– Нравится, просто необычно. Но тебе подходит. Ты тоже светленькая, синеглазая. Красивая, одним словом.

На душе у нее потеплело, и в глазах отразилось мягкое сияние. Вячеслав измучено прикрыл веки, надеясь, что отец вполне понимает его состояние и затягивать со свадьбой не станет.

В самом деле, когда они ехали домой, Юрий Владимирович признался, что пытался назначить свадьбу как можно раньше.

– Я же вижу, что ты весь извелся. И смотрел на невесту так, будто проглотить готов. Но Дмитрий Сергеевич не позволил. Крепкий мужик. Если бы не его старший зять, Павел, он канитель бы развел на несколько месяцев. Павел уговорил его справить свадьбу до конца каникул, когда все свободны. Как они вместе уживаются, не понимаю. Оба кремни, а не люди. Правда, мне показалось, что Павел уж больно жену любит. Надеюсь, ты свою любить будешь не меньше. Хорошая она девочка.

Вячеслав благодарно посмотрел на отца, и, пропуская мимо ушей плутоватые подначки братца, стал мечтательно смотреть на пробегающие мимо огни фонарей.

В понедельник они с Владимиром встретились в кафе во время обеденного перерыва. Вячеслав заказал себе телячью отбивную и кофе. Владимир посмотрел на огромную порцию на его тарелке и лукаво спросил:

– Тебе вчера мясо не надоело? Весь стол был заставлен мясными блюдами.

Вячеслав вяло признался:

– Какое там мясо, я и не попробовал ничего. Меня другое занимало.

Друг понятливо кивнул.

– Да это всем было видно. Честно говоря, я даже опасался, что ты в обморок грохнешься, когда Аня не сразу на твое предложение согласилась. Ты что, заранее-то с ней не договорился?

– Да нет. Если честно, просто перед фактом поставил. И предложения не делал. Только о любви сказал. Мы немного повздорили и я несколько погорячился, если честно… – И, помявшись, вдруг попросил: – Ты меня наедине с ней не оставляй, а то как бы чего не вышло.

Владимир поразился.

– Дуэньей мне служить еще не доводилось. Но могу, если хочешь. Но с чего это ты вдруг решил на себя такую епитимью наложить?

– Да она заявила, что нам всем нужно только одно, в общем, намекнула, что все мужики – козлы. Вот и пришлось пообещать, что до свадьбы я к ней не прикоснусь. Пообещать-то пообещал, но боюсь, не выдержу. Так что уж помоги.

…Сваты уехали уже после полуночи, с ними разошлись и остальные гости. Домочадцы быстро убрали со стола, прибрали в гостиной, и Аня ушла к себе. Легла в постель, но уснуть не могла и долго смотрела в потолок, не веря тому, что случилось.

Еще сутки назад в это же время она тоже не могла уснуть, но тогда сердце терзалось безнадежной тоской, а сейчас томилось тоже, но вовсе по другой причине – ей хотелось быть с Вячеславом, убедиться в его искренности, поверить его словам. Но его рядом не было, и сомнения с новой силой охватили душу.

Может быть, просмотрев эти дурацкие диски, он ее элементарно пожалел? Или ему пришла пора жениться, а она показалась достойной кандидатурой? Конечно, он сказал ей, что любит, но правда ли это? Опыт общения с противоположным полом у нее минимален, и отличить фальшь от правды она бы не взялась.

На работу ей нужно было выходить первого сентября, поэтому родители решили играть свадьбу третьего августа, чтобы молодые успели провести медовый месяц где-нибудь на Средиземном море. Правда, отец был против. Он разглядел явное смятение в поведении дочери и хотел дать ей время опомниться. Но вмешался настырный Павел, от души сочувствующий Вячеславу. У него у самого путь до свадьбы был весьма тернист, и он, как мог, постарался помочь будущему свояку.

До третьего оставался всего месяц, поэтому подготовка развернулась полным ходом. Ее родители и родня отвечали за проведение свадьбы, а родные Вячеслава – за спиртное и те продукты, которых в их деревне не было – красной рыбы, фруктов и деликатесов. Свадебный наряд Снежане пришлось покупать в городе, куда она съездила с Жанной и крайне недовольным легкомыслием жены Павлом, считавшим, что в ее положении не стоит так рисковать.

Но Жанна твердо решила ехать, будучи не в силах пропустить такое знаменательное событие, и мужу пришлось смириться. Но он отыгрался, настояв на том, чтобы везти их самим. Он вел свой Форд так осторожно, что Жанна взбунтовалась, заявив, что она не корзина с яйцами. И, хотя Павел считал именно так, но скорость всё равно был вынужден прибавить.

В салоне для новобрачных их уже ждала Вера Семеновна со своей золовкой. За время ожидания они приглядели весьма симпатичное платье и теперь усиленно нахваливали его Ане. Она бы молча согласилась с ними, мечтая побыстрее покончить с этой утомительной процедурой, если бы не Жанна. Оглядев выбранный наряд, та решила, что сестра попросту утонет в кипе бесконечных кружев, и принялась подыскивать ей что-нибудь поэлегантнее. В конце концов им вынесли из подсобки прелестное платье из переливающегося заиндевелым узором белоснежного шелка. От ценника, на котором было обозначено «маде ин Париж» у Ани мороз прошел по коже. Но будущая свекровь была довольна.

– Да не смотри ты такими испуганными глазами на цену, девочка! Вячеслав вполне в состоянии оплатить твой подвенечный наряд, право слово. Он мне денег дал в несколько раз больше, чем нужно, так что не переживай.

В конце концов платье уложили в огромную коробку, которую пришлось устанавливать на крыше машины, потому что ни в салон, ни в багажник она не влезала.

Откровенно веселящийся Павел проехал с таким украшением пол-области и выгрузил его у дома, довольно заявив:

– Я безмерно рад, что мои свадебные мучения позади! – И с намеком подмигнул жене.

Ане очень хотелось перед свадьбой откровенно поговорить с Вячеславом, чтобы утишить терзавшие душу сомнения, но не получалось. Хотя он приезжал к ней каждые выходные, но всегда с другом.

Под конец каждого его приезда девушке начинало казаться, что он просто-напросто не желает оставаться с ней наедине. Во всяком случае, с ним всегда был Владимир, исправно служивший третьим лишним. Делая вид, что не замечает сложившихся между молодыми натянутых отношений, он упорно мешал им оставаться наедине, болтая всякую ерунду.

Но в последние выходные перед свадьбой Владимир о чем-то разговорился с Дмитрием Сергеевичем и неосмотрительно оставил парочку одну. Сидевшая на скамеечке рядом с Вячеславом Аня язвительно заметила:

– Ты не боишься остаться без свидетелей?

Нахмурившись, Вячеслав чуть склонился к ней.

– Боюсь, конечно. Но не днем. И не на виду у всей улицы. Надеюсь, за это время со мной ничего не случится.

Мало разбирающаяся в мужской физиологии Аня обидчиво заметила:

– Так и не приезжал бы ко мне, раз уж я тебе так неприятна!

Он потемнел и вдруг сжал ее в страстных объятиях.

– Какая же ты еще дурочка, моя радость! И сколько мне еще терпеть! Не знаю, доживу ли я вообще до брачной ночи! – и с силой прижался к ее губам.

Аня оторопела, но постепенно его пыл проник в ее сердце, и она шевельнулась в его руках, стараясь устроиться поудобнее.

В себя их привел деликатный, но настойчивый кашель. С трудом оторвавшись друг от друга, они мутными глазами посмотрели на снисходительно взирающего на них Владимира.

– Вот что, дети мои, я вам скажу: до свадьбы осталось всего-то шесть дней. Если помните, она в следующую субботу. Потерпите, немного уже осталось.

Тяжело дыша, с заострившимися чертами лица, Вячеслав разжал руки и стремительно встал. На ходу сказал:

– До встречи, милая! – и сел в машину. Владимир устроился рядом, и они понеслись обратно в город, оставив Аню с укором смотреть им вслед.

Видевшая из окна эту картину Жанна подошла и села рядом с сестрой.

– Слушай, я никак не пойму, что между вами происходит. Вы хоть целовались иногда?

Стыдливо зарумянившись, Аня признала:

– Немного. Я Вячеслава оттолкнула, когда он меня поцеловал, и он сказал, что до свадьбы дотрагиваться до меня не будет, чтобы доказать, что он не такой, как я о нем думаю.

Жанна согнулась от смеха.

– Ой, Анька, какая же ты в сущности девчонка. Конечно, ему невмоготу. Он, видимо, мужик горячий, и изображать из себя монаха ему тяжело, даже тяжко. Ты хоть представляешь, что он будет делать с тобой в брачную ночь?

Аня нахмурилась.

– Ну, естественно. Я же фильмы смотрю и книжки любовные читаю. Не совсем уж профан в этом деле.

Сестра вытерла выступившие от смеха слезы.

– Да уж, здорово влюбился мужик, раз терпит твои дурацкие капризы. Сейчас таких, пожалуй, и нет. – И о чем-то печально вздохнула.

К ним подсел насторожившийся Павел, и подозрительно спросил:

– О чем это вы толкуете?

Жена насмешливо заметила:

– Да всё о своем, о девичьем. Не для чужих ушей.

Он воспротивился.

– Я не чужой. Вы скажите, в чем ваши проблемы, и я вам помогу умным советом. Я же жутко умный.

Жанна согласилась:

– Ага, ужасно умный. Но в этом деле, к счастью, твоя помощь не нужна. Ты мне ее один раз уже оказал, и хватит. Иди, отсюда, иди, дай поговорить!

Ничего не поняв, он пожал плечами и ушел, обидчиво бормоча:

– Ну, как хотите…

Третьего августа, едва проснувшись, Аня подошла к роскошному подвенечному платью. Мерцающий серебром шелк невесомо вздымался от малейшего дуновения. К платью полагался кружевной корсет и полупрозрачные белые чулочки на подвязочках.

Помогая сестре надеть свадебное платье, Жанна лукаво предложила:

– Ты как-нибудь пожалуйся Вячеславу, что у тебя подвязка сползает и ты боишься потерять чулок.

Аня не поняла:

– Зачем?

Сестра хитровато ответила с плутовским блеском в глазах:

– А вот увидишь…

Народу на свадьбе было много. Собрались не только односельчане, но и жители соседних деревень, принарядившиеся и возбужденные.

К часу дня за невестой приехал жених, чтобы вести ее в церковь. С Вячеславом прибыли почти все его родственники и друзья, поэтому свадебный кортеж занял всю немаленькую лужайку за домом Берсеневых. Любопытные насчитали полсотни машин, и говорили, что приехали еще не все. Шафером, естественно, был Владимир. Оба, и жених и свидетель, были в черных смокингах и белоснежных рубашках с галстуками.