Наконец дверь отворилась, и она увидела Ривза, дворецкого Радерфордов, который служил в доме тридцать с лишним лет. Это был высокий, худощавый старик с морщинистым лицом. Встреча с ним пробудила в памяти Шарлотты воспоминания о счастливых годах, проведенных в усадьбе. Однако ее неприятно поразило, как сильно постарел Ривз за последние пять лет. Если раньше в его густой шевелюре просматривалось всего лишь несколько серебристых прядей, то теперь он превратился в седого как лунь старца. Он утратил прежнюю горделивую осанку, которой мог бы позавидовать любой мажордом. Время не пощадило Ривза, он осунулся и теперь слегка сутулился.

Ривз был вышколенным, типично английским дворецким, и Шарлотта никогда не думала, что он умеет выражать какие-то эмоции. Однако, увидев ее, старый слуга вдруг страшно побледнел. Некоторое время он не мог произнести ни слова и только молча смотрел на Шарлотту, вытаращив глаза. Шарлотта подавила нервный смешок. Она тоже молчала, боясь, что если заговорит, то не выдержит и разрыдается прямо здесь, на пороге.

Во дворе заржала лошадь. В кустах продолжали весело щебетать и чирикать птицы. Ривз, казалось, изо всех сил старался вновь обрести дар речи. И наконец это ему удалось.

— Мисс Шарлотта! — негромко воскликнул он, словно не верил собственным глазам и боялся, что от излишне громких звуков явившееся ему видение растает.

Шарлотта смущенно улыбнулась, чувствуя, что на глаза наворачиваются слезы.

— Привет, Ривз. Я рада видеть вас в добром здравии.

Подобное приветствие вряд ли было уместным, если учесть тот факт, что пять лет назад она просто-напросто исчезла из дома, не сказав никому ни слова, однако Шарлотта не нашла более подходящих слов.

Ее голос, казалось, окончательно вывел старого слугу из ступора. Распахнув дверь, он провел ее по широкому коридору в холл. Она уже начала забывать, насколько просторным был усадебный дом ее брата.

— К сожалению, мы не были извещены о вашем прибытии, — сказал дворецкий. — Его светлость с супругой и детьми сегодня утром уехали в Лондон. Но мисс Кэтрин у себя. Она будет счастлива видеть вас.

На губах дворецкого появилось подобие улыбки. Он совсем не был похож на того непоколебимого стоика, каким его всегда знала Шарлотта.

— У меня не было времени известить вас о своем приезде.

Шарлотта была уверена, что все обитатели усадьбы будут дежурить у постели больной. И ее удивило, что Джеймс уехал в Лондон, оставив Кейти на попечение слуг и, должно быть, лечащего врача. Это было не похоже на ее брата.

Шарлотта, резко повернувшись, взглянула в лицо старого слуги. Он хотел помочь ей снять меховую накидку, но она остановила его.

— Ривз, меня прежде всего интересует состояние здоровья Кейти!

Ривз замер, наморщив лоб. Но вскоре глубокие складки на его лбу разгладились.

— Если вы имеете в виду ту простуду, с которой мисс Кэтрин слегла в прошлом месяце, то, уверяю вас, она давно поправилась.

Простуда? Но Шарлотта хорошо помнила слова Лукаса: «Врач сделал все, что было в его силах… Если Кейти поправится, это будет настоящим чудом…» Об обычной простуде так не говорят!

Однако прежде чем Шарлотта успела снова накинуться на Ривза с вопросами, на двойной лестнице из красного дерева послышались шаги, а затем раздался пронзительный восторженный крик. Обернувшись, Шарлотта увидела свою сестру, стоявшую вверху у балюстрады. Она, казалось, была готова взлететь и приземлиться в холле.

— Шарлотта, неужели это ты?! — воскликнула Кейти и стала поспешно спускаться по правому крылу лестницы.

Шарлотта сквозь пелену слез видела ее быстро приближающуюся фигуру в бледно-зеленом муслиновом платье. Ладонь Кейти скользила по перилам из полированного красного дерева, юбка развевалась и трепетала на ходу. Шарлотта как завороженная следила за каждым движением сестры, не в силах произнести ни слова.

Лукас утверждал, что получил сведения о болезни Кейти из надежного источника, однако его, по-видимому, ввели в заблуждение. Кейти была здорова.

По крайней мере Шарлотта никогда не видела, чтобы люди после тяжелой болезни, едва не приведшей к смертельному исходу, выглядели так хорошо. У Кейти был цветущий, пышущий здоровьем вид. Ее щеки пылали от волнения, а не от лихорадки. Сестра Шарлотты была здоровой, жизнерадостной двадцатичетырехлетней девушкой.

Шарлотту захлестнула волна сильных эмоций. После двух недель беспокойства, тревоги, горячих молитв она наконец испытала радостные чувства и бросилась навстречу сестре.

— Ах, Лотти, Лотти, ты вернулась, — твердила Кейти, со слезами обнимая Шарлотту. — Господи, как я соскучилась по тебе!

Шарлотта задыхалась от рыданий, слыша имя, которым ее называли в детстве. К радости и облегчению примешивалась боль от долгой разлуки. Шарлотту била мелкая дрожь. В последний раз они вот так лихорадочно обнимались в детстве, в возрасте пяти лет, когда приехали в школу-интернат и очень испугались чужой незнакомой обстановки. У девочек в целом мире не было никого, кроме отца, но его участие в жизни детей ограничивалось лишь их материальным обеспечением.

— О Боже, я думала, что ты… — промолвила Шарлотта и осеклась, когда увидела заплаканное лицо сестры, полное жизни и здоровья.

Шарлотта не могла произнести страшные слова о том, что ожидала увидеть Кейти на смертном одре. Нет, сказать такое было выше ее сил.

— Так что же ты думала? — дрожащим от слез голосом спросила Кейти.

— Я думала, что вряд ли застану тебя дома, — быстро нашлась Шарлотта. — О, Кейти, я тоже по тебе страшно скучала!

Кейти учащенно задышала, из ее груди вырвались глухие рыдания, и она снова крепко обняла Шарлотту, едва не задушив ее. Они долго стояли, не разнимая объятий. Им казалось, что время остановилось.

Наконец Шарлотта глубоко вздохнула. Ее сестра теперь дышала спокойно и ровно, и Шарлотта, высвободившись из ее объятий, взглянула в родное лицо, которое было разительно похоже на ее собственное. Небесно-голубые глаза, окаймленные длинными густыми ресницами, пристально смотрели на нее. На них все еще блестели слезы. Отливавшие золотом локоны Кейти растрепались и выбились из прически. Шарлотта по собственному опыту знала, как было трудно аккуратно уложить и заколоть на затылке тяжелые густые волосы.

Кейти погладила Шарлотту по щеке.

— Почему ты не сообщила нам о своем приезде в последнем письме?

— Решение пришло ко мне внезапно, — сдавленным от волнения голосом прошептала Шарлотта.

— Джеймс и Мисси сойдут с ума от радости, когда узнают, что ты вернулась. Они собирались пробыть в Лондоне целую неделю, но, получив от меня известие о твоем приезде, сразу же бросятся домой. Кристофер сейчас путешествует по континенту и раньше осени в Англию не вернется.

Шарлотта считала, что в жилах их единокровного брата Кристофера текла кровь бродяг, любителей дальних странствий. Окончив Итон, он пустился в путешествие по континенту. И это было хорошо. Шарлотта чувствовала бы себя не в своей тарелке, если бы Кристофер находился сейчас в Англии. Вряд ли она рискнула бы приехать домой, зная, что встретится с ним.

— Я знаю, что, кроме тебя, в доме никого нет. Но может быть, это и неплохо? У нас, по крайней мере, есть возможность побыть вдвоем.

Кейти вспыхнула от удовольствия. Они немного помолчали, а затем Кейти отступила на несколько шагов и окинула фигуру сестры, одетой в сине-желтый шерстяной дорожный костюм, критическим взглядом. По ее лицу пробежала тень недовольства.

— Ты чересчур худая. Я намного полнее тебя!

— Я недавно похудела.

Шарлотта лишилась аппетита, узнав, что сестра серьезно больна. Но Кейти она об этом сказать не могла.

— Мы откормим тебя, вот увидишь. Ты всегда небрежно относилась к своему здоровью, — заявила Кейти, с жалостью глядя на сестру, превратившуюся в щепку.

Костюм, который всего лишь несколько недель назад прекрасно сидел на Шарлотте, теперь болтался на ее исхудавшей фигуре.

— Ты ничуть не изменилась, все такая же властная и настырная, — с улыбкой заметила Шарлотта, пытаясь разрядить атмосферу.

У сестры еще будет время покритиковать ее рацион и режим питания. Шарлотте хотелось о многом расспросить Кейти, но она боялась задавать вопросы.

— А вот дом в отличие от тебя сильно изменился — продолжала она, скользнув взглядом по холлу с высоким потолком и входу в широкую галерею. — Я с трудом его узнаю.

Кейти быстро подошла к сестре и взяла ее под руку. Казалось, ей хотелось постоянно прикасаться к Шарлотте, дистанция между ними была для нее невыносима.

— Да, Мисси перестроила дом три года назад. Я горда тем, что тоже приложила к этому руку. Представь себе, эту люстру выбирала я!

И Кейти показала на огромную хрустальную люстру сложной композиции, висевшую высоко у входа.

— Тебе нравится?

Шарлотта кивнула. Ее сестра всегда отличалась хорошим вкусом.

— Мисси заявила, что дом должен быть приспособлен для живущих в нем детей. Поэтому были куплены мягкие ковры. Теперь если на пол упадет дорогая веджвудская ваза, она не разобьется. Мрамор в этом смысле очень опасный материал, — смеясь, заметила Кейти. — Постепенно обстановка дома стала более уютной и теплой. Надеюсь, ты почувствовала это. Теперь он меньше напоминает музей, не правда ли? При вдовствующей графине все было иначе.

Шарлотта кивнула, чувствуя, как при упоминании о графине по спине пробежал холодок. Ей не хотелось вспоминать мать своих братьев, и она, потупив взор стала рассматривать персидский ковер под ногами, а затем ее взгляд скользнул по темно-зеленому шелку, которым были обиты стены. В холле стояли два инкрустированных столика орехового дерева и несколько стульев с мягкими сиденьями.

— Да, ты права, — проговорила Шарлотта.

Через несколько месяцев после смерти их отца вдовствующая графиня Уиндмир переехала в Девон, а хозяином усадебного дома стал Джеймс. Шарлотте этот дом всегда казался чужим и холодным. Графиня не скрывала своего враждебного отношения к ней и Кейти, хотя они так и не были официально представлены ей. Впрочем, ее чувства к незаконнорожденным дочерям мужа были вполне объяснимы, если учесть, что девочки появились на свет всего лишь несколько месяцев спустя после рождения Кристофера, ее младшего сына. Впрочем, ненависть вдовствующей графини зашла слишком далеко. Ее письмо и угрозы свидетельствовали о том, насколько мстительной она была.