Между тем Гаянэ, потерявшая из виду свекровь и детей, отчаянно вертела головой. Вдруг кто-то взял ее под локоть. Женщина испуганно обернулась и увидела Манука.

— Я только что видел, как Каринэ вместе с детьми укрылась на берегу между камней, а потом, похоже, направилась в горы!

Гаянэ рванулась назад, но мужчина удержал ее.

— Ты не проберешься через толпу, да еще с ребенком! Арабы тебя не пропустят. Иди дальше, догони Вардана, думаю, с Каринэ и детьми не случится ничего плохого!

Манук был прав: вернуться обратно не было никакой возможности. Гаянэ вполголоса произнесла молитву, сжала ручонку Сусанны и устремилась вперед.

Хлипкий мост, едва ли способный выдержать такую массу людей, ходил ходуном. Вокруг то и дело раздавались испуганные крики. Множество взглядов было приковано к веревкам и бревнышкам, нависшим над белой пеной, которые раскачивались от порыва ветра, а не то что от тяжести человеческих тел!

Между узкими бревнышками зияла черная щель. Она манила так, как манит неизвестность, как притягивает ожидание смерти. Бревнышки разъехались, щель расширилась — никто не понял, как это произошло, только в следующую секунду туда провалился ребенок. Этим ребенком была Сусанна.

Гаянэ в ужасе закричала. Она всего на секунду выпустила руку девочки, чтобы поудобнее перехватить узлы!

Женщина беспомощно оглядывалась по сторонам, ища поддержки. Вардан оказался далеко впереди и не видел, что произошло. Другие люди отводили взгляд, отворачивали лицо.

Прошло несколько томительных секунд. Гаянэ знала, что сделала бы она, если б Сусанна была ее дочерью, — не задумываясь, ринулась бы в бурлящий поток!

Медлить было нельзя. Бросив узлы, женщина прыгнула с моста.

Белая пена ударила ей в голову, и шум воды забил уши. На секунду Гаянэ перестала думать и чувствовать, в душу вошел покой и ощущение вечности. В конце концов, она всего лишь суетное, тленное, ничтожное существо, готовое принять смерть как освобождение от земного рабства.

Да, но она познала любовь, счастье материнства, радости и горести земного существования, тогда как Сусанна была еще слишком мала и невинна… Гаянэ с усилием вынырнула, набрала в легкие побольше воздуха, вновь устремилась вниз и бешено заработала руками, будто пытаясь поймать нечто неуловимое. Есть! Легкое тельце девочки было у нее в руках, и женщина обхватила его так крепко, как, наверное, вцепилась бы в саму жизнь.

Очутившись на поверхности, Гаянэ судорожно закашлялась. Мокрые волосы покрыли голову, будто черный шелк, ресницы слиплись. Ее несло течением, и она то и дело ударялась об острые камни. Мост, Вардан, соотечественники, арабы остались далеко позади.

Сусанна крепко обхватила ручонками шею Гаянэ, что есть силы прижалась к ней; женщина пыталась плыть вместе с ношей, которая уже не казалась легкой.

Течение сделало неожиданный поворот, и внезапно Гаянэ очутилась на мелководье, на мокрой гальке. Река будто выплюнула ее из пасти и равнодушно побежала дальше. Женщина с трудом поднялась на колени. Сусанна не двигалась. Девочка все так же крепко обнимала мачеху за шею. Ее сердечко трепыхалось, как пойманная птичка.

— Испугалась? — прошептала Гаянэ и погладила ребенка по напряженной спине. — Доченька, все позади, мы спасены!

Женщина медленно побрела по берегу. Она ощущала ломоту и боль в теле, ссадины ныли, мокрое платье липло к коже, резкий ветер пробирал до костей. Нужно побыстрее вскарабкаться наверх, туда, где солнце накалило камни. А куда идти потом? На память пришли слова свекрови: надо возвращаться домой!

Аревик и Сурен остались с Каринэ, но Гаянэ не боялась за них. Необъяснимое чутье подсказывало женщине, что вскоре семья воссоединится.

Ноги несли Гаянэ домой, туда летели ее мысли, о доме мечтала ее душа и пело сердце, все ее существо устремлялось к дому.

Услышав испуганные крики, Вардан обернулся и увидел, что произошло. Его дочь упала с моста, а жена бросилась следом за ней. Он мигом выпустил из рук узлы, растолкал людей и прыгнул в воду, но неудачно: ударился о скалистый обломок, и его поволокло течением. Вардан пытался ухватиться за камни, но они выскальзывали из пальцев. Вода казалась холодной, упругой и странно вязкой. Буруны брызгали в лицо, захлестывали пеной.

Ему нескоро удалось справиться с рекой и выбраться на отмель.

Вардан неподвижно лежал до тех пор, пока не почувствовал, что ослепительные жаркие лучи солнца бьют ему прямо в лицо. Он провел рукой по вискам, по лбу, на котором вскочила огромная шишка, потом сел. Голова гудела, спина нестерпимо ныла. Мужчина старался унять бешеный стук сердца. Усилием воли Вардан заставил себя встать и выбрался на сухие камни.

Он изнывал от тревоги и ощущал полнейшее бессилие, потому что не знал, что делать: возвращаться назад, к Каринэ и детям, или искать Гаянэ и Сусанну.

Как всякая река, Зайенде-Руд могла быть разной: с дикой силой бросать пенные воды к подножиям скал или мирно и лениво течь по широкой долине. Такой же была человеческая судьба и человеческая жизнь.

Поднимаясь наверх, Вардан продолжал размышлять. Его существование протекало в определенных рамках, но он привык чувствовать себя свободным, а потому ни за что не вернется в плен. А Гаянэ? Что она стала бы делать, если бы спаслась? Послушалась бы совета Каринэ или направилась бы обратно к мосту?

Ясно одно: если Гаянэ и Сусанне удалось выбраться из реки, женщина не пойдет берегом, где ее легко увидеть; так же, как и он, жена попытается укрыться в горах.

Думая о них, мужчина то и дело стискивал зубы от боли, которая разрывала сердце. Не может быть, чтобы Бог позволил ребенку утонуть! Гибель Асмик, исчезновение Тиграна, а теперь еще крошка Сусанна…

Остается надеяться, что Гаянэ удалось ее вытащить. Ни секунды не медля, его жена бросилась с моста, чтобы спасти дочь своей соперницы! Наверное, он был несправедлив к Гаянэ, пожалуй, он причинил ей слишком много боли.

Вардан силился вспомнить, как они впервые увидели друг друга, но не смог: он никогда не обращал внимания на неприметную нищую девчонку. Зато он хорошо помнил свою свадьбу и неожиданно сообразил, что прожил с Гаянэ довольно много лет. Эти годы прошли незаметно; он привык к Гаянэ так, как привыкают к земле, хлебу и дому, потому что она была надежной, как земля, дом или хлеб, и такой же родной.

Если бы Бог позволил ему отыскать жену, он наконец-то признался бы ей, сколько счастливых минут она ему подарила!

Вардан запрещал себе думать об Асмик, но все-таки думал; только теперь ему казалось, что любовь к ней больше отнимала, чем дарила: отрывала кусочки сердца, омрачала душу.

Заметив тропинку, Вардан попытался определить, куда она ведет. Осмотревшись с высоты, понял, что река отнесла его далеко от моста, гораздо дальше, чем он думал.

И вдруг… вдруг он увидел на далеком противоположном берегу женщину и ребенка, они тоже карабкались вверх по тропе. Мужчина так сильно обрадовался, что ему почудилось, будто сердце вот-вот выскочит из груди. Перепрыгивая с камня на камень, он кричал как сумасшедший:

— Гаянэ! Гаянэ!

Женщина услышала и остановилась. Потом тоже принялась спускаться. Внизу их голоса перекрывал рев реки, и все же им кое-как удалось понять друг друга. Вардан велел жене и дочери вернуться обратно в горы, найти тропинку и следовать в сторону Луйса. А потом пусть поищут переправу.

Успокоенный и обрадованный, Вардан вновь поднялся наверх. Здесь стояла такая тишина, какая, должно быть, владела миром в первый миг его сотворения, и постепенно в мужчине появилась уверенность в том, что вскоре все вернется на свои места.

А потом он увидел кровь. У него перехватило дыхание. Мгновение назад тропа выглядела девственно чистой, безлюдной и дикой и вдруг… Вардан остановился. Почему ему не пришло в голову, что поблизости могут находиться люди? Он наклонился и тронул землю. То, что произошло здесь, случилось не час и не два назад. Возможно, ночью или даже вчера.

Мужчина вздохнул с облегчением. Наверняка эти люди уже далеко отсюда. Пожалуй, ему нечего бояться.

Вардан выпрямился и проследил взглядом путь кровавой дорожки. Он не ошибся: тело того, кто нашел здесь свою смерть, было похоронено в углублении скалы. Кто-то не слишком старался, заваливая нишу камнями!

Он подошел и услышал слабый стон. Не может быть! Неужели человек жив?! Сердце Вардана замерло, и он дрожащими руками раскидал камни.

Мужчина. Серое лицо, запекшаяся кровь. Превратившаяся в бурую коросту одежда. Один глаз так сильно заплыл, что его не было видно, зато другой медленно открылся и посмотрел на Вардана. Тот отшатнулся и испуганно перекрестился.

Глотнув прохладного, свежего воздуха, раненый застонал громче. Вардан склонился над ним и понял, что видит перед собой чужака. На долю секунды им овладела холодная злоба. Араб… Могли ли мусульмане замучить своего? Почему нет, если он совершил какой-то проступок! Или это сделали хуррамиты?

Как поступить?! Вновь завалить раненого камнями и удалиться? Скорее всего, тот все равно умрет, вот только… Ему ли не знать, что самая крепкая хватка не у любви, не у ненависти, а… у совести!

В этот миг раненый прошептал какое-то слово.

— Что? — глухо произнес Вардан, ибо ему почудилось нечто невероятное.

— Жасмин, — еле слышно повторил мужчина.

Вардан почувствовал, как на голове зашевелились волосы.

— О чем ты?

— О Жасмин… Асмик… Агбалян.

— Асмик умерла!

— Она жива.

— Кто ты?

— Камран.

Не может быть! Вардан не верил своим глазам, а ушам — тем более. Асмик… Был ли это бред, тяжкие воспоминания на пороге смерти или волшебная правда?