‒ Ты молодец, Гвен. Дай мне руку! ‒ крикнул я.

Порывом ветра колыхнуло брезентовую веревку и ее стукнуло о стену здания. Я высунулся ближе к ней и коснулся кончиков пальцев.

Сердце у меня в груди разрывалось, и от этого звенело в ушах. Мы с Гвен не отрываясь смотрели друг на друга, и я старался придвинуться к ней все ближе. Еще один сильный порыв обрушился на веревку, и Гвен заплакала.

‒ Держись! ‒ закричал я, хватаясь за брезент, чтобы подтащить ее.

‒ Не могу, я соскальзываю, ‒ прорыдала она.

Я тянул за веревку, а по ее лицу текли слезы. Пожалуйста, держись.

Руки Гвен скользнули по брезенту, глаза расширились. Она так рыдала, что я не мог ни на что больше обращать внимание. Я кричал, чтобы она держалась за веревку. Я едва мог до нее дотянуться. Она была так близко, и я тянулся к ней рукой.

‒ Я не могу, ‒ прорыдала она.

Ее руки соскользнули и в тот момент, когда она начала удаляться от меня, время остановилось. Она начала падать и я не ничего не мог сделать, чтобы спасти ее.

Без какой-либо причины я прыгнул следом. Когда любишь кого-то очень сильно, и этот кто-то стремительно умирает, единственная мысль, которая пронесется у тебя в голове, ‒ это как ты поддержишь его в момент смерти.

Свет городских огней становился ярче, когда я приближался к ним в полете. Я не чувствовал боли. Достигнув Гвен, я обхватил ее.

Мы летели с огромной скоростью, но при этом вокруг нас была тишина. Меня поглотило спокойствие, и война в теле закончилась.

Приближаясь к земле и к нашей неминуемой смерти, Гвен крепче стиснула меня в объятьях.

‒ Я люблю тебя, ‒ прошептал я ей.

‒ Пожалуйста, не оставляй меня. ‒ Слова Гвен эхом пронеслись у меня в голове, а вокруг стало темно.


ГЛАВА 26


Яркий свет слепил меня сквозь отяжелевшие веки. Вокруг было слышно бормотание голосов; рядом со мной пикал непонятный мне сигнал. Я умер? Попробовал открыть глаза, но ничего не вышло.

Раздался низкий ворчливый звук, но я не мог определить, принадлежал ли он мне или кому-то еще. Рукой попробовал дотянуться до ключицы, но не смог. Я моргнул, свет был очень ярким.

Моргнув еще раз, чтобы привыкнуть к свету, я попробовал оглядеться.

Пикающий звук усилился, и я услышал шарканье по всей комнате. Вокруг слышалось бормотание голосов, но мне не удавалось разобрать слова.

Наконец, мои глаза привыкли, но я не мог сфокусироваться на каком-либо предмете. На противоположной от меня стене висел телевизор, а что он показывал, я сказать не мог.

Я лежал в кровати, накрытый белым одеялом, и моя ключица разрывалась от пульсирующей боли. Горло горело огнем, и мне удалось выговорить слово «воды». При этом я не узнал свой голос.

Почувствовав чью-то руку на своей, я посмотрел на нее. От боли я инстинктивно потянулся к ключице другой рукой, но меня остановили трубки, подведенные к руке. Посмотрев вниз, на руку с вставленными трубками, я заметил вокруг левого запястья браслет красного цвета со штрих-кодом.

Повернув голову направо, я увидел склонившуюся надо мной Гвен. Ее глаза были полны слез, и она сжимала мою правую руку.

Гвен ‒ она жива! Или мы оба мертвы... Как мы сюда попали?

Комната медленно обретала очертания, и я понял, что нахожусь в больнице. Открылась дверь, и вошел человек в белом халате. У него были рыжие волосы, и он, посмотрев мне в глаза, улыбнулся.

Я снова посмотрел вправо.

‒ Гвен, ‒ прохрипел я. Она наклонилась поцеловать меня, и ее глаза сияли от счастья.

‒ Он очнулся, ‒ сказала она доктору.

Лицо доктора сияло, и он улыбнулся Гвен с очевидным облегчением.

В комнату зашла пышная медсестра с завитыми волосами темно-рыжего цвета. Она передала Гвен чашку, которую та, в свою очередь, предложила мне. «Ледяная стружка?»

Я попробовал податься вперед, но это оказалось сложнее, чем я думал. Гвен поднесла немного стружки к моим губам, и мне удалось слизнуть ее с ее пальцев. Холодная вода расслабила мое горло, и я глубоко вздохнул.

‒ Гвен, ты жива, ‒ выдал я.

Секунду она смущенно смотрела на меня, затем повернулась к доктору.

‒ Думаю, у него амнезия, ‒ сказала она ему.

‒ Нет, мне так не кажется, хотя бы из-за того, что он знает кто вы, ‒ ответил он. Подойдя ближе к кровати, доктор посмотрел на меня.

Гвен предложила мне еще один кусочек льда, и я взял его. Прохлада была божественной, я улыбнулся.

‒ Вы знаете, кто вы такой? ‒ спросил врач.

В поисках помощи я взглянул на Гвен. Она беспокойно оглядела меня и нахмурилась.

Звук телевизора на миг привлек мое внимание, а затем я повернулся к доктору.

‒ Атлас, ‒ сказал я.

На секунду он смутился и обменялся с Гвен вопросительным взглядом.

‒ А знаете ли вы, кто я? ‒ спросил он.

‒ Нет. ‒ Ответил я, тряхнув головой.

Он кинул взгляд на планшет, который держал в руках. Я перевел свое внимание на Гвен, спираль событий раскручивалась и выходила из-под контроля. Мне было непонятно, что происходит.

‒ Но вы знаете, кто она? ‒ спросил он, указывая на Гвен.

‒ Да, Гвен, ‒ сказал я, уставившись на нее.

Улыбнувшись, она провела рукой по моему лбу. И поставив чашку со льдом на стол, взяла мою руку.

Я цеплялся за реальность всем, что у меня было. Я никогда бы не отступился. Со страхом и растерянностью я смотрел в ее глаза.

‒ Мэттью, ‒ сказала она. Мои глаза расширились. По ее лицу стекла слеза, и, отвернувшись, она смахнула ее свободной рукой.

‒ Что произошло? ‒ прошептал я.

Врач, все это время наблюдавший за мной и Гвен, прочистил горло.

‒ Вы знаете, кто такой Мэттью? ‒ Спросил он меня.

‒ Да, ‒ ответил я.

Гвен мгновенно повернула голову и снова оказалась лицом ко мне. По ее лицу без остановки текли слезы, а взгляд перескакивал с врача на меня, и обратно.

‒ И кто же это? ‒ снова задал вопрос доктор, подходя ближе.

С минуту я лежал, снова свыкаясь со всем, что меня окружало, затем, глубоко вздохнув, я покачал головой.

‒ Пожалуйста, кто-нибудь, скажите, что же все-таки произошло, ‒ это была мольба.

‒ Почему бы вам не рассказать последнее, что вы помните? ‒ Доктор сделал приглашающий жест.

В голове все завертелось, и у меня сперло дыхание. Я снова попытался дотянуться до ключицы, но врач остановил меня.

‒ Она сломана, ‒ сказал он.

‒ О, ‒ все, что я мог ответить. ‒ Это случилось, когда я упал?

‒ Упал? ‒ спросила Гвен.

Мгновение я смотрел на нее, но затем врач положил свою руку на мою.

‒ Мэттью, ты попал в аварию. Ты помнишь это?

Тряхнув головой, чтобы прояснить замученный разум, я снова взглянул на него.

‒ Последнее, что я помню, как падал с горящего здания.

Усмехнувшись, врач посмотрел на Гвен. С горьким чувством разочарования я попробовал сесть в кровати.

‒ Вау, ладно. Меня зовут Эверест. Я был твоим другом примерно десять лет. Мы познакомились в колледже. Обычно я не занимаюсь пациентами в состоянии комы, но мы друзья, так что я должен был помочь.

Пока он говорил, я только и мог, что смотреть на него и хлопать глазами, а одно слово отпечаталось у меня в голове. Кома.

‒ Я был... Я... ‒ Мне не удавалось закончить мысль, в голове все было словно в тумане.

‒ Мэттью, ты был в коме около двух недель, ‒ сказала Гвен, прикрыв рукой рот и громко зарыдав.

‒ Пожалуйста, Гвен, не плачь, ‒ сказал я.

Взглянув на меня, она выдавила улыбку. И в тот момент, когда я смотрел на нее, нахлынула волна воспоминаний.

Знакомство с Гвен в баре во времена учебы в колледже... Наша захудалая квартирка... Большая ссора... Как я сказал, что хочу большего и ушел из дома... Путь по улицам сквозь ливень...

‒ Был дождь, ‒ сказал я, когда Гвен сжала мою руку.

Воспоминания стали невыносимыми, и я тряхнул головой. В тот день, когда ушел, я разбил ей сердце. На улицах было скользко и, идя по тротуару, я оступился. Последнее, что я вспомнил, ‒ это такси, едущее прямо на меня. После этого только вспыхивающий свет мигалок скорой, которая привезла меня сюда. И огни, размывающиеся от периодических потерь сознания и возвращения назад. На дороге было много машин, и свет от них сливался в одно сплошное пятно, затягивающее меня в темноту.

‒ Я все вспомнил, ‒ прошептал я.

Гвен выдохнула так, будто очень долго не могла этого сделать.

‒ Мэттью, что ты вспомнил? ‒ спросил Эверест.

Я подумал о жизни. Жизни Мэттью Фокса, моей жизни. О том, как мы с Гвен ссорились. О том, как я не мог вспомнить, почему мы все еще вместе.

Я вспомнил, как все для меня превратилось в пытку, и как я хотел чего-то большего. Неизвестной жизни без стрессов и забот. Я хотел изменений. Я хотел жизнь Атласа. Беззаботной, в которой деньги не имеют никакого значения. В которой я мог делать все, что хотел, не заботясь о чьем-либо мнении.

Но Гвен все еще была там. Врезавшись ко мне в подсознание, она оказалась в центре моей вымышленной вселенной, и я осознал, насколько сильно любил ее. Будучи Атласом, я не получил от нее взаимных чувств, мой мир рухнул. Я желал ее так, как Мэттью обладал. В реальности Гвен любила меня до тех пор, пока я не оттолкнул ее. Я относился к ее чувствам, как к нечто само собой разумеющемуся.

Я снова посмотрел на Гвен. От моего взгляда ее глаза снова наполнились слезами.

Я не мог отвернуться от ее красоты. Она вернула меня к жизни. Она спасла меня от комы и пробудила чувства, давно похороненные внутри меня.

‒ Я все вспомнил, ‒ сказал я.

Слезы капали с лица Гвен, она всхлипнула.

‒ Пожалуйста, Гвен, не плачь. Я люблю тебя, и мне очень-очень жаль, ‒ попросил я.