Конечно, для Наташи это был чрезвычайно радостный сюрприз, а для маленького Саши это было море эмоций сначала не совсем положительных. Малыш при встрече сначала расплакался и вылез на руки Марьи Васильевны, но, когда увидел деревянную лошадку на колесах, которую папа привез с Москвы, то очень обрадовался такому подарку и сблизился с отцом. Петя не мог нарадоваться, глядя на своего сыночка, носил все время его на руках, подбрасывал вверх, помогал делать ему первые неуверенные шаги.

В тот же вечер Наташа с мамой накрыли шикарный стол и пригласили гостей: пришла крестная Лена со своим профессором, одинокая соседка Надежда Петровна и подруга мамы по работе Вера Степановна со своим мужем Степаном Ивановичем, парторгом в домоуправлении.

Сначала гости поднимали бокалы за здоровье маленького Маши, затем за его родителей и бабушек. К сожалению, мама Пети не приехала в гости, так как у неё начали утята вылупливаться под наседкой, и она боялась оставлять это дело на младшего сына.

После того, как гости немного захмелели, они начали говорить о политике, стали обговаривать последние новости в стране.

– Вы читали последнее выступление Хрущева в Ленинграде? – задал вопрос Степан Ивановичем.

– Да, довелось просмотреть, – заметил Андрей Григорьевич.

– Очень смело выступил, Никита Сергеевич.

– Смело, то смело, – нерешительно заметил профессор, – но вот хватит ли силенок, чтобы догнать и перегнать Америку по производству мяса и молока на душу населения.

– Вы что сомневаетесь в творческих способностях нашего народа. Мы вот войну какую выиграли, и тут сможем достичь новых высот под руководство нашей партии во главе с таким смелым и решительным руководителем, как Никита Сергеевич.

– Я не сомневаюсь в способностях наших людей, но одно дело победить в войне, а в другом случае преодолеть наше отставание в сельском хозяйстве. Ведь у американцев очень многие процессы механизированы и автоматизированы, а у нас все вручную, поэтому неудивительно, что они мяса употребляют в три раза больше, чем наши люди, и молока в два с половиной раза больше.

– Вы что прислоняетесь перед Западом?

– Нет, я верю фактам, а они не в нашу пользу, и за пару лет нельзя увеличить производство мяса в три раза, без кормов, без автоматизации и механизации производства – это вам скажет любой председатель колхоза.

– Мужчины, не будем спорить о высокой политике, – перебила спорящих Марья Васильевна, – но у нас действительно стало больше товаров, а каждый год в апреле происходит снижение цен, так что люди стали жить лучше.

– А как там люди в Москве поживают? – поинтересовалась Лена и посмотрела в сторону Петра.

– В Москве все замечательно, в магазинах полки ломятся от товаров, причем, цены вполне доступные. Вот взять, к примеру, черную икру, – он показал на блюдечко на который был насыпан этот деликатес, – так она свободно продается в магазинах, и цена доступная сто шестьдесят рублей за килограмм. Кроме того, консервы самые разные имеются от бычков до печени трески и шпрот.

– А как политическая там обстановка? – поинтересовался Степан Иванович.

– Как сказать, – Власенко задумался, вспомнил, как он дежурил в Кремле во время сессии Верховного Совета, – обстановка та какая-то напряженная, что-то должно произойти такое.

– Понятно, консерваторы вставляют палки в колеса, чтобы сдержать Никиту Сергеевича, но у них ничего не получится. Я предлагаю тост за Хрущева.

Может не все были согласны с таким тостом, но никто не стал возражать и подняли бокалы за руководителя партии и правительства.


16 июня на даче Хрущева в Огареве собрались практически все члены правительства, кроме Молотова, по случаю женитьбы сына Сергея, который женился на красавице Галине Шумовой, студентке энергетического института, где и учился жених на последнем курсе. Никита Сергеевич любил погулять на широкую ногу, поэтому столы ломились от выпивки и закуски. Кроме членов правительства на свадьбе было много родственников невесты, несмотря на их простое происхождение. Друзья и сокурсники Сергея тоже присутствовали на свадьбе, правда, для них был поставлен отдельный длинный стол.

Поскольку Хрущев не был интеллектуалом и при всяком случае показывал свою простоту и открытость характера, то и свадебное веселье было устроено по-простому народному обычаю, причем, придерживались больше украинских традиций. Много танцевали, пели народных песен, провозглашали много тостов, причем, в этих льстивых речах больше славили самого Первого секретаря, нежели виновника торжества сына Сергея. В какой-то момент подвыпившему Никите Сергеевичу это не понравилось, и, когда в очередной раз поднялся Председатель Совета Министров СССР Николай Булганин, и начал говорить тост в честь Никиты Хрущева, то последнему это не понравилось.

– Слушай, Николай, – перебил его Первый секретарь, совсем по-дружески, так как давно был в приятельских отношениях с ним, – я все прекрасно знаю, что ты скажешь, так лучше замолчи.

Но эти простые обычные и понятные между близкими людьми слова, в этот раз больно задели самолюбие захмелевшего Булганина. Впрочем, такие или подобные речи уже приходилось слышать премьеру от Первого секретаря, но тогда он терпел, а теперь "терпец урвался", а может просто накопилась обида до предела, которая должна была выйти наружу.

– Не надо мне затыкать рота, – выдавил с себя Булганин, он даже сам испугался того, что сказал, но слово не воробей вылетело и его не вернешь. Присутствующие оторопели, не могли даже представить, что кто-то мог так сказать, только Маленков, который стоял рядом с Булганином, пожал тому руку под столом, если бы не эта поддержка, то с Председателем мог бы стать сердечный удар.

– Коля, – улыбаясь, прервал тишину Хрущев, – что ты так воспринимаешь все серьезно. Я просто так тебе сказал.

– А во-от не на-а-до так говорить, – промолвил Булганин, вышел из-за стола и пошел по направлению к стоянке автомобилей.

– Извините, но мне тоже надо идти, дела, – заметил Маленков и тоже направился к стоянке.

Следом за ними пошли Ворошилов и Каганович.

– Я не понял, что это такое было? – искренне по простоте душевной удивился такому делу Хрущев.

– Да, ничего страшного, люди пожилые, устали, хотят отдохнуть, – вступил в разговор Микоян. – Давайте лучше выпьем за наших молодоженов красавицу несравненную Галю и славного молодца Сергея. Все тотчас же поддержали тост Анастаса.

Ночью, когда уже все гости разъехались, Хрущев остался с Брежневым, человеком, которому всецело доверял, чтобы поговорить по душам.

– Что ты скажешь, Леонид Ильич, по поводу этой выходки Булганина?

– Да, человек просто выпил лишнего.

– Вот именно, как говорят – что у трезвого на уме, то у пьяного на языке. Не нравится мне эта выходка. Что-то они замышляют, – Хрущев внимательно посмотрел в глаза Брежневу. От этого взгляда последнему стало немного не по себе, тем более, он тоже замечал изменения в поведении старших товарищей по Президиуму к Хрущеву. Однако, не хотелось ему в этот счастливый для Никиты Сергеевича день омрачать сомнениями, пускай он это расскажет ему в другой раз. Да и он тогда определится лучше, к какому берегу ему пристать.

– Да, что вы не знаете кто такой Булганин. Да он …

– Вот именно, ноль без палочки, это я его выдвинул на высокий пост и за это такая благодарность.

– Завтра он проспится, и будет просить у вас слезно прошения за такую выходку.

– Посмотрим на его поведение. Но меня вот что еще смущает.

– Что? – изобразил искреннее внимание и сопереживание Брежнев.

– Вот Сергей мне дал, – Хрущев передал потертую кожаную сумку и простой будильник со слоником Леониду Ильичу.

– Что это такое?

– Это подарок, который преподнесла Сергею чета Маленковых.

– Странный подарок для новобрачных, – удивленно заметил секретарь ЦК КПСС.

– Вот именно, странный подарок. Раньше Маленков дарил Сергею такие замечательные интересные вещи, а тут такой подарок и видно уже вещи были в употреблении.

– Может, у них не было времени поехать по магазинам, чтобы выбрать подарок лучше. Ведь и правда, сейчас Георгий Максимилианович очень занят юбилеем в Ленинграде.

– Может быть. Может быть, – задумчиво произнес Хрущев.

На этом они расстались. Хрущев провел Брежнева до автомобиля, и они дружески пожали друг другу руки на прощания, словно подтверждая свою верность друг другу. Леонид Ильич все время раздумывал над подарком семьи Маленковых, и только, въезжая в Москву, его осенило, что хотел сказать экс-премьер-министр.

Сумка болотного цвета могла означать своего рода портфель высокого чиновника, то есть Первого секретаря ЦК, а будильник говорил о том, что скоро придет конец правлению. От такой догадки мурашки пробежали по телу, поэтому по прибытию на место он вызвал своего личного секретаря.

18 июня 1957 года в девять часов утра собрался Президиум ЦК КПСС на очередное собрание. Никита Сергеевич, как обычно открыл его, хотя после свадьбы сына болела голова, и он принял несколько таблеток аспирина.

– У нас сегодня на повестке дня – подготовка к празднованию двухсот пятидесятилетия со дня основания города Ленинграда. У этого города славное революционное прошлое, поэтому праздник надо организовать основательно.

Тут поднялся Маленков и сказал, что сегодня председательствовать будет Булганин,

– Так что уступите место председателю, Никита Сергеевич.

Это было так неожиданно для всех и для Никиты Сергеевича, что он никак не возразил на это предложение и сел на место среди членов Президиума, ухмыляясь про себя – давайте поиграем в демократию. Место председателя собрания занял Булганин, видно было, что он очень волнуется и чувствует себя неуверенно в таком амплуа.

– Сегодня у нас на повестке дня будет один вопрос – это обсуждение личного дела коммуниста Никиты Сергеевича Хрущева.

– Ты, что это выдумал Николай? – невольно сказал Хрущев.