Рода Лермэн - Зов сердца

Двадцать первого июня в лучах утреннего солнца, проникающего через разноцветные витражи бостонской епископальной церкви, три сияющие невесты торжественно шли к центральному входу Белого зала, одна из них была беременна.

Джейсон Халлоран стоял рядом с отцом и дедушкой возле алтаря и смотрел, как женщины трех поколений приближаются к ним. Он очень нервничал, как и год назад, когда стоял здесь один. Однако сегодня беспокойство Джейсона было иным — сдержит ли его жена свои обещания и не начнет ли рожать? Дана всегда была склонна выходить за рамки общепринятого.

Так же как и в день свадьбы, Дана перехватила его взгляд и подмигнула. Неожиданная шалость посреди торжественной церемонии заставила Джейсона улыбнуться. Его жена неисправимо легкомысленна, и он просто очарован ею.

Он посмотрел на деда и увидел, что обычно строгое лицо Брендона смягчилось, когда тот посмотрел на жену. Джейсон знал, что о таком дне его дед мечтал почти пятьдесят лет. Именно Брендон и его Элизабет предложили, чтобы три поколения Халлоранов поблагодарили Бога за свои браки.

Голос Брендона звучал твердо, но в уголках глаз сверкнули слезы, когда он взглянул на Элизабет Форсайт Ньютон, в ее обожающие глаза, как всегда обращенные к нему.

— Я, Брендон, беру в жены тебя, Элизабет, женщину, которую люблю и потерял, но с Божьего благословения обрел вновь. Обещаю беречь тебя все оставшиеся дни моей жизни.

Потом священник повернулся к родителям Джейсона. Кевин Халлоран, казалось, ошеломленно смотрел на хорошенькую изящную леди, которая являлась его женой уже почти тридцать лет. Они встретились детьми, преодолели немало трудностей, но любили друг друга все с той же страстью и преданностью. Конечно, в их жизни было всякое. Джейсон знал, что его родители прошли нелегкий путь, но они все превозмогли. Сегодня они хотели заявить миру и друг другу, что ни время, ни перемены не поколебали основу их брака.

Джейсон видел, как дрожала рука матери, пока отец не взял ее в свою.

— Я, Кевин, снова беру в жены тебя, Лейси, женщину, которая была рядом всегда, в самые тяжелые времена, и которая дарила любовь и понимание. Я благодарю Бога за твою неугасимую любовь и за радости семейной жизни. И обещаю почитать тебя всю оставшуюся жизнь.

Джейсон слышал сердечное признание и искренность в голосе отца и знал, что сам он испытывает такие же глубокие чувства к своей жене. Год жизни с Даной был для него полон веселья и выражения безмерной любви. Эта женщина еще в детстве научилась бесстрашно добиваться своего, а добившись — не упускать.

Каждый день она встречала с ликованием и решительно дарила мужу радость, которая не всегда укладывалась в рамки общеизвестных строгих правил.

Когда подошла их очередь, Дана вручила матери Джейсона букет ярких весенних полевых цветов, потом вложила свои руки в его. Ее глаза сверкали от слез, но несмотря на это в их сапфировой глубине светилась целеустремленность. Полные губы разошлись в улыбке, светящейся теплотой.

Голос Джейсона неожиданно дрогнул от переполнявших его чувств, и он медленно начал:

— Я, Джейсон, беру в жены тебя, Дана, еще раз.

Он ощутил, как она ободряюще стиснула его руки, и голос его зазвучал тверже:

— Я благодарю тебя за удивительный год. Ожидая рождения нашего первого ребенка, я молюсь, чтобы он или она были наделены таким же воображением, как у тебя, твоим щедрым сердцем, твоей преданностью и любовью к семье. И сегодня, когда мы все еще раз подтверждаем перед Богом и друзьями клятвы, данные прежде, я обещаю любить тебя, заботиться о тебе и детях до конца своих дней.

Когда он произнес слова клятвы, в которые ему столько хотелось вложить, Джейсон мысленно обратился к той невероятной зиме, когда Дана Роберте ворвалась в его скучную, размеренную жизнь и все в ней перевернула.

Скука. Тоска. Серость. Пересекая площадь, Джейсон Халлоран перебрал про себя все определения, которыми можно было охарактеризовать то чувство, которое вызывала у него эта так называемая шикарная жизнь. Он мог бы списать дурное настроение на тяжелое, затянутое облаками небо, обещавшее к вечеру снег. Но скука одолевала его уже несколько недель подряд. Он понимал, что одна из причин его состояния — предстоящий ланч с дедом. Брендон Халлоран потерял терпение и велел Джейсону явиться в полдень в субботу в «Вашингтон Таверн» на строгую лекцию, с помощью которой он надеялся вытащить его из хандры. Но Джейсон знал, что это не поможет.

Дойдя до угла, Джейсон принялся нетерпеливо ходить взад-вперед, ожидая, когда появится высокий, видный дед и станет пробираться сквозь субботнюю толпу. Порывы ветра трепали полы пальто, сшитого из прекрасной ткани кашемир с шерстью, — сделанной на «Халлоран Индастриз». Дрожа, он взглянул на часы и понял, что пришел слишком рано. Брендон Халлоран — человек строгих правил. Он не появится раньше, чем пробьет двенадцать, а сейчас только одиннадцать тридцать, и это еще одно доказательство скучной, праздной жизни Джейсона. Забрав свой новенький видеомагнитофон, заказанный неделю назад, он забежал еще в одно местечко, внесенное в сегодняшнее расписание и обещавшее хоть какое-то развлечение.

Коробка в руке весила чуть ли не тонну. Какой смысл стоять тут с ней и замерзать до смерти, решил он через несколько минут и направился в ресторан. Внутри было очень тепло: элегантный бар красного дерева, сверкающая арматура светильников, уютные мягкие диванчики, отделяющие столики друг от друга. Джейсон вылез из пальто и сел за столик, заказанный дедом. Через секунду перед ним поставили виски и воду.

— Принести что-нибудь еще, пока вы ждете? — спросил официант со скучным лицом: таким Джейсон увидел его впервые, когда дед привел его сюда почти двадцать два года назад. Джейсону тогда исполнилось шесть, и по такому случаю он был одет во все самое нарядное.

— Повторить, — сказал Джейсон, в два глотка осушив принесенный скотч.

— Как прикажете, сэр.

Джейсон уловил неодобрение в голосе официанта, удаляющегося от столика. Надо бы урезонить старика Джилса. Джейсон следил за пожилым человеком, направлявшимся к бару и державшимся так прямо, будто в его спину был вставлен шомпол. Убедившись, что выпивка скоро будет, Джейсон принялся разглядывать посетителей. Время ланча еще не наступило, и здесь сидели те, кто явно спасался от холода.

Обычная старомодная публика, подумал он, даже в выходной каждый подтянут и застегнут на все пуговицы. Внезапно его взгляд наткнулся на женщину возле бара. Впервые за долгое время Джейсон заинтересовался. На фоне всех остальных, одетых в черные костюмы в тонкую полоску от «Брукбразерз» и академичный твид, она выглядела колеблющимся диким цветком посреди стриженого газона.

Первым, на что упал его взгляд, были ее ботинки. Не элегантные итальянские кожаные сапоги, которые носили женщины его круга, а тяжелые черные ботинки, подходящие разве что для езды на мотоцикле «харлейдэвидсон». Но даже они не могли изуродовать длинные красивые ноги, закрывая их до середины щиколотки. Черные джинсы, вылинявшие почти до серого цвета, обтягивали стройные мальчишеские бедра и застегивались на невероятно тонкой талии. В джинсы был заправлен яркий оранжевый свитер, поверх которого на шнурке болтался талисман. Черная кожаная куртка завершала ансамбль. В общем, стиль больше подходил для мотоцикла, чем для «роллс-ройса».

Джейсон был заинтригован и очарован, даже не взглянув еще на ее лицо. А оно оказалось необычным. Кожа бледная, точно сливки. Нежные черты лица, полный чувственный рот, будто только что зацелованный. Короткие светлые волосы торчали перьями. Он догадался, что это не от какого-то специального состава, а от нервной привычки постоянно перебирать их пальцами. Она выглядела полунимфой-полумотоциклисткой.

Взгляд ее был, как у девицы с улицы. И все ее внимание, похоже, сосредоточилось на нем так же, как его — на ней. Он не смог бы объяснить, чем она так его привлекла, но впервые за последние несколько недель в душе шевельнулось искреннее волнение.

Забыв о своем втором скотче, забыв о скуке, забыв вообще обо всем, он выбрался из-за столика и пошел через ресторан, ступая по широким квадратам пола. В свои двадцать семь лет Джейсон знал все о том, как соблазнять и как очаровывать. Пожалуй, это единственное, в чем он преуспел. Его походка была намеренно неспешной, именно такой, которая позволяет взвинтить напряжение, уже возникшее между мужчиной и женщиной. Он не сводил с нее глаз и почувствовал, как еще одна порция адреналина бросилась в кровь, когда он увидел, что она не моргнула и не отвела взгляда. Этот серьезный, тяжелый взгляд не отрывался от него.

Джейсон уже был в двух шагах, готовый представиться, когда она внезапно соскочила с высокого стула возле стойки и двинула его кулаком в челюсть. Он еще не пришел в себя от шока, когда она навалилась на него и тузила скорее яростно, чем умело, но удары были такие, что он понял — она не шутит. Ее цветистые ругательства превратили благопристойный бар в дешевый кабак, и в зале воцарилась суматоха.

Если бы представление о том, какими должны быть уважаемые в обществе Халлораны, не было бы с детства вбито в него, Джейсон весело расхохотался бы над таким оживлением из-за неожиданной атаки. Но он понимал: если дед застанет его за дракой с женщиной на людях, то ему придется бежать куданибудь подальше Сибири.

Джейсон не зря занимался боксом в Йеле, но даже тамошняя выучка не подготовила его к внезапной ярости этой долговязой незнакомки. Он увернулся от очередного, хорошо нацеленного удара, которым, очевидно, она предполагала нанести серьезный урон его мужскому достоинству, схватил ее за руку, вывернул назад и мертвой хваткой сжал вторую руку. Этот контакт оказался для него слишком тесным. Джейсон почувствовал некоторое волнение и посмотрел прямо в большие глаза, горевшие голубым яростным пламенем. Он насмешливо пробормотал: