— Ты рассказал ему, что я сделала? — Грегори умрет, если узнает, до чего она докатилась.

— Нет, конечно. — Эш провел рукой по лицу. — Должно быть, я совершенно его запутал, но он понятия не имеет, почему я его об этом спросил. То, что он мне рассказал, открыло мне глаза, я понял: у тебя не было выбора. Черт побери, Филлида, если мужчина отправляется на войну и убивает людей ради чести и защиты своей семьи, все одобряют это и считают его героем. Если женщина проходит через все муки ада ради своей семьи, жертвуя самым дорогим, что у нее есть, все ее считают шлюхой, и ее репутация безвозвратно испорчена. — Эш повернулся посмотреть ей в глаза. — Я должен был сразу подумать об этом, сказать тебе еще тогда. То, что ты сделала для своей семьи, очень отважный поступок, достойный уважения. Когда ты хотела рассказать мне об этом, я должен был выслушать и успокоить тебя.

«Эш считает меня отважной? Он извиняется, несмотря на то, что я воспользовалась им, не рассказав правду?»

Лишившись дара речи, Филлида уставилась на него. Любимое лицо, искаженное болью, угрызениями совести и сожалением. Эш встал:

— Я не надеюсь, что ты сможешь простить меня за это. Как самонадеянный идиот я попросил Грегори не ночевать сегодня дома, сказал, что был груб с тобой, но хочу все исправить и жениться на тебе. Я не прав. С моей стороны это бестактно. Прости меня, Филлида. — Он положил руку на ручку двери, прежде чем она нашла в себе силы сказать:

— Эш, я люблю тебя. — Он неподвижно стоял к ней спиной, будто не мог пошевелиться. — Я все понимаю и все прощу. Ты не обязан жениться на мне, ни к чему такие жертвы. Мне достаточно знать, что ты меня понимаешь, ни в чем не винишь и простил за затянувшийся маскарад с ухаживаниями.

— Почему ты считаешь наш брак жертвой? — Его голос, всегда такой сильный и уверенный, дрожал.

— По причине, которую мы с тобой уже обсуждали. Рано или поздно последствия моей незаконнорожденности и прочих секретов могут разрушить брак. Я лучше останусь одна, чем разрушу твою жизнь.

Только сейчас Эш понял, насколько Филлида сильная женщина. Отпустить любимого человека, а теперь он знал это наверняка, самый сложный и самый смелый поступок в ее жизни.

— Ничто из этого не имеет значения, если я люблю тебя, — ответил он уверенно и устремил на нее взгляд зеленых, полных решимости и спокойствия глаз. — Ты нравишься моей семье. Скоро они полюбят тебя как дочь и сестру. И если мы будем любить друг друга, все перешептывания о твоей незаконнорожденности будут нам ни по чем.

— Но ты… — Эш говорил правду, Филлида чувствовала это. Тяжесть, сковывавшая грудь, куда-то исчезла, сердце забилось с такой скоростью, что у нее закружилась голова.

— Я люблю тебя. Мне пришлось многое пережить, прежде чем я осознал, почему мне было так плохо.

Чувства, которые я раньше называл любовью, не идут ни в какое сравнение с тем, что происходит со мной сейчас. Твоя любовь — это чудо, которого я недостоин. Но возможно, наши дети получат ее сполна. — Его чувственные губы преобразились в первую за столько дней улыбку. — Выходи за меня, Филлида. Позволь мне любить тебя. Забудь про все свои секреты, пусть они останутся в прошлом и канут в небытие. Будь со мной, позволь мне наполнить твою жизнь счастьем.

— Да. О да, Эш. — Филлида кое-как сползла с кровати и распростерла объятия ему навстречу, он обнял ее, они стояли, прижавшись друг к другу так сильно, что она не могла дышать, но это было не важно, потому что Эш любит ее.

Эш слегка отстранился и сказал:

— Такое ощущение, что с моих плеч свалился огромный груз. Ты не хочешь сказать Грегори и моей семье, чтобы готовились к нашей свадьбе?

— Нет, — засмеялась Филлида, увидев удивление на его липе. — Грегори все равно сегодня не будет дома, ты сам его отправил к Миллингтонам. Ты же собирался остаться здесь, со мной, не так ли?

— Да. Но я уже понял, с моей стороны было бестактно и самонадеянно предположить, что ты хочешь именно этого. — Эш провел пальцами по ее щеке, опустился к губам, растрепал волосы, будто впервые увидел ее после долгой разлуки.

— Это именно то, чего я хочу, — прошептала Филлида, поднялась на цыпочки и поцеловала его. — Я хочу показать, как сильно тебя люблю. Хочу почувствовать, как сильно ты меня любишь.

— Ты не боишься? — прошептал он ей на ухо.

Филлида сглотнула.

— Немного. В определенный момент мне будет больно, я знаю это.

— Нет, не будет, — сказал Эш уверенно. — Для начала, с тобой еще никто не занимался любовью. Даже если кто-то пытался, это был не я.

— Ваша самоуверенность, лорд Клэр, не знает границ! — заметила Филлида.

Эш пытался справиться с завязками ее помятого платья.

— Вовсе нет. Я знаю, что делаю, не смотри на меня так. У меня было много женщин, но ты — последняя. Последняя и единственная. — Платье упало к ногам Филлиды, корсет тоже. — Как я уже говорил, я обучался искусству любви и могу доставить удовольствие женщине, которую люблю.

Эш скинул с себя плащ и жилетку, сорвал шейный платок и снял рубашку через голову.

— Иногда уместно раздеваться медленно и не спеша. Но не сейчас. Тебя, дорогая, нужно окончательно убедить, что все будет хорошо, именно этим я собираюсь заняться. — Его ботинки полетели в стороны, брюки упали к ногам. Филлида в отчаянии схватилась за сорочку, обнаружив, что находится во власти голого возбужденного мужчины.

— Боже мой. — Ее глаза расширились.

— Теперь в самом деле твой. — Эш снял с нее сорочку, укладывая на кровать и целуя в губы. — Я понимаю, тебе немного страшно. Обещаю, не буду принуждать тебя. — Эш лег на нее и почувствовал, как ее ноги инстинктивно открылись навстречу, чтобы принять его. Он перенес вес тела на плечи и посмотрел на Филлиду. — Тебе хорошо?

— Да. Да, все прекрасно. — Она говорила правду. То, что чувствовала сейчас, не шло ни в какое сравнение с тем, что произошло много лет назад с Баком. Рядом с ней Эш, он любит ее и собирается доставить удовольствие. Филлида потянулась и распустила его шелковистые волосы, провела по ним рукой и вздохнула, когда он наклонился, подразнив кончиками локонов ее грудь.

Он легонько поцеловал ее в губы, скользнул вниз, к груди. Покусывал соски до тех пор, пока она не застонала от вожделения, посасывал их и ласкал языком, пока она не приподняла бедра, ее пальцы утонули в его волосах, будто она решала, хочет ли удержать его или оттолкнуть, чтобы положить конец этой изысканной пытке.

— Эш. О, пожалуйста.

Он перенеся вес тела на одну руку, позволив освободившейся скользнуть вниз, между бедер, туда, где у нее все горело, пульсировало, где сосредоточилось желание, доводящее до изнеможения, испытать то восхитительное ощущение, к которому он подвел ее несколько дней назад.

Эш опустил руку, Филлида вздохнула, но он прошептал: «Сладкая, такая сладкая», и снова завладел ее губами, спустившись пальцами вниз, дразня, возбуждая. Филлида часто дышала ему в лицо. Так близко к блаженству, так близко.

Внезапно жар его тела заставив потянуться к нему. Филлида открыла глаза и увидела темноволосую голову там, где только что была его рука. Локоны порхали над ее бедрами, выделяясь на фоне белой кожи. Эш уверенно, но осторожно раздвинул ей ноги и поцеловал, одновременно введя в ее лоно два пальца. От неожиданности Филлида напряглась. Сейчас будет больно, она знала это.

— О, — прошептала она, глубоко вздохнув. Инстинктивно напрягла бедра, бессвязно умоляя, однако, не останавливаться, потому что она уже почти достигла невероятного ощущения, выходящего за пределы реальности.

Эш уже был над ней, ласкал ее, шептал слова любви на непонятном языке. Он вошел в нее одним резким движением, и Филлиде показалось, что от пережитого восторга мир вокруг разлетелся на мелкие кусочки.

Вернувшись к реальности, она поняла, что удовольствие не закончилось, а лишь стало иным. Эш двигался внутри ее, его тело слилось с ее, страстные вздохи потонули в ее стонах. Филлида обвила ногами его бедра, приподнимаясь до тех пор, пока он не проник в нее настолько глубоко, насколько она могла принять, и не смогла сдержать возгласа: «Я люблю тебя, я люблю тебя». Эш застонал, Филлида почувствовала, как его тело напряглось, когда он испытал высшее блаженство…

Они лежали обнявшись, разгоряченные тела сплелись поверх смятых простыней. Филлида поцеловала Эша в шею, единственное место, до которого могла дотянуться.

— Ты совершенно не самонадеян. На самом деле ты слишком скромен.

Эш приподнялся на локте и улыбнулся ей:

— Я рад, что ты так считаешь. Означает ли это, что ты не передумала?

— Да. Я собираюсь сделать из вас настоящего мужчину, милорд. — Филлида вырвалась из его объятий и прошлась по комнате. — Только посмотрите на это! Ваши брюки свисают с моего зеркала, один ботинок в коробке из-под шляп, а это ужасное коричневое платье безнадежно испорчено. И подумать только, до того, как ты вошел, я лежала и пыталась убедить себя в том, что еще никто не умирал от разбитого сердца, надеялась разлюбить тебя.

— Как ты думаешь, у тебя бы получилось?

— Разлюбить тебя? — Филлида приставила указательный палец к середине подбородка, изобразив глубокую задумчивость. — Думаю, возможно, могла бы устать от тебя. Спроси меня, скажем так, лет через восемьдесят.

— Я сделаю отметку в записной книжке, — ответил Эш с напускной серьезностью. — Обожаю, когда ты напускаешь на себя умный вид.

— Ты можешь воспользоваться случаем. — Филлида провела ногтем по его груди, опускаясь ниже, к плоскому животу и интригующей полоске волос и пощекотала его пупок. — Я собираюсь быть возмутительно легкомысленной и чрезвычайно непослушной.

— Замечательно, — прошептал Эш, подчиняясь ее рукам. — Я сделаю все возможное, чтобы прожить так восемьдесят лет, любовь моя, но хочу тебя предупредить: нам придется как можно больше практиковаться. — Тут он замолчал и еще полчаса был не в состоянии произнести и двух связных слов.