– А ты хотя бы раз попытался поговорить хоть с одним из этих так называемых "лжецов"? – спросила она, и в ее голосе можно было различить едва уловимые нотки иронии.

– Нет, мне нет необходимости подтверждать свои слова. Я достаточно долго наблюдал за людьми, и мои наблюдения привели меня к этому, единственно верному, решению, – произнес я, чувствуя нарастающее внутри недовольство.

– Тогда почему ты сейчас разговариваешь со мной? – никак не унималась Мередит, – ведь в этом для тебя нет необходимости.

– Мне стало интересно, когда ты выдашь себя. Когда рухнет этот образ доброй и приветливой девочки, когда, наконец, ты покажешь свою истинную натуру.

– Почему ты считаешь, что я не искренна в том, что делаю?

– Потому что я не вижу логичного объяснения твоим действиям. Зачем тебе очаровывать весь класс? Ты перевелась на последнем году обучения, школа кончится, и все эти "друзья" станут бесполезны. С большинством из них, ты даже не увидишься. Значит, твои действия преследуют некие свои эгоистичные цели. Скорее всего, ты из тех, кто любит, когда они всем нравятся, любит, когда все внимание устремлено на них. Ты просто жадный до внимания эгоистичный подросток.

– Ты не прав. Как и у тебя, у меня тоже есть свои собственные убеждения, и я не собираюсь от них отступать. Люди, какими бы они не казались на первый взгляд – очень хрупкие и ранимые существа, которым не под силу выжить в одиночестве. Поэтому мы отчаянно стремимся к общению друг с другом, и, если я могу спасти кого-то от одиночества или же удовлетворить чью-то потребность поговорить, то я, непременно, так и поступлю.

Недовольство внутри достигло предела. Я абсолютно не понимал ее альтруизма и отчаянно хотел разрушить этот образ святоши, кою она из себя строила. В попытке сделать это, я уцепился за единственную мысль, что пришла мне в голову:

– Вот как ты заговорила, значит. А что ты скажешь насчет сегодняшней компании по раздаче листовок от приюта?

– Что? – спокойное лицо Мередит, которое она сохраняла на протяжении всего диалога, внезапно дрогнуло. – Что ты хочешь этим сказать?

"Ага, я попал точно в цель"– так мне тогда показалось, и, предвкушая свою победу, я произнес слова, о которых позже сильно пожалел:

– Что, что? Только не говори мне, что ты стоишь здесь на холоде, раздавая эти листовки по доброте своей душевной. Ты хочешь помочь этим детям, но при этом, окончив свою работу, ты пойдешь в этот приют и потребуешь оплату за сегодня, тем самым лишая детей тех немногих средств, что у них имеются. Кто ты после это? Жалкая пустышка, прикрывающаяся высокими идеалами, коих миллионы. И все выше сказанное тобой – ложь!

Я ликовал, но мой триумф не продлился долго. Стоило лишь раз взглянуть на расстроенное лицо Мередит, по щекам которого полились слезы. Я снова ощутил, что внутри меня, что-то треснуло, но в этот раз треск разнесся пронзающей болью во все уголки моей грудной клетки.

Не в силах больше находиться рядом с ней я, что есть сил, бросился бежать в направлении своего дома, совсем позабыв обо всем на свете, а в голове поселилась мысль о том, что это я жалкая лицемерная пустышка…

Глава 4

Утром следующего дня я проснулся в очень подавленном настроении. Вспоминая события вчерашнего дня, заплаканное лицо Мередит, я очень не хотел идти сегодня в школу. Так как Мередит являлась всеобщей любимицей класса, я боялся представить, что сделают со мной одноклассники, если узнают, что я довел ее до слез.

«Моей тихой жизни придет конец, – думал я. – Они определенно начнут травить меня до самого выпуска".

Такие мысли пугали меня, но, отчасти, я понимал, что сам виноват в случившемся и, по крайней мере, наказание будет справедливым.

«Держал бы свой рот на замке, и ничего подобного бы не произошло, идиот», – в сердцах выругался я, завязывая шнурки на кроссовках и готовясь выйти на общественное порицание

Я стоял у двери, ведущей в класс. Сердце колотилось как бешеное. Хотелось бежать отсюда как можно дальше и не оборачиваться, потому что за этой дверью меня ждут лишь унижение и страдание. Но, собрав в кулак все мужество, на которое я только был способен в данный момент, я протянул ладонь к дверной ручке и, сжав ее, медленно открыл дверь.

Войдя в класс, я первым делом огляделся. Мередит нигде не было, одноклассники занимались своими делами, никто и не обратил внимания на мой приход.

«Фух, пронесло».

По крайней мере, первый урок пройдет спокойно. Унимая дрожь в ногах, я добрался до своего места и плюхнулся на стул. Прозвенел звонок, а Мередит так и не появилась. И на следующих уроках ее тоже не было. И, хоть меня и радовала отсрочка экзекуции, на душе было неспокойно

Беспокойство усилилось на следующий день. Потому как Мередит снова не пришла на занятия.

В голову начали закрадываться подозрения, что причиной этому мог послужить я. Но я пытался отогнать от себя дурные мысли.

«Это же просто обычная ссора, люди ссорятся каждый день по всяким мелочам, – успокаивал я себя. – Да, я достаточно грубо обошелся с ней, но это же не повод делать что-то с собой».

Почему я решил, что она навредила себе? Я и сам не знаю ответа на данный вопрос. Наверное, мое раздутое эго, вперемешку с гордыней, считали, что весь мир вращается вокруг меня, и мнение такой важной персоны будет считаться непоколебимым и авторитетным. За этими невеселыми размышлениями я провел еще один день

На третий день Мередит также не пришла. Я был в панике. Вчерашние мысли лишь прочнее укрепились в моей голове.

«Убийца, ничтожество, душегуб», – кричало все внутри меня. Я не мог сосредоточиться ни на чем, кроме этих мыслей. Они душили меня изнутри. К горлу подступал ком.

В какой-то момент я понял, что по моим щекам потекли слезы. Я быстро вытер их и, убедившись, что никто этого не заметил, уткнулся в учебник.

Дома я тоже не мог найти себе место. Ничто, из того, чем я обычно занимался, не помогало мне отвлечься, и, проведя весь вечер словно на иголках, я обессиленно рухнул на кровать и провалился в спасительный сон

На четвертый день она появилась. Сказать, что я был рад – ничего не сказать.

Внутри меня все, как будто, снова ожило, и я впервые, за эти несколько дней, смог вздохнуть полной грудью. Даже мысли о том, что она расскажет классу о том инциденте, не могли на это никак повлиять. Я был просто счастлив, что она жива и невредима, а я не стал виновником ее ухода из жизни в столь раннем возрасте.

После первого урока я покинул классную комнату, чтобы купить себе бутылку минералки в местном автомате с напитками, потому как в горле совсем пересохло от волнения. По возвращению, я обнаружил на парте небольшой клочок бумаги. Я взял его в руки и, развернув, прочитал содержимое листа:

«Увидимся после уроков в парке за школой. Я буду ждать тебя на скамейке возле фонтана».

И подпись: «Мередит».

Глава 5

– Привет, ты все-таки пришел, – посмотрев на меня и слегка улыбнувшись, сказала Мередит.

Она не выглядела злой или расстроенной, так что я почувствовал легкое облегчение. Но вина, терзающая меня все эти дни, заставила мой рот произнести слова:

– Пожалуйста, прости меня, Мередит!

– За что ты извиняешься?

– В тот раз я не хотел причинить тебе боль. Нет, наверное, все же хотел. Но это было лишь мелочным эгоистичным желанием, в угоду сохранения собственных убеждений. Понимаешь, я очень долго был одинок, считая сближение с людьми бесполезной тратой времени. Ведь все они самодуры, натягивающие на себя маску притворного дружелюбия ради того, чтобы извлечь максимум выгоды из общения с другими. При этом никого из них никогда не будет волновать та боль, что они оставляют после себя. Но ты заставила меня усомниться в правильности этих убеждений. Потому что я не понимаю тебя. Твое существование вызывает во мне множество противоречивых мыслей. Твой образ пай – девочки, любимицы класса никак не вяжется с твоими словами, сказанными мне тогда. Но самой загадочной для меня всегда была твоя улыбка. Как бы я ни старался углядеть в ней хотя бы намек на ложь, сколько бы я не смотрел на тебя в попытках уличить в лицемерности, все оборачивалось ничем. Все, что я видел, глядя на тебя, улыбающуюся одноклассникам – неподдельную искренность. Таких поразительных улыбок я еще никогда не видел. А в день нашего разговора, я просто запаниковал. Во-первых, ты была первой, не считая коротких разговоров с родителями по телефону, с кем я заговорил за последнее время. Во-вторых, все мои попытки найти подтверждение подозрений относительно тебя не увенчались успехом, и я почувствовал, что если так все и продолжится, то мой внутренний мир просто не выдержит и треснет на мелкие осколки. А это бы просто перечеркнуло всю мою жизнь, поэтому я, в отчаянной попытке избежать этого, просто потворствовал своему желанию, с которым не смог совладать. То и есть, сам поступил так, как те, кого я все это время презирал и ненавидел. А когда ты, после этого, не появлялась в школе, я и вовсе решил, что мои действия побудили тебя сделать что то с собой, и не находил себе места. Вина терзала меня изнутри, поэтому, когда ты сегодня вошла в класс, я решил непременно извиниться перед тобой, но не знал, как это сделать, пока не нашел твою записку. Поэтому я пришел, и поэтому я сейчас извиняюсь перед тобой.

Мередит, слушавшая меня на протяжении всего монолога и сохранявшая серьезное выражение лица (лишь раз, на моменте, когда речь зашла об ее улыбке, она смущенно опустила глаза, а на ее лице выступил едва заметный румянец), звонко рассмеялась, заставив меня растеряться.

– Дурачок, какой же ты дурачок, я не приходила в школу потому что, просто подхватила простуду и лежала дома с температурой, ведь, как ты помнишь, в тот день было довольно прохладно, – сказала она, закончив смеяться, а затем добавила: – А за тот случай я никогда и не злилась на тебя.