— Как выглядит этот человек? — упорствовала Дана.

Не будучи уверенной до конца, что тот, на кого она напала в «Вашингтон Таверн», невиновен, она хотела убедиться в этом. Как она и сказала ему, ее не убедили ни одежда, ни манера говорить, ни чек, которым он махал у нее перед носом. Разве что его рафинированный дед слегка поколебал уверенность. Она подумала, что, возможно, вся семья хорошо зарабатывает и ведет роскошную жизнь.

И в то же время она никак не ожидала, что у вора могут быть глаза, способные растопить лед — нежные серо-голубые глаза, в которых светилось сочувствие, несмотря на то, что их обладатель схлопотал очень крепкий удар слева в челюсть. Дана не считала, что ей следует извиниться перед этим человеком. Меньше всего на свете ей хотелось снова увидеться с ним. Но он заставил ее нервничать так, как ни один мужчина до сих пор. Не значит ли это, что даже такая опытная женщина, какой она себя считала, не способна совладать с собой?

— Да я и не обратил особого внимания, — уклонился от ответа Сэмми.

— А как же ты собирался снова с ним встретиться? Или он должен найти тебя? — она не могла сдержать сарказма в голосе.

Сэмми заерзал.

— Ага. Нет. Да не знаю. Слушай, сестра, отстань.

Дана вздохнула. Все это ни к чему не привело.

— Он высокий? Примерно шесть дюймов с хвостиком?

Сэмми пожал плечами.

Она подумала о человеке с взлохмаченными золотистыми волосами, но намеренно спросила:

— Темноволосый?

— Ага.

Дана внимательно вглядывалась в бледное лицо Сэмми, но ни за что в жизни не смогла бы определить, где он врал, а где говорил правду.

Да и какая разница? Она же не собиралась посадить того парня, тем более что совсем не была уверена, что это он. Надо кончать. Она ладонями приподняла подбородок Сэмми и силой заставила брата посмотреть ей в глаза.

— Если хоть одна вещь появится в этом доме без чека из нормального магазина, я сама отведу тебя в полицию, и пусть они делают с тобой, что хотят. Дошло?

Не похоже, чтобы Сэмми испугался, но он пробормотал какое-то обещание. Дана кивнула.

— О'кей. К концу недели мне надо будет показать эскизы в рекламном агентстве, если я всерьез хочу туда попасть.

Дана вынула из кошелька двадцать долларов, не желая при этом, чтобы Сэмми решил, будто она награждает его за вранье. Но ей действительно хотелось покоя и тишины.

— Почему бы тебе не позвать кого-нибудь из приятелей и не пойти в кино? А на обратном пути забеги в магазин и купи что-нибудь на обед. Может, спагетти? А я сделаю соус.

В первый раз с тех пор, как они начали сражение из-за видеомагнитофона, лицо Сэмми посветлело. Он обхватил ее длинными тощими руками.

— Ты у меня что надо. Дана вздохнула.

— Ты сам что надо. Не забудь лук, зеленый перец, и чтобы был дома в половине седьмого.

— Ладно.

Едва он ушел, Дана отбросила все свои сомнения и тревоги. Единственный способ выдержать Сэмми, как и любого подростка, — это принимать все так, как есть. Не может же она впадать в панику из-за каждой педагогической неудачи. Если так, ей следует признать, что она не права, пытаясь самостоятельно воспитывать брата. Но как бы плохо ни обстояли дела, она не хотела согласиться, что для них было бы лучше жить в разных приютах.

Вздохнув, Дана вынула свои рисовальные принадлежности и установила доску перед окном гостиной. В этой мрачной квартире ужасное освещение, но, по крайней мере, есть хоть какой-то обзор перед глазами. Лучше, чем в типографской клетушке, где вообще ничего не видно. Там она читает корректуру, а если везет, то делает на заказ рекламы-дешевки для химчистки, что в конце квартала, или для книжного магазина двумя улицами дальше.

В пятницу она собиралась претендовать на работу куда лучшую — в отделе графики рекламного агентства. Несмотря на впечатляющее количество рисунков, которые она представила, они потребовали выполнить одно задание, прежде чем принять ее. Дана вынула материалы, полученные от главного художника, и стала читать о текстильной компании, заказавшей новый фирменный знак, логотип, чтобы с его помощью модернизировать свой имидж.

К тому времени, когда она прочитала первые полдюжины страниц годового отчета компании, у нее родилось подозрение, что их представление о более современном имидже остается в рамках нынешнего века, а уж никак не с прорывом в двадцать первый. Это был тот тип задания, который она возненавидела еще в вечерней школе на уроках дизайна. Работа, требующая мало воображения и еще меньше умения. Надо придумать сдержанный логотип, едва ли сильно отличающийся от старого — столетней давности.

Дана пролистала остальную часть отчета, перевернула последнюю страницу, и сердце ее остановилось, а потом застучало, как молоток.

— О, дьявол! — процедила она сквозь зубы, уставившись на фотографии членов правления исполнительного комитета компании. Ошибки не было. Прямо в центре стоял глава фирмы по маркетингу — человек, которого всего несколько часов назад она обвинила в воровстве. Джейсон Халлоран.

Боже мой! Почему она пропустила мимо ушей имя, ведь бармен его упомянул? И почему не пришла в ее дурную башку мысль сообразить это и забрать свои глупые обвинения?

Она нетерпеливо листала отчет от конца к началу, чтобы еще раз посмотреть на письмо председателя правления. Сначала она даже не обратила внимания на почтовую марку с фотографией. Единственная разница между пожилым величавого вида мужчиной на марке и тем, кого сегодня она задела, проходя мимо, — волевое выражение лица. Утром оно было просто ошеломленное.

— О, дьявол! — повторила Дана, и чувство усталой обреченности накатило на нее. Надо же было самой погубить такую возможность получить блестящую работу!

Глава 2

Дана стояла перед стеклянными дверями маленького, неуютного агентства Лэнсинга. Было утро понедельника, и уже полчаса, если не больше, она пыталась собрать все мужество и войти, чтобы показать свою работу. Она знала, что логотип получился. Она хотела здесь работать так сильно, как никогда в жизни ничего не хотела. Ну, может быть, только настоящий дом — с камином, диванчиками возле окон, высокими потолками, настолько высокими, чтобы можно было поставить рождественскую елку в десять футов, про которую рассказывают в сказках.

Но никогда в жизни ей не было так страшно, как сейчас, до самого нутра. И, что еще хуже — она боялась и получить работу, и не получить ее. Боялась она и того, что придется снова увидеть Джейсона Халлорана, а он, конечно же, сразу ее вспомнит. Целый день сидя над этой работой, Дана глядела на его фотографию и напоминала себе, что он все же не вызвал полицию. На ум приходили воспоминания о сочувствии, которое светилось в его глазах, когда она рассказывала о Сэмми и украденном видеомагнитофоне. Джейсон Халлоран не так уж стар, и поразительно, что ему понятна чужая боль. Такой человек способен прощать. Она увидела это в его глазах, когда он попытался быть особенно суровым и непреклонным. Так что, может быть, он не станет использовать против нее все случившееся в ресторане. А если он такой же шовинист, как большинство мужчин, то, возможно, все ее сумасшедшие обвинения спишет на женскую сущность и сдунет их, как пушинку. Дана вздохнула. Ну что ж, вероятно, все это и поможет не попасться к нему на крючок, но уж никак не получить работу. Единственное, что способно спасти ее, так это эскизы.

В конце концов, уверенность в своих способностях придала ей мужество пойти этим утром в агентство. Если бы ее работы были плохими, с ней никто не захотел бы иметь дело. Она знала, что это задание — логотип — простая проверка, способ еще раз убедиться в ее возможностях. Вероятно, и другие компании поступают точно так же. Просто раньше ее понятия о стоящей работе не заходили так далеко.

День был снежный. Дана тепло оделась, но все равно дрожь пробежала по телу, когда она открыла дверь агентства и попала в атмосферу тепла и тихой музыки. Она быстро сбросила свою кожаную куртку, совершенно не сочетающуюся с новенькими туфлями на шпильке. Пройдя через полдюжины неудачных собеседований, она, в конце концов, поняла, что ее неудачи следует отнести к ее нестандартному облику, а не к работам. И поэтому в прошлые выходные на распродаже она купила скромную юбку и свитер.

Пока они приносили ей удачу — дело уже дошло до второй встречи и это, возможно, показывает, что внешний вид значит ничуть не меньше, чем талант.

Глянув в зеркало, Дана решила, что выглядит скучно, но прилично. Только вот волосы — ветер их совсем растрепал. Она попыталась пригладить их руками, но волосы торчали перьями и не собирались слушаться. Тогда она бросила эту затею и пошла по толстому серому ковру в приемную, слегка пошатываясь на непривычно высоких каблуках. Она не смогла удержаться и оглянулась — не остаются ли ямки от них в толстом ковре. В пятницу она слишком нервничала, чтобы заметить контраст между приемной с ее притушенным светом, модерновой мебелью, дорогими произведениями искусства и ярко освещенным хаосом, отгороженным от глаз публики стеклянной волнообразной стеной. А сегодня, направляясь в офис Джона Лэнсинга, она замечала детали, пытаясь представить себя частью этого веселого беспорядка, результатом которого является творчество.

Сидя в офисе Лэнсинга, она нервничала, ожидая, когда он и главный художник вернутся с заседания. Дана пыталась уверить себя, что эта работа, в конце концов, не единственный шанс в жизни, и напоминала себе, что буквально на прошлой неделе ее типографский босс сказал, что она, если хочет, может выполнять заказы окрестных магазинов. А доход они поделят между собой. Ему семьдесят пять процентов с учетом дани вышестоящим лицам, как он объяснил, все остальное — ей. Она не рассмеялась в лицо боссу только потому, что не могла себе это позволить, но и не сказала «да».