Я забираю из протянутой мне руки стопку с историями болезней и прижимаю их к груди – этим простым движением я стремлюсь защитить своей самый ценный орган, которому нужно исцелиться и снова стать одним целым.

А после, кивнув головой, удаляюсь в свой импровизированный кабинет. Тонкие прозрачные лоскуты ткани, которые мы используем тут везде, образовывают стены. Впервые приехав сюда, я практически ничего не ждал, так что оказался приятно удивлен тем, с чем мне придется работать. И пусть этого не много, но для меня достаточно, чтобы обеспечить своих пациентов хорошим медицинским обслуживанием, и более чем достаточно, чтобы отвлечься от того, что происходит дома.

Мой день проходит относительно гладко, даже спокойно. я встречаю нескольких своих любимых ребятишек, которые уговаривают меня сыграть с ними в футбол после работы. И я не могу упустить возможности провести с ними время, потому что это одна из причин, почему я здесь нахожусь.

Сообщив Джози о переезде, я знал, что она не согласится. Это была моя последняя отчаянная попытка спасти то, что ускользало сквозь: пальцы. Не буду врать, я так и видел, как она играет с этими ребятами и ценит то, что у него есть. Я хотел дать ему возможность научить их тому, что он знает, чему-то научиться у них. для меня это был бы беспроигрышный вариант: выполняю обязанности врача и родителя. Каким же я был эгоистом.

Я передаю Обри свои документы, снова избегая любых личных контактов, и выхожу на улицу оказываюсь в слепящем аду. Только сумерки подарят долгожданное облегчение, потому что солнце не будет лучами впиваться в твою кожу.

- Доктор, доктор, - кричит один из моих маленьких пациентов. Он машет мне рукой, подзывая к себе. Потом пасует мяч своему товарищу и, взяв меня за руку, вводит круг. Настолько я понимаю, он сообщает своим друзьям, что я тоже играю, когда дети разделяются на две команды.


Я забираюсь в постель и притягиваю ее в свои объятия. Она такая теплая и мягкая по сравнению с моими грубыми руками. Завтра наша двухлетняя годовщина, и я кое-что для нее приготовил. Мне пришлось подгадать так, чтобы! ее родители могли присмотреть за Но, а мама работала в магазине. Я предлагал ей кого-нибудь нанять, но она любит

работать одна.

- Ты спишь? - шепчу я, уткнувшись лицом в ее кожу.

- м-м-хм, - бормочет она.

- Врушка.

Она переворачивается ко мне, подушечки ее пальцев скользят по

щетине у меня на подбородке. Я тянусь к ней и нежно целую.

- Я люблю тебя, Джози

-Я тоже тебя люблю.

- Ноа хочет играть в Футбол. Он спрашивал у меня после ужина.

чувствую, как она вся напрягается в моих руках. Как бы мне хотелось забрать эту боль, но она никогда не говорит об этом. Мне не нравится, что ей самой приходится с ней справляться . Иногда я жалею, что Ноа – не девочка. Тогда все могло быть по-другому.

Я знаю что она глядя на Ноа, видит Лиама. Черт, я тоже. Такое ощущение, будто Лиам живет в нашем доме, при этом даже не находясь здесь.

- Я не хочу, чтобы он играл.

Знаю, но он же мальчик, к тому же все его друзья играют. Это естественное для него желание, тем более, есть Мейсон. Футбол напрашивается сам собой.

Она кладет голову мне на грудь, ее пальцы порхают по моей коже.

- Он не может стать таким, как его отец.

- И не станет. Я не позволю этому случиться.

- Ты его защищаешь?

Как своего собственного, Джози, и ты это знаешь.

- Хорошо.

- Хорошо, - повторяю я и целую ее в макушку.

Она знала, что этот день наступит, и надеялась, что он будет играть в европейский футбол. А теперь нам просто приходится это пережить.


Я быстро соображаю, что единственный стою в рубашке, поэтому раздеваюсь, чтобы не отставать от мальчишек. Они безжалостно хихикают над стоящим перед ними белым мужчиной, поэтому я делаю то, что сделал бы любой уважающий себя человек - увожу у них мяч и веду его и их воротам. Тогда смех быстро стихает, когда они понимают, что я намереваюсь сделать, включаются в игру.

Вскоре детям приходится расходиться по домам. На прощание я их всех обнимаю и обещаю устроить матч -реванш. С моего приезда это была, пожалуй, лучшая тренировка, точно повторю. Чтобы они Мне доверяли, необходимо налаживать с ними связь. Они должны понимать, что я хороший человек, даже если иногда забиваю им голы.

Я наклоняюсь за своей пыльной рубашкой, и вдруг замечаю Обри, стоящую в дверях клиники и наблюдающую за нами. Впервые я машу ей рукой и бросаю на нее удивленный взгляд, в этот миг ее лицо озаряется. Она машет мне в ответ и слегка выпрямляется. Понятия не имею, что я делаю. С Джози все развивалось как-то естественно. Как только я начал вести свою практику, в скором времени она привлекла ко мне Ноа. Тогда я увидел, как же она одинока. В тот вечер я воспользовался возможностью и пригласил их на ужин, намереваясь обоих, не только ее, окружить любовью и заботой. Мне хотелось, чтобы они оба появились в моей жизни. В то время я был смелым, и смотрите, к чему это привело.

Я стряхиваю с рубашки пыль, но не надеваю ее. Я весь потный, грязный, и мне просто необходимо принять душ. делаю шаг вперед, не совсем понимая, куда иду, но ее лицо излучает надежду. Она хочет со мной поговорить, а у меня нет причин, чтобы этого не делать.

Мы встречаемся на полпути, на грязной дорожке, которая служит детям еще и детской площадкой. В Обри чувствуется какая-то аура, она вся окружена спокойствием. И теперь она живет в этой нищете, хотя могла бы уехать Америку, навстречу комфортной жизни.

- А вы не так уж плохи. - Ее акцент, на который я никогда не обращал

внимания, вдруг застает меня врасплох. Она говорит на идеальном английском, но таком отшлифованном и хорошо выученном. Не такого я ожидал от дочки миссионеров.

- Они меня чуть не убили, - говорю я, делая вид, будто запыхался Хотя, конечно же, это смешно, потому что у меня было время восстановить силы. Неужели она заставляет меня нервничать? Уже сколько лет я не волновался рядом с женщиной. даже Джози это не удавалось. С ней я был доволен, пока не сделал предложение.

- Им было с вами весело. Это приятно видеть. Столько раз врачи приезжали сюда работать. Но они выполняли свою работу, по ночам удалялись в свои хижины и игнорировали все, что происходило вокруг. Но вы - другой.

Быть другим хорошо? Хочется думать, что да. Мне никогда не хотелось быть похожим на остальных. Я хотел быть исключительным, настоящим. Хотел производить на людей впечатление, чтобы обо мне помнили.

- Все что угодно, лишь бы они улыбались, - говорю я и понимаю, что хочу снова увидеть ее улыбку. Она очень привлекательная и заслуживает быть на обложках журналов. Ее красота чистая и свободная. У меня по телу пробегает дрожь, когда я представляю, как она наряжается для какого-то мероприятия. Мне очень повезет, если однажды она удостоит меня свиданием.

От этой мысли я закатываю глаза. Она же коллега, и нам рекомендовали не слишком привязываться друг к другу, потому что мы можем в любое время поменять место жительства, а, учитывая местные коммуникации, поддерживать связь будет просто невозможно.

- Не хотите чего-нибудь перекусить? - говорю я и тут же шлепаю себя рукой по лбу. Как же глупо. Не потому, что пригласил ее куда-то, а сказал именно что-нибудь перекусить. Как будто мы можем доехать до ближайшей закусочной и поесть там приличной еды.

- С удовольствием, - отвечает она.

Видя, что она не шутит, я убираю руку. Ее выразительные глаза говорят мне о том, что она этого действительно хочет.

Тогда я оглядываюсь по сторонам в надежде, что рестораны и рынки появятся прямо из воздуха. потом пожимаю плечами и качаю головой.

- Похоже, мой язык нас подвел. Я даже не знаю, куда вас отвести.

Тут она смеется, и это самый мелодичный звук, который я когда-либо

слышал.

- Вот что, доктор Эшфорд, вы примете душ, а после можете прийти ко

мне. Я приготовлю нам что-нибудь поесть.

Я смотрю сначала в одну сторону дороги, потом в другую и начинаю

Смеяться. Будет очень романтично поужинать в столовой нашего скромного жилища?

- К вам?

Но она кивает с явным энтузиазмом.

- Да, у меня очень просторная кухня, где можно вытянуть ноги и не чувствовать себя в темноте, как в каком-нибудь крошечном бистро на улочках Италии.

Я тихонько посмеиваюсь, сам отдаю должное ее богатому воображению. Она подает мне идею, и впервые я понимаю, что хочу кое-что попробовать.

- Вот что. Вы приготовите ужин, я зайду к вам, на вашу необычную кухню, но поедим мы в другом месте.

Она смотрит на меня, глазах отчетливо читается страх. Всем известно, что выходить здесь по вечерам небезопасно, но никогда не подвергну ее такому риску.

- Не волнуйтесь, -добавляю я, касаясь ее руки. Я не собирался этого делать, но так уж получилось, и теперь не могу ее отпустить. Я перевожу взгляд с нее на свою руку. Она тоже смотрит на нее, и мне трудно сказать: то ли ей противно, то ли приятно. Как бы там ни было, мне нужно ее отпустить, потому что я не готов к развивающемуся по руке покалыванию, вызванному этим прикосновением.