Наталия Вронская - Зеркало любви

Маша, бывшая от природы девушкой доброй, сразу же раскаялась во всех тех дурных мыслях, во всех тех подозрениях, что имела насчет молодого человека.

«Странно, я только теперь вижу, что он действительно хорош собой, как говорила Лидия… И он совсем не противный и не надутый, а такой…»

Но какой – «такой», тут Маша уже не додумала. Она смутилась собственных мыслей и опустила голову.

Никита, кажется, тихо вздохнул, и тоже ничего не сказал.

Затем, и довольно быстро, к Машеньке подошел папенька и предложил поехать домой. Маша с радостью согласилась, и князь Никита раскланялся с ними.

Именно после этого бала, после этого разговора и посетили Машу дома, в спокойный вечер, такие противоречивые и разнообразные мысли. Она развеялась лишь тогда, когда к ней нагрянула Лида, желавшая непременно нанести визит подруге в один из этих Святочных вечеров. Почему именно теперь? На то была особая причина. Лида предполагала испробовать самое Святочное развлечение – гадание, и непременно уговорить в нем участвовать Машу…

– Боязно что-то, – прошептала Маша на ухо подруге.

Девушки забрались на антресоли[3]. В одной из комнат они нашли два совершенно необходимых им больших зеркала.

– Страшно… – повторил Маша.

– Не трусь! – бодро сказал ей подруга. – Теперь или никогда. Другого случая выяснить свою судьбу у нас не будет, – лукаво подметила она.

Михаил Федорович и Дмитрий уехали с визитом к соседям и должны были вернуться лишь на другой день. Лидия, разумеется, также была отпущена на два дня из дому. И девушки вдвоем оказались совершенно предоставлены сами себе. Лидия тут же предложила погадать, и непременно испробовать гадание с зеркалом.

– Но это же самое страшное гадание, – заметила ей Маша.

– Зато самое верное. Я в книге читала, только не помню, в какой, что одна девица в зеркале, гадая, видела самого Наполеона!

– Как же это она видела Наполеона? Она же на жениха гадала? Если зеркало показало ей Наполеона, то это все неправда… Какой же Наполеон – жених…

– Глупости ты говоришь, – сказала Лида. – Она на жениха гадала, хотела вроде бы узнать, жив он или нет. А Наполеона видела как раз потому, что ее жених был там, рядом с Буонапартием…

– Надо же… – протянула Маша. – Неужели правда?

– Правда… Только давно это было, еще в войну…

Маша помолчала.

– Хорошо, – решилась она, – давай погадаем.

– Вот и верно! Зато ты будешь точно знать, что у тебя-то все будет в порядке. И сможешь убедиться насчет Алексея Ивановича…

Это именно соображение окончательно укрепило решимость Маши. Она, конечно, была уверена, что Алексей ее судьба. Но все же лишнее подтверждение не стало бы помехой.

Итак, девушки забрались наверх и, отряхнув два старинных, принадлежавших еще Машиной бабке зеркала от пыли, стали готовиться к гаданию.

Гадать следовало ночью, около полуночи. Или даже после полуночи, в самые глухие ночные часы. Летом бы оно было не так страшно, но зимой в час или в два ночи было так темно и боязно! Слабый свет от свечей совсем не прогонял страхов. И тем не менее девушки упорствовали в своем намерении.

Зеркала поставили друг напротив друга, между ними установили стол и стул. На стол поставили две свечи. Между свечами накрыли стол на две персоны, с тарелками, бокалами и приборами – все, как и полагается. Когда свечи загорелись, то в зеркале, перед которым села Лидия, образовался целый коридор из свеч и зеркал. Маша тихонько уселась в углу. Лучше бы было ей уйти, но тихое сидение в сторонке тоже не возбранялось. Да и Лидии одной было бы страшно.

Пробило полночь, пошел первый час ночи, девушки принялись за гадание. Лидия была первой. Она прямо села против зеркала и произнесла магическую фразу:

– Суженый-ряженый, приходи ко мне ночью ужинать…

В комнате стало тихо-тихо. Было слышно, как потрескивает огонек в свечах. Лида сидела молча, вглядываясь в зеркальную поверхность. Так прошло минут десять, потом еще столько же. Маше уже сделалось скучно, она даже перестала бояться. Тут Лида громко вздохнула и повернулась к подруге.

– Сегодня, видно, не мой день, – громко прошептала она. – Иди-ка ты к зеркалу…

Девушки обменялись местами, и теперь уже Маша, произнеся условную фразу, стала вглядываться в блестящий, зеркальный коридор.

Сначала она ничего не видела. И ей было стало скучно и даже немного смешно, что она поверила в такую глупость, как это гадание. Маша уж было хотела сказать Лиде, что глупость они затеяли, как вдруг… Вдруг ей померещилось, будто кто-то смотрит на нее из зеркала, будто какое-то лицо, как на картине, изображено на зеркальной поверхности. Она замерла и начала очень внимательно смотреть.

Это было лицо мужчины. У Маши екнуло сердце: Алексей! Но нет… Она ожидала увидеть офицерский мундир, но человек в зеркале был одет в статское платье… Она почти приблизила лицо к зеркалу, чтобы получше разглядеть видение, но черты его были покрыты будто дымкой. Тут дымка куда-то пропала, и видение сделалось почти совсем ясным. Это было… Это было лицо Никиты!

– Ах! Не может быть! – крикнула Маша.

Она вскочила, опрокинув стул, закрыла лицо руками и выбежала из комнаты.

«Как это понять? – лихорадочно соображала Маша. – Что за странное видение? Или это знак… Знак ее судьбы…»

Лида выбежала вслед за подругой:

– Стой, стой, Машенька! Погоди! – крикнула она.

В результате девицы произвели столько шума, что подняли на ноги прислугу. Поэтому поговорить им сразу не удалось. Пока старая Машина нянюшка да Машина горничная девушка причитали и гасили свечи на антресолях, пока они развели девиц по комнатам да, кряхтя и охая, ушли в девичью, пока Лида прокралась к огорченной сверх всякой меры Маше в горницу, прошло немало времени.

– Ну что, что с тобой? – шепнула Лида. – Что ты увидела?

Маша сидела в кровати с унылым выражением лица. В комнате горела одна свеча, но ее вполне хватило Лидии, чтоб увидеть, как расстроена ее подруга. Лида села с ней рядом и взяла Машу за руки.

– Говори сейчас же, что ты увидела? Какие ледяные у тебя руки…

– Я увидела в зеркале князя Мещерякова…

– Да ну?! – изумилась Лидия.

Некоторое время они сидели молча.

«Вот это да! – думала Лида. – Что бы это значило? Однако если подумать, то такой жених значительно лучше этого ротмистра Ловича. Это просто была бы удача для Маши… Просто позавидовать можно! Такие женихи являются!… Не то что мне…»

– Я решилась, – неожиданно прервала ее размышления Маша. – Я совсем уверена, что должна бежать… Я боюсь, Лида. Я не хочу быть женой Никиты Александровича. Мне так страшно… Я должна бежать, – еще более твердо прибавила она.

– А Алексей Иванович уже говорил с тобой об этом? Вы поговорили на балу у губернатора? – полюбопытствовала Лида.

– Нет.

– Да как же, помилуй Бог, ты собираешься тогда бежать, если Алексей Иванович и словом тебе не обмолвился об этом? Может, он передумал вовсе, – прибавила Лида, искоса глянув на подругу.

– Как ты можешь! – возмутилась Маша. – Он не передумал! А впрочем… Я напишу ему!

– Ты лишилась рассудка. Писать письмо мужчине! Ты скомпрометируешь себя в его глазах, и это в первую очередь. Кроме того, если кто-нибудь узнает об этом…

– Нет, – прервала ее Маша. – Он любит меня и не подумает дурного. Да и никто не узнает о письме, ведь ни он, ни ты никому не расскажете о том, что я писала ему

– Все может случиться. И никто не поручится, что тайное не станет вдруг явным. Впрочем, если ты уж так решительно желаешь погубить себя…

– Да почему же погубить? – вскричала Маша.

– Да потому, что не стоит так доверяться мужчине! А на твоем месте я вообще была бы счастлива, что у тебя есть такой жених, как князь Никита Александрович, и не желала бы себе иного!

– Я решилась, – твердо и тихо ответила Маша.

– Ну, поступай как знаешь. – При этих словах Лида поднялась и прошла к двери. – Покойной ночи.

И Лида ушла к себе.

Маша тем временем не спала. Она поднялась, села к столу и принялась писать к Алексею. Письмо было готово в полчаса. Вот что в нем было:

«Алексей Иванович. Нам не удалось поговорить с вами на балу, но, уповаю, ваши мысли остались все теми же, какими были и летом, когда мы говорили с вами у пруда. Если все еще совершенно так, как и было между нами, если желания ваши неизменны и совпадают с моими, как это и было всегда, то предпримите решительный шаг. Заклинаю вас не медлить, не то будет слишком поздно. Мое же желание быть рядом с вами всегда.

Ваша М.»

Свое письмо Маша легкомысленно отослала ближе к вечеру следующего дня с дворовым мальчишкою Алексею Ивановичу. На ее счастье, письмо попало в руки адресата, и никто не полюбопытствовал, кроме него, прочесть бумагу. Но произошло это именно в тот вечер, когда с Ловичем случилось то, что впоследствии подтолкнуло его к особо скорым переменам в жизни.

Общество игроков собралось в тот вечер у ротмистра. Письмо, врученное ему мальчишкою, Алексей небрежно сунул в карман и продолжил метать банк. Против него понтировал молодой корнет Иволгин, недавно переведенный в их полк. «Дуэль» меж ними продолжалась уже с полчаса. Лович, против обыкновения, все проигрывал нынче. Решив рискнуть в последний раз и проверить судьбу, Алексей кинул Иволгину:

– Поставь ва-банк.

Корнет кивнул и ответил:

– Идет девятка.

Лович докинул талью. Карта была дана. Алексей вынул бумажник и тотчас отдал деньги сегодняшнему счастливцу. Однако проигрыш сильно разозлил его. Теперь он рассчитался по чести, но больше денег этому молокососу он платить не собирался. Меж тем корнет пришел в неописуемый восторг, а всеобщее веселье и подбадривание еще более подзадоривало его. Он потребовал играть далее. Лович, затаив злобу, продолжил метать. Игра шла далее.

– Атанде![4] – в какой-то момент крикнул ему Иволгин.