Когда в среду утром на Кадоган-сквер зазвонил телефон, Дейзи сама взяла трубку.

– Это Джеймс Аллен из «Бастиона». Ваша статья понравилась. Мы напечатаем ее в это воскресенье. А вам решено предложить контракт на полгода начиная со второй недели февраля. Таким образом мы обойдем профсоюзы, а потом контракт всегда можно продлить, если это устроит обе стороны. Сто двадцать долларов в неделю. – Дейзи отметила про себя, что «дефект речи» редактора отдела статей как будто испарился. Правда, голос был каким-то немного скрипучим.

– Но вы же обещали мне сто пятьдесят только за одну статью.

– Так ведь это разовый заказ. А по контракту вам гарантирована постоянная работа в газете.

– Но я не смогу прожить на сто двадцать долларов, если брошу внештатную работу для американских изданий, – сказала Дейзи. Не важно, что она не имеет опыта. Все равно не надо давать им понять, как сильно ей хочется попасть на это место.

– Очень жаль, но оклад у нас именно такой.

– Ну что ж, мне бы очень хотелось писать для «Бастиона», но, если я не смогу работать на другие издания, мне не удастся прожить на сто двадцать долларов.

– Дайте мне время подумать. Возможно, я смогу все как-нибудь устроить.

До следующего звонка Джеймса Аллена прошли сутки. И это были не самые веселые сутки в жизни Дейзи Брюстер.

– Могу предложить вам сто сорок долларов, – сказал Аллен. – Но это предел.

– Что ж, я согласна, – ответила Дейзи. Слава Богу, он ничего не спросил о мифических газетных вырезках, которые якобы должны были прислать из Филадельфии.

– Вам нужно зайти в начале следующей недели обсудить детали.

– Хорошо.

Положив трубку, Дейзи изобразила на персидском ковре танец американских индейцев на тропе войны.

Затем она пошла к себе в комнату и там, сев у окна, в котором виднелись кроны платанов, растущих на Кадоган-сквер, написала письмо родителям. Она надеялась, что очень скоро сможет обходиться без их ежемесячного чека.

Запечатав письмо, Дейзи обзвонила несколько агентов по продаже и найму недвижимости. Ее интересовали однокомнатные квартиры с кухней и ванной.

Хозяева дома ужинали в тот вечер в городе, так что Дейзи поела одна на кухне, затем прошла в спальню и стала готовиться ко сну. Она взбила подушки и зажгла лампу на тумбочке рядом с кроватью. И почему это англичане пользуются такими тусклыми лампочками? Дейзи достала из ящика тумбочки линованный блокнот и ручку.

«Дорогой Карл!

Они напечатают в это воскресенье мою статью. И теперь у меня есть работа – в отделе статей «Бастиона». Приступаю через две недели. Уже составила список квартир, которые начну завтра осматривать.

Я все думаю о твоем последнем письме. Мне нравится смотреть на него, трогать, даже нюхать. Не говоря о том, что я перечитывала его раз сто. Меня очень удивила одна фраза в середине письма. Ты что, действительно считаешь, что я решила «разделить нас океаном и целый год барахтаться в нем самой» под влиянием родителей?

Что ж, я не психоаналитик и не могу с тобой спорить. Но думаю, причина именно в том, о чем я тебе говорила. Ты все время говоришь, что гордишься мною. И все-таки твое присутствие очень на меня давит. Я начинаю казаться себе такой маленькой и ничтожной. А вот если мне удастся пожить какое-то время, полагаясь только на собственные силы, я смогу после этого быть с тобой и не думать постоянно о том, что растворяюсь в твоей личности и перестаю что-то из себя представлять.

Не то чтобы я чувствовала особенную уверенность в собственных силах. Я скучаю по тебе даже больше, чем думала, когда на прощание поливала слезами твою подушку. А ведь прошел всего месяц.

На Кадоган-сквер все очень ко мне добры. Но все же мне и в голову не придет говорить с ними о своих чувствах. В прошлую пятницу они устроили вечеринку специально для меня. И все-таки бедняжка Дейзи чувствует себя здесь такой одинокой! «Я так одинок, что могу умереть». Никогда раньше не понимала, что они хотели сказать в этой песне. Потом я два раза ужинала с молодыми людьми, с которыми познакомилась на этой вечеринке. Но оба они показались мне по сравнению с тобой такими неинтересными, какими-то мелкими, неполноценными. Я ничего не хочу сказать об их душевных качествах, с которыми не имела времени и желания познакомиться. Но дело в том, что они трещали весь вечер без умолку и так высокомерно отзывались о наших общих знакомых. А я, убей, не могу понять, какие у них, собственно, основания для такого высокого мнения о самих себе. Думаю, именно таких молодых людей англичане называют «кто-то там из Сити».

Пришлось здорово постараться, чтобы найти эту мою работу у «Вулворта» (признаюсь, эта идея действительно была ребячеством). И все же с тех пор, как я писала тебе в последний раз, я дважды успела сходить в Британский музей. Больше всего мне нравятся там «Ассирийские кони». Это скульптура высотой футов двадцать. Кони выглядят очень изящно и… сексуально. Я уже не раз замечала, что, когда мне нравится какое-нибудь художественное произведение, я чувствую одновременно чисто физическое возбуждение. Ты никогда не задумывался о том, что абсолютно все наши чувства связаны между собой? Вот, например, когда я смотрела на этих коней, что-то во мне вдруг как будто щелкнуло, и я тут же подумала о тебе, захотела тебя.

И даже сейчас, когда я пишу тебе об этом, все повторяется снова. Одна маленькая просьба – человек, с которым мне было всегда так хорошо, который научил меня испытывать наивысшее наслаждение, находится по другую сторону океана. Конечно, можно высунуться из окна и крикнуть любому проходящему мимо парню: «Эй! Мне очень одиноко». Но не думаю, что это поможет. Ведь я хочу, чтобы именно ты держал меня в своих объятиях.

Спокойной ночи, Карл Майер. Я люблю тебя больше всего на свете.

Дейзи».

4

Через две недели, во вторник утром, Дейзи Брюстер постучала в дверь с табличкой «Редактор отдела статей».

Джеймс Аллен тепло приветствовал девушку.

– Мы уже приготовили для вас стол. Думаю, вы здесь быстро со всеми перезнакомитесь. Они и расскажут, как мы тут живем. Сидим мы не по отделам – рядом с вами такие же журналисты, несколько авторов колонок, в общем, просто те, кому достались столы именно в этом месте. А теперь пойдемте – я представлю вас ближайшим соседям.

Зал, в который они вошли, показался Дейзи огромным. Действительно, он занимал практически весь верхний этаж здания, и тут работали шестьдесят мужчин и женщин – три четверти всех сотрудников «Бастиона». Остальные сидели в собственных крошечных кабинетиках со стеклянными стенами, которые располагались по периметру зала. Вдоль окон стояли серые шкафчики с картотекой, которые закрывали вид на противоположную сторону Флит-стрит, где располагались конкурирующие издания. В комнате царила сугубо деловая атмосфера и было душновато.

Джеймс Аллен остановился возле свободного стола, который стоял встык с точно таким столом. За соседним столом печатал на машинке мужчина с огненно-рыжими волосами, агрессивно торчащими во все стороны. Он поднял глаза.

– Джайлз Александер, – представил его Аллен. – Джайлз, это – Дейзи Брюстер. Ты читал ее статью о том, почему ей не хочется быть проституткой. Теперь она будет работать в моем отделе. Увидимся позже, Дейзи. Заходите, если будут вопросы.

У Джайлза Александера было узкое, как у голодного волка, лицо. Он дружелюбно улыбнулся Дейзи и протянул ладонь для рукопожатия. Волосы Джайлза были цвета моркови.

– Я самая большая проститутка, которую вы встретите в этом борделе.

– Почему вы так говорите? – спросила Дейзи.

– Потому что я презираю все, что олицетворяет собой «Бастион». Все, что пишут в этой газете, – опасная чушь. Британия, видите ли, вновь сможет править морями, надо лишь скинуть правительство лейбористов и очистить родимую партию тори от мягкотелых аристократов.

– Это вы и пишете?

– Определенно, вы не очень внимательно изучили «Бастион». Впрочем, я вас понимаю и не упрекаю. Я – автор так называемой «независимой» колонки. Одна из прихотей Бенджамена Фронвелла – держать в штате парочку ручных левых, чтобы делать вид, что его газета еще не стала откровенно фашистской. И вот я перед вами. Надеюсь, тебе понравится здесь, Тюльпанчик. Дай знать, если я смогу чем-нибудь помочь.

Джайлз вернулся на свое место и снова принялся печатать, не замечая никого и ничего вокруг. Дейзи была для него теперь словно на другой планете.

Девушка уселась за стол и стала один за другим выдвигать ящики. Она была в восторге, хотя в ящиках, в общем-то, не было ничего особенного – стопка маленьких листочков для заметок, конверты и полпачки писчей бумаги. А уж стопка фирменных бланков «Бастиона» вызвала у Дейзи настоящий приступ чувства собственной значимости.

Впрочем, это продолжалось недолго. Как только Дейзи снова окинула взглядом огромную комнату, уверенность покинула ее. Взгляд девушки упал на длинную серую полку, рядом с которой несколько человек просматривали подшивки газет. Поскольку Дейзи, собственно, не знала, чем ей следует заняться в первый день работы, она решила тоже подойти посмотреть подшивки. Пробираясь меж рядов письменных столов, Дейзи ловила на себе взгляды их хозяев – в основном любопытные и лишь изредка враждебные.

Дейзи была поражена количеством и разнообразием подшивок – здесь были представлены все утренние, вечерние, воскресные газеты Англии. Дейзи охватило вдруг радостное ощущение, что она вступает в совершенно новую жизнь. Это было чертовски приятно, хотя тут же мелькнул вопрос – а не предательство ли это по отношению к Карлу – так радоваться, что ее недавнее прошлое осталось позади? Но Дейзи тут же решила, что нет. А восторг ее объясняется просто-напросто тем, что впервые за двадцать три года представилась возможность самой о себе позаботиться.