Бренда Джойс - Темный огонь

Граф изучающе посмотрел на Джейн. В семнадцать она выглядела совсем ребенком. Он представил ее в четырнадцать… почти бесполое существо, наверняка похожее на привидение… И тут его охватил горячий гнев.

– Он причинил вам вред?

Джейн отчаянно затрясла головой.

– Он меня напугал, так будет вернее. Он был не… я уверена, он был не… Ну, он просто трогал меня, целовал… Он не стал бы заходить далеко, я уверена. Он был мне другом.

Похоже, она и в самом деле верила в это. И тот, кто посмел досаждать ей, безусловно был развратным мерзавцем, но она тогда верила в его дружбу. Она была чрезвычайно невинна. Граф, ужаснувшись, представил, что может случиться с ней, если он позволит Джейн уехать в Лондон и поступить в театр. Овечка среди волков. Она же просто погибнет… Граф резко встал.

– Поздно уже.

Джейн неуверенно улыбнулась.

– Так вы меня понимаете? Я не хочу выходить замуж…

Но граф отлично понимал совсем другое – он отвечал за эту девушку. Она теперь стала его подопечной.

– Вы выйдете замуж сразу, как только я подыщу для вас подходящую партию, – твердо сказал он, подходя к двери и распахивая ее.

Ее вдруг расширившиеся глаза уставились на него встревоженно и недоверчиво.

– Спокойной ночи, Джейн. – Граф ждал. Ей хотелось возразить, он это видел.

– Я не хочу замуж! – Джейн надула задрожавшие губки.

Граф чуть заметно улыбнулся.

– Там посмотрим.

Но в его словах прозвучал явный отказ. Джейн вышла, а Ник поглядел ей вслед, пытаясь не обращать внимания на растущее в глубине его души смятение. Но ведь другого выхода просто нет, он должен выдать ее замуж. Да, перед ним стояла трудная задача… Но как, черт побери, он найдет ей хорошего мужа, если сам не появлялся в обществе со времени судебного разбирательства?..

На Ника нахлынули гнев и страх.

Однако он, собрав все свои силы, загнал эти чувства в глубь души.

Джейн провела бессонную ночь. Она металась и вертелась в постели, несчастная и разгневанная. Если бы ей пришло в голову, что граф может оказаться бесчувственным и непробиваемым, как гранитная стена, она бы ни за что не доверила ему свои мечты. Джейн снова и снова вспоминала каждое слово их разговора. Но слова постепенно терялись в образах. Перед глазами Джейн вставал сам граф – темный и угрожающий. В его лице, во всей его огромной, крепкой фигуре не было и следа сострадания, глаза его казались кусочками серебристого льда. И если Джейн не проявит осторожность, он, пожалуй, способен будет выдать ее замуж в ближайшие пару недель. И теперь, немножко уже зная его, ощущая темный горячий гнев, таящийся в нем, Джейн подумала, что, может быть, люди и правы, предполагая, что он убил свою жену. В конце концов, нет дыма без огня, и раз уж графу пришлось предстать перед судом… да, следствие по делу графа Драгморского стало сенсацией, и газетные заголовки кричали о нем изо дня в день, целую неделю, а то и больше. И это было всего три с половиной года назад. Джейн видела некоторые из этих газет. В те дни Матильда и священник постоянно спорили, пытаясь решить для себя, виновен граф или нет. Матильда не сомневалась в том, что граф совершил это ужасное преступление. И убедила в этом священника. Однако графа оправдали. Но вскоре после того его прозвали Властелином Тьмы.

А потом Джейн вспоминала его руки.

Она вдруг отчетливо увидела перед собой графа, большого и сильного, и его руки, способные убить… Но эти руки нежно гладили волосы маленького мальчика… Джейн никак не могла отогнать от себя эту картину, представшую ей в детской. Как нежен был граф, как невероятно нежен…

Джейн от всей души надеялась, что он не убивал своей жены. Ей очень хотелось припомнить подробности этого дела, судебного процесса. Ей тогда было всего четырнадцать, и она не читала газет, лишь иногда просматривала заголовки статей да слушала споры Матильды и ее супруга.

Когда Джейн наконец уснула, сон ее был тревожен. Но не из-за убийства. Ей грезились руки Ника, крупные, сильные, осторожно гладящие головку Чеда. А потом каштановые волосы Чеда сменились вдруг на очень светлые… и граф уже гладил ее, Джейн… и его теплые, живые руки скользнули к ее шее… а потом к плечам… Наслаждение было почти нестерпимым. Джейн проснулась и потянулась томно, чувственно, как кошка, с улыбкой на губах. Ее грудь набухла и болела, соски затвердели и остро ощущали мягкую ткань ночной сорочки. Джейн не хотелось окончательно просыпаться. Она коснулась своей груди, слегка погладила ее, чуть сжала… потом ее рука скользнула к животу и замерла там. Ночная рубашка задралась, обнажив широко раскинутые ноги девушки… похотливо раскинутые. И тут Джейн с необычной ясностью вспомнила, что ей снилось, как граф прикасался к ней… и она порозовела. Все это было так реально…

Но ей не следует больше видеть подобных снов!

Слава Богу, графу не прочесть ее мыслей!

Джейн, выпрыгнув из постели, умылась и надела простенькое платье в голубую полоску. Ей бы хотелось сейчас иметь платье с кринолином, но, поскольку она всегда терпеть их не могла и поэтому никогда не носила, живя в доме священника, у нее их и не было. Джейн гадала, предполагает ли граф, что Джейн и завтракать отправиться в детскую? Но ведь ей было семнадцать, а не шесть. И завтракать в детской она не собиралась – даже если граф всерьез считал ее ребенком. И Джейн бесшумно, но целенаправленно отправилась вниз. Тем не менее перед дверью утренней столовой она на мгновение заколебалась, ощутив укол неуверенности и даже страха, но все-таки вошла. Однако столовая оказалась пустой.

Джейн охватило огромное облегчение, но к нему примешивалась и изрядная доля разочарования.

На буфете красовалось множество накрытых крышками блюд с горячими и холодными закусками на тарелках. Перед стулом графа лежал на столе серебряный прибор, но тарелку уже унесли. Однако Джейн ощущала присутствие графа… впрочем, это могло ей лишь казаться. Прибора для Джейн на столе не было. Решительно повернувшись, девушка вышла из столовой и направилась на кухню. По дороге она видела по меньшей мере дюжину ничем не занятых слуг, болтавших по углам. Войдя в кухню, Джейн обнаружила, что продукты, предназначенные для обеда графа, лежат на грязном столе, и баранина, даже не завернутая, валяется рядом с тарелкой. Джейн ужаснулась. В раковине громоздились грязные горшки и кастрюли. Пол был скользким от грязи и пролитого жира. Стены, когда-то белые, а теперь посеревшие, отчаянно нуждались в мытье.

– Мэм, вам что-то нужно?

Это была Молли. Джейн улыбнулась.

– Да. Пожалуйста, принеси мне прибор в столовую, для завтрака. С сегодняшнего дня… – Джейн на мгновение замялась. – С сегодняшнего дня я буду завтракать там. – Ей, конечно, хотелось не только завтракать с графом, но она понимала, что продвигаться вперед следует не спеша. – Молли, почему здесь беспорядок?

– Простите, мэм?

– Кто здесь отвечает за все?

– Я, мэм, – ответил подошедший к ним круглолицый мужчина в белом поварском колпаке. Он улыбался, глядя на Джейн, и думал, что в жизни не видел такого прелестного ангелочка. – Меня зовут Франкель, мэм.

– Франкель… – Джейн подумала, подбирая нужные слова. – Вы не против того, чтобы вот эту баранину отдать собакам, а для графского обеда найти что-нибудь другое? – Она обольстительно улыбнулась. – И может быть, вас не затруднит помыть как следует всю кухню, а особенно столы, прежде, чем готовить еду? – Она помолчала, глядя на повара и желая понять, не обиделся ли он. И снова улыбнулась – тепло, ласково. – Этой кухне явно не хватает женской руки!

– Верно, мисс! – от всей души согласился Франкель. И просиял в ответ на улыбку Джейн.

– Так вы распорядитесь, чтобы и стены, и полы были вымыты? А горшки и кастрюли следует вычистить немедленно! – Безусловно, Джейн требовала очень многого, но она собиралась сама присмотреть за тем, чтобы все было сделано как полагается. – Может быть, вам нужны помощники? – с невинным видом спросила она, прекрасно зная, что они не понадобятся.

– Нет, мисс, – весело ответил Франкель и мгновенно принялся отдавать приказы, раздуваясь от удовольствия при виде своей армии слуг – ему нравилось представление, которое он мог продемонстрировать прекрасной леди. А Джейн, кстати, и в голову не приходило, что ее могут не послушаться. Она давно привыкла завоевывать людей своей улыбкой, красотой и хорошим настроением.

Одна лишь Молли не тронулась с места. Она нервно смотрела на Джейн. Девушка вопросительно обернулась к ней.

– Но, мэм… а что скажет его светлость?

Джейн изо всех сил постаралась не покраснеть.

– Его светлость ничего не будет иметь против.

В глазах Молли отразилось глубокое сомнение.

В утренней столовой Джейн подождала, пока Молли расставит на столе все необходимое. А потом вдруг увидела графа.

Подойдя к высокому полукруглому окну, она наблюдала за тем, как он вынесся верхом на коне из-за угла дома. Галопом. По прекрасным, тщательно ухоженным лужайкам. Клочья травы и комья грязи летели во зсе стороны, несколько из них даже ударились в оконные стекла. Конь графа был черным, словно дьявол. И он не был оседлан. Всадник и конь казались каким-то странным единым существом, может быть кентавром. Граф помчался прочь от дома, подгоняя коня как сумасшедший и оставляя за собой глубокие вмятины в земле.

– Да он обезумел! – Джейн не сразу заметила, что говорит вслух. – Он же убьется!

– О нет, мэм, никто в мире не ездит верхом так, как его светлость.

Джейн бросила на Молли внимательный взгляд. Ошибиться было просто невозможно: в голосе горничной прозвучала явная гордость… да и глаза ее сияли слишком подозрительно. Джейн изумленно подумала, что Молли, похоже, чуть ли не влюблена в хозяина!

– Но посмотри, во что он превратил газоны! Молли пожала плечами:

– Его это не заботит.

Джейн подумала о грязи, которую она вечером видела на полу в холле, о пыли в гостиной, о том, в каком состоянии пребывала кухня.