Ричард кивнул.

– Скажите банкирам, что я приму их через несколько минут, а пока соедините меня с Джоном Динджеллом. Еще что-нибудь есть?

– Срочного ничего. Вся информация у вас на столе, включая факсы: сегодня поступило несколько сообщений из Токио.

Войдя в свой кабинет, Ричард прикрыл дверь. Огромные окна выходили на озеро Мичиган. С головокружительной высоты можно было различить пристани, бухты и даже суда, бороздившие Великие Озера. На полу красовался пушистый вишнево-красный ковер; кресла и диваны были обтянуты мягчайшей черной кожей, заказанной в Италии. Необъятный письменный стол орехового дерева принадлежал еще его отцу.

Дверь направо вела в конференц-зал, оборудованный кинопроекционной установкой. В кабинете, за резным секретером, Ричард держал свой личный компьютер, чтобы в любой момент можно было независимо от служащих проверить какие-либо выкладки, слишком важные или слишком конфиденциальные, чтобы доверять их постороннему взору.

При кабинете имелась просторная ванная комната с душем, небольшая сауна и гардеробная. В случае необходимости Ричард мог отправиться в любую точку земного шара прямо из своей штаб-квартиры.

– Я готов, – сказал он Дайэнне по селектору. – Пригласите мистера Уилера и мистера Гринвальда.

Банкиры, представляющие Первый американский инвестиционный трест, вошли в кабинет и обменялись рукопожатиями с Ричардом. Он почувствовал, что у них слегка вспотели ладони. Банкиры старались скрыть свое изумление при виде наглядных атрибутов могущества. Стены кабинета были увешаны фотографиями Ричарда и его отца, Ричарда Ф. Кокса старшего в обществе президентов: Рузвельта, Эйзенхауэра, Кеннеди и Рейгана. На одном снимке Ричард был запечатлен между Рейганом и Горбачевым: на лицах всех троих отразилось оживление, торжествующе поднятые кверху руки соединены в дружеском пожатии – в тот день было достигнуто соглашение о строительстве отеля «Фитцджеральд» в Москве. Выделялась среди прочих и фотография Ричарда с Александрой, поздравляющих пару новобрачных – принца и принцессу Уэльских. На стене также висело окантованное свидетельство о полной реализации конвертируемых облигаций на сумму в два миллиарда долларов.

– Итак, джентльмены, – обратился Ричард к банкирам, – на нашу встречу запланировано тридцать минут. Приступим к делу.

Банкиры намеревались добиться приоритетного права на финансирование деловых операций Ричарда. Хотя они и намекали, что корпорация «Фитцджеральд», на их взгляд, «рыхловата», это не умаляло их решимости. Стороны присматривались друг к другу. Но как только Стивен Гринвальд и Джеймс Уилер перешли к конкретным деталям, на столе у Ричарда зажужжал аппарат внутренней связи.

– Мистер Кокс, – послышался голос Дайэнны, – на проводе номер пять ваша жена. Она говорит, что у нее очень важное сообщение. На проводе шесть – мистер Динджелл, я заказала с ним разговор, как вы распорядились.

– Хорошо, Дайэнна. Прошу прощения, джентльмены, – извинился Ричард. Он вышел из кабинета в приемную, а оттуда – в служебное помещение, где можно было говорить по телефону без посторонних.

– Лекси? В чем дело?

– Это не телефонный разговор. Ричард, прошу тебя... Дело в том... – Голос ее прерывался от волнения. – Мне необходимо поговорить с тобой лично. Немедленно.

* * *

– Что у тебя стряслось, Лекси? Почему нельзя было сказать по телефону? – Ричард вошел в кабинет Александры и смотрел на нее потемневшими глазами.

– Ричард, со мной в лифте произошел кошмарный случай, – она пыталась заставить себя говорить спокойно. – Со мной ехал посыльный. Он показал мне видеопленку, на которой... это сделано на компьютере... не знаю, как им это удалось...

Ричард смотрел на жену в недоумении:

– Ничего не понимаю. Кто-то пристал к тебе в лифте?

– Что значит «пристал»? – Александра сорвалась на крик. – Он прокрутил передо мной видеокассету, на которой я увидела наш дом, нашу детскую, наших малышей. Кадры были специально смонтированы, чтобы изобразить их... показать их... мертвыми, – закончила она шепотом, а затем передала Ричарду прозвучавшую в адрес их семьи угрозу.

– С ума сойти, – Ричард машинально провел рукой по волосам. – Эти мерзавцы проникли к нам в дом.

– Но почему? – Александра требовала ответа. – Почему они пошли на такую подлость? Неужели и вправду?..

– Конечно, нет, – Ричард обнял ее, привлек к себе и поцеловал. – Они просто хотели обратить на себя внимание. Нащупали мое слабое место. Ловко придумали, подонки. Все спланировали. Прошу тебя, дорогая, не тревожься.

– Легко сказать, Ричард, – она без сил опустилась в кресло.

– Лекси, с этим трудно смириться, но для них это всего лишь ход в игре. Чем спокойнее мы будем реагировать, тем лучше. Не надо принимать это всерьез. Вот увидишь, все образуется.

Она посмотрела на него непонимающим взглядом:

– Ричард, ты читаешь мне нотации? Тебе, похоже, эта история кажется чуть ли не забавной. Представилась возможность разделаться с очередным противником. В одном углу ты, в другом – профсоюз: все приемы разрешены, драться до последнего.

– Александра...

Она повысила голос:

– Они угрожают жизни наших детей, чтобы воздействовать на тебя!

– Лекси, ничего страшного не произойдет, уж во всяком случае, с детьми, клянусь всем святым.

– Ты так уверен?

Он подошел к жене и сжал ее плечи своими сильными, крепкими руками.

– Да, я уверен, – сказал он после мимолетного колебания и отпустил ее. – Мы уже почти обо всем договорились. Дней через десять разногласия будут улажены.

Улыбка его, как всегда в последнее время, получилась усталой. Он снова до боли сжал ее плечи:

– Поверь мне, Лекси, – прошептал он.

Ричард пересек холл и вошел в свой домашний кабинет, оборудованный двумя телефонными линиями, дополнительным выходом на линию континентальной связи, факсом и компьютером. Здесь же хранилась уникальная коллекция моделей парусников, часть которых датировалась восемнадцатым веком.

Он снял трубку, чтобы скоростным набором соединиться с начальником службы безопасности Слэттери. Занято. За стеклянной стеной реактивный самолет разрезал голубизну неба. Сейчас это зрелище не вызывало у Ричарда привычного восхищения. Ему было совестно за проявленную самонадеянность.

Он не обманывался. Происшествие встревожило его гораздо сильнее, чем он мог признаться жене. Никогда еще профсоюзные лидеры не действовали так нагло. Их требования высказывались в ультимативной форме. Пойдя на уступки, корпорация неминуемо понесла бы многомилионные убытки.

Профсоюзы готовили новое общенациональное соглашение в сфере гостиничного бизнеса, и сеть отелей «Фитцджеральд» была намечена как мишень на тот случай, если дело дойдет до забастовки. Такой поворот событий грозил ослаблением «империи Кокса» и в конечном счете – переходом ее в руки конкурентов. Аналогичная участь недавно постигла целый ряд авиакомпаний.

При одной этой мысли у Ричарда на лбу выступила испарина. Не секрет, что он в свое время немного поторопился с расширением собственных владений. Теперь настал срок выплат по облигациям. Трехгодичный заем под девять с половиной процентов. Само по себе это не страшно, надо только добиться стабилизации положения в течение ближайших двух лет.

Ричард подвинул к себе электронную записную книжку, нашел номер личного телефона Робби Фрейзера и быстро набрал его, нажав на кнопки. Фрейзеру – единственному из профсоюзных боссов – он доверял. Этот краснолицый, плотного сложения человек начинал как водитель грузовика на линиях междугородных перевозок, а теперь стал заместителем председателя профсоюза по международным связям. К тому же он занимал пост председателя профсоюзных объединений Среднего Запада, и это придавало ему большой вес. Благодаря своему ораторскому таланту Фрейзер снискал авторитет среди рядовых членов профсоюза. Все говорили, что он честный малый. Фрейзер подошел не сразу.

– Слушаю.

– Говорит Ричард Кокс. Кто-то из ваших парней решил напугать мою жену и подсунул ей в лифте видеокассету со съемкой наших детей. Фрейзер, мне не хочется верить, что ты влез в такое дерьмо.

– Эй, полегче на поворотах. Что еще за кассета?

– Моя семья – запретная территория, Фрейзер. Я хочу, чтобы все болваны из твоего комитета зарубили это себе на носу.

– Да что...

– Оставь в покое мою семью, черт тебя подери. Если вы еще хоть раз заденете мою жену, можете подтереться своим трудовым соглашением.

– Не могу взять в толк, о чем вы?

– Ладно, не прикидывайся. Вы проникли в мой дом, не погнушались даже вломиться в детскую. Я этого не потерплю. Не смей трогать мою семью, Фрейзер.

До Ричарда донеслось приглушенное ругательство:

– Засранцы поганые... Клянусь, мне об этом ничего не известно, слово даю, Кокс. Я с этим разберусь. Наши парни ... – Фрейзер шумно выдохнул, – они слегка оголодали, вот и все. А голод ударяет в голову.

– Свои сентенции оставь для профсоюзного митинга, – отрезал Ричард и бросил трубку.

* * *

Услышав щелчок и короткие гудки, Робби Фрейзер грохнул кулаком по столу. Он набрал знакомый номер, нервно тыча загрубелым пальцем в кнопки телефона.

– Спортивный клуб «Энергия», – ответил мужской голос.

– Мне Танка Марчека, – рявкнул Фрейзер.

Он нетерпеливо переминался с ноги на ногу, с прищуром глядя на фотографии в рамках: Джордж Мини, бывший председатель Американской федерации труда и Конгресса производственных профсоюзов; Уолтер Рейтер из профсоюза рабочих-автомобилестроителей; его старинный приятель Джимми Хоффа, с которым они плечом к плечу сражались в профсоюзных битвах еще в бытность свою шоферами-дальнобойщиками.

– Эмил Марчек на проводе, – раздался в трубке голос председателя 296-го местного комитета.

– Танк, ты соображаешь, какую кашу заварил? А мне приходится расхлебывать!