвестностью.


…Эдуард Баринский стоял у окна в шикарных апартаментах, принадлежащих лично ему, своей гостиницы «Сиера», листая план проекта по строительству спортивного комплекса, предложенный ему заместителями во главе с его братом Олегом. Работа, работа, ещё раз работа… была смыслом его жизни вот уже несколько лет. Она давала возможность Эдуарду сбежать от одиночества по жизни и скуки, от всех этих светских вечеринок и благотворительных сборищ, на которых он нередко оказывался в центре внимания не только вездесущей прессы, но и женщин. В свои 37 лет он был холостяком, без семьи и детей, с весьма привлекательной мужественной внешностью, деловой хваткой в бизнесе и огромным состоянием. Поэтому он нередко становился мишенью для женщин самых разных возрастов, которые часто делали всё возможное в рамках приличия (а часто и за их пределами), чтобы обратить на себя его внимание. Их кокетство и призывные взгляды забавляли Эдуарда, оставляя его сердце по-прежнему пустым и холодным, но это нисколько не проявлялось в общении с прекрасным полом. Всегда вежливый и обходительный, с прекрасным чувством юмора, Эдуард видел, как женщины влюбляются в него, и стоило ему завести роман с кем-нибудь из них, как он тут же чувствовал их желание женить его на себе, и на этом всё прекращалось, поскольку сердце его оставалось безразличным к их пылким чувствам, а память твердила о прошлом неудачном браке много лет назад, и ему вовсе не хотелось испытывать судьбу ещё раз. В его жизни была только одна большая любовь, которая исчезла, растаяла, как дым, оставив в душе долго незаживающую рану. Об этом не знал никто, не знали друзья, не знал ни брат, ни отец, не знали знакомые. Для всех он был просто удачливым бизнесменом, высокомерным наследником семейного бизнеса, не желающим жениться и использующим женщин только для развлечения.

Эдуард отвлёкся от своих невесёлых мыслей, и, положив на комод изученный план строительства, взглянул на часы: 7 часов. Аукцион начнётся в восемь, ещё есть время для того, чтобы принять душ, побриться и переодеться. Времени более, чем достаточно. Потом ему предстояло спуститься вниз, в бальную залу, и дать интервью. Эдуард решил позвонить в офис и узнать, как идут дела.

Без четверти восемь, спускаясь по широкой мраморной лестнице гостиницы, зал ресторана которой он любезно предоставил для проведения аукциона, Эдуард обратил внимание, что в холле уже собираются гости и журналисты. Рабочие уже закончили оформление декораций бального зала, который теперь выглядел в стиле средневекового замка с высокими каменными башенками и окнами, на которых красовались вазы с различными цветами, мраморными белыми каминами у стен, украшенных цветными гобеленами средних веков. Великолепное зрелище дополняли четыре высокие колонны: 2 в начале и 2 в конце зала, обвитые ветвями вьющегося винограда. Здесь, в бальной зале, на широком мраморном помосте, демонстрировались вещи, предназначенные для аукциона.

У подножия лестницы Эдуарда уже ожидал Олег и руководитель юридического отдела его фирмы Владимир Маленский. Коротко поздоровавшись с друзьями, Эдуард увидел, что журналисты уже направляются к нему, собираясь атаковать его своими микрофонами и видеокамерами. Он дал короткие интервью местным репортёрам из газеты «Москва сегодня», старательно позировал перед камерами и терпеливо отвечал на занудные вопросы журналистки из журнала “”:

– Скажите, Эдуард Андреевич, во сколько оценивается пожертвованная Вами картина Пабло Пикассо?

– Она оценивается в пол миллиона евро, – ответил Эдуард без всякого энтузиазма.

– Вы на редкость великодушный человек! – ослепительно улыбаясь, прокомментировала журналистка.

– Попробуйте сообщить об этом органам налоговой службы, – ответил Эдуард, отвечая ей иронической улыбкой, и, уже в следующую секунду, выйдя из кадра, направился в сторону зала аукциона, но репортёр последовала за ним, на ходу выкрикивая очередной вопрос: