— Ты боишься, что тебе откажут. Вот почему ты никому не протянешь руку.

Он сердито прикурил сигарету.

— Твоя психоболтовня начинает действовать мне на нервы, Бев. Ты только позоришься.

Она покачала головой.

— Нет, нет, не думаю. Я думаю, мои соображения слишком близки к правде, и это заставляет тебя нервничать.

— Знаешь что? Кажется, от этих баклажанов у меня несварение. Тебе нужно поработать над рецептом.

Он резко встал, оттолкнув стул.

Протопав на крыльцо, он уселся на ступеньку и глубоко затянулся сигаретой.

Беверли Андерсон настоящая заноза в заднице, и ему ни капли не интересна ее оценка его жизни и недостатков.

Слишком плохо, что он никак не может перестать думать о том поцелуе и тихих стонах, которые она издавала.

Чертов дурак.


Глава 8. День третий. Мы — гномы


— Ты рано встала. — Том, прищурившись, смотрел на Беверли, как она, откусывая понемногу, ела свой утренний тост. — Я слышал, как ты заводила машину. Куда ты ездила?

Беверли постаралась сохранить на лице невинное выражение. Том вытащил из пачки сигарету и залил горячей водой в молотый кофе.

— Ты каждый день так завтракаешь? Кофе и сигареты?

— Да. Завтрак чемпионов.

Его взгляд провоцировал ее на ответное замечание.

Она промолчала, продолжая пить чай.

— Так куда ты ездила?

Бев прочистила горло.

— Есть один небольшой проект, над которым я собираюсь поработать сегодня утром. А потом, днем, я начну готовить.

— Проект? Что за проект?

— Кое-что, что, мне кажется, тебе понравится. Против твоей воли.

— Какого черта это должно значить? Что ты задумала, Беверли?

Она отнесла грязные тарелки в раковину.

— Кое-что, чтобы оживить фасад твоего участка. Чтобы он выглядел более гостеприимным и привлекательным, а не отпугивал новых соседей.

Сигарета едва не выпала из его губ.

— Ты издеваешься? Что это? Новое реалити-шоу для канала HGTV? «Прокачай дом старикана»? Нет, спасибо.

— Я все сделаю сама. Я купила дельфиниум и многолетние маргаритки, несколько корзин с анютиными глазками для крыльца. Компост…

— Компост! У меня достаточно компоста, чтобы удобрить весь гребаный штат Калифорния. Тебе не нужно было покупать компост.

Беверли сложила руки на груди.

— Да, об этом я не подумала. Я хотела быть уверенной, что купила все необходимое в магазинчике для садоводов дальше по улице. Он такой милый.

— Я знаю, что он милый. Но черт побери. Меня не интересует преображение дома, — он заставил ее попятиться к рабочей поверхности и сердито нахмурился. — Хватит с меня твоих ценных советов и предложений, и…

На лице Тома Беверли видела множество эмоций. Гнев. Раздражение. И легкий намек на любопытство, погребенный в глубине его льдисто-голубых глаз. Он может ругаться, кричать, беситься, но глубоко в душе он готов к переменам.

Маленькими шажками.

— Вот что я тебе скажу. Ты можешь сидеть на крыльце, — она помолчала, — я имею в виду на ступеньках, и смотреть, как я работаю. Критиковать меня, если хочешь. Пить лимонад, пока я все делаю. А когда я закончу, если тебе не понравится, ты можешь вырвать все обратно и бросить в компостную кучу.

Том положил руки на столешницу по обеим сторонам от Беверли. Теперь она оказалась в ловушке. Он подался ближе и уставился на ее губы.

Она была уверена, что таким образом он хотел ее напугать, но он понятия не имеет, какой упрямой она может быть. И проснувшись этим утром, слушая карканье ворон на телефонных проводах, она представила себе его крыльцо, симпатичное, нарядное и приветливое.

И как бы сильно он ни сопротивлялся, она собиралась воплотить это видение в реальность.

— Сидеть на ступеньках и смотреть, как ты вкалываешь. А это мысль.

— Видишь? Тебе понравится.

— Ты самая большая заноза, сующая нос в чужие дела, которую я встречал в жизни, — проворчал он.

Она только подняла бровь.

Том отошел и махнул рукой на входную дверь.

— Валяй. Но не удивляйся, если долбанные маргаритки в итоге окажутся в компостной куче.

Ей пришлось нелегко, но Беверли сумела сдержать улыбку.


* * *


Надо отдать ей должное — Беверли оказалась трудолюбивой. И упрямой как ослица.

Потягивая пиво, Том наблюдал, как по лицу Беверли стекает пот.

Она занималась этим уже два часа. Выдирала сорняки и размечала цветник перед крыльцом. Он ни хрена не знал о цветах. Но похоже, что она выбрала хорошие. Они выглядели довольно выносливыми. Кроме того, было много зелени. Возможно, травы, он не был уверен. Он не хотел доставить ей удовольствие, расспрашивая о них. Но придет время, когда он может сдаться.

Она выпрямилась, хрустнув спиной, и вытерла лоб красной банданой.

— Хочешь холодного пивка? — поддразнил он.

— Нет, спасибо. У меня есть вода.

— В тенечке очень хорошо.

— Уверена, так и есть, — улыбнулась она.

— Надеюсь, ты не наткнулась на ядовитый плющ. Тогда твой праздник накроется крышкой.

— Спасибо, я очень осторожна. Этим утром мы в полной боевой готовности, — она склонила голову набок и послала ему фальшивую улыбку.

Том не смог удержаться от смешка.

Беверли подняла тачку и повезла ее к куче мульчи, сложенной у края подъездной дорожки. Она с трудом продвигалась по высокой траве. Том знал, что его неопрятная лужайка раздражает соседей. Поэтому он ею и не занимался. У него была ультрасовременная газонокосилка, которую он использовал на заднем дворе.

Бев толкала тачку через заросли, кряхтя, когда попадала на особенно жесткий пучок травы.

— Будь оно проклято, — Том неохотно встал и направился в гараж. Через пять минут он с ревом выехал на лужайку. Он отказывался смотреть на Беверли. Она стояла на коленях возле цветника и засыпала землю мульчей. Ему не нужно было на нее смотреть. Он делал это последние два часа и точно знал, как она выглядит.

Соблазнительно.

Он поверить не мог, как сильно ему хотелось отшлепать эту маленькую сексуальную задницу в старых голубых джинсах. Сжимать в руках и шлепать, и гладить. И трахать.

Он хотел трахнуть Беверли Андерсон.

Господи Иисусе!

Том покосил всю лужайку. И к тому времени как он закончил, он получил отличный вид на цветник Беверли.

Ему не хотелось признавать.

Очень не хотелось.

Но цветник выглядел хорошо. Не изнеженным, розовым и дурацким, как некоторые цветники. Она выбрала желтые и синие цветы и белые маргаритки. Они хорошо сочетались с его зеленым домом. В бордюр она запихнула разную декоративную зелень. И развесила горшки на старых крюках на крыльце.

— Ну, что ты думаешь? Отправишь все в компостную кучу? — Бев долго выдохнула, оценивая свою работу. — Кстати, спасибо, что покосил траву. Теперь мне не придется оставлять хлебные крошки, чтобы отыскать обратную дорогу через лес.

— Не смешно.

Том прикурил сигарету.

— Хм-м.

— Что это? — ткнул он пальцем в душистое зеленое растение.

— Это розмарин. Я люблю сажать травы по краям клумбы. Они приятно пахнут, и они практичные. — Она сердито глянула на него. — Я сажаю не только ерунду.

Том поморщился:

— Я так сказал, да?

— Угу.

— И звучал таким большим мудаком, когда говорил это?

— Да, таким.

Вместо извинений он ткнул в другое растение:

— А там что?

— Календула. Мои любимые. Их лепестки употребляют в пищу.

— Как за ними ухаживать? Я не собираюсь возиться с цветочками.

— Они неприхотливы. Я накрыла мульчу брезентом, так что у тебя не должны появиться сорняки.

— Что ж, было бы глупо выдирать их сейчас. Это займет у меня весь день. И… эм… по правде сказать… — пробубнил он себе под нос.

— Что, Том? — повернулась к нему Бев.

— Думаю, они мне нравятся. Выглядят неплохо, не слишком нежно. И мне тоже нравятся травы, — он сбил пепел на траву. — Ты хорошо справилась. Я чувствую себя большой задницей из-за того, что целый день смотрел, как ты работаешь.

— Ты покосил лес.

— Это да.

— Ой, подожди! — Беверли побежала к «БМВ» и достала что-то из багажника. Она принесла к цветнику маленькую статую и поставила ее рядом с лестницей. Это оказался один из тех сердитых на вид гномов, в остром красном колпаке и ярко-синей курточке.

— Это что еще за хрень?

Она засмеялась.

— Это ты! Я не смогла удержаться, когда увидела его в садовом магазинчике. Посмотри на его лицо. Разве он не выглядит всем недовольным?

Том повернулся к Бев и начал хохотать. Он смеялся так сильно, что ему показалось, что он выкашляет легкое. Беверли смеялась еще сильнее. Они смотрели на гнома, и по щекам у них бежали слезы.

— Спасибо, Беверли. Не за гнома. За остальное.

— Пожалуйста.

— Гном не простоит и суток. Кто-нибудь из обдолбаных подростков его сопрет. Гарантирую.

— Ничего страшного. Я купила его со скидкой.

Он взял ее за руку и поднес к лицу, внимательно рассматривая. Маленькая и мягкая.

— Ты сломала ноготь. Ты сломала ноготь из-за этого цветника. Оно того стоило?

— Оно того стоило. Видеть, как ты смеешься, и знать, что тебе понравилось. Несмотря на то, что ты скорее умрешь, чем признаешь это.

— Да.

Она опустила глаза на свою ладонь, все еще зажатую в его руке.

— Может быть, пришло время обрезать ногти. Думаю, это сделает жизнь немного легче.

— Это я одобряю. Я устал от того, что ты в меня ими тыкаешь.

Они снова засмеялись.

Том вздохнул.

— Просто чтобы ты знала, это ничего не меняет. Я не собираюсь устраивать вечеринки для соседей с закусками из чертовых крекеров. Мне просто нравится, как он выглядит.