— Какой бы надежной не казалась Вам земля, — заметил он, — одно неосторожное движение может завершиться падением целой каменной глыбы в море и Вас вместе с ней. Здесь не место для бесцельных гуляний, я Вас уверяю. Идемте; пора отвести Вас домой.

— Да, но позвольте мне Вас уверить, мистер…как Вас там, что меня не заботят гуляния, и я не нуждаюсь в Вашей помощи, чтобы найти дорогу домой отсюда. — Ветер распахнул края ее плаща. В ее распоряжении оставалась только одна рука, чтобы сохранить ее скромность. — Я могу пойти по дороге прекрасно, благодарю Вас.

— Вероятно, мисс Как-Вас-там, — внезапно, он развернул ее и поставил на носочки лицом к себе. Порыв ветра раскрыл ее плащ, а под ее фланелевым халатом показалась хлопковая ткань. Его взгляд пристально прошелся по всей длине ее одеяния, чтобы лучше рассмотреть, а потом вернулся к лицу. — Вы сейчас под моей защитой, и я позабочусь о том, чтобы Вы вернулись домой в целости и сохранности. И мы не будем больше спорить на этот счет.

В ней проснулось негодование. Он говорил так же, как ее семья. Так же снисходительно, властно и подавляюще.

Но губы, которые произносили эти слова…они были полными, сочными и такими теплыми и так близко… Софи не могла перестать смотреть на этот рот, зачарованная этой определенно самой мягкой части этого человека, особенно, когда он так властно говорил. Она позабыла свои возражения и безмолвно смотрела на него, размышляя, что почувствует, прижавшись к ним своими губами.

Он сжал ее локти и склонил голову как если бы… если бы он хотел того же самого, о чем она задумалась. Но он лишь глядел ей в лицо, потом покачал головой, издал хриплый, низкий, горловой звук, как будто составил какое-то презрительное мнение о ней, но не снизошел, чтобы поделиться им. Он оскорбил ее еще больше, запахнув края ее халата и плаща с фамильярностью, которая каким-то образом сделала ее меньше и дала возможность почувствовать себя проституткой.

Он предложил ей руку.

— Идемте. Вам нет нужды злиться. Вам необходим хороший сон, и утром Вы увидите, что все хорошо.

Испытывая слишком сильное смущение, чтобы ответить, она позволила ему отвести себя к коню и поднять себя в седло позади него, где она силилась увеличить насколько возможно расстояние между их телами. Это стало особенно тяжело, когда он пришпорил коня, и тот перешел на рысь, заставив ее обнять его за туловище и крепко сжать, или перелететь через круп лошади. Но все же она сумела сесть ровно и прямо, насколько это было возможно.

Что же случилось с этим заботливым джентльменом, которого она встретила в церкви? Он держался уважительно, даже держа ее в объятиях. Он показал себя терпеливым и заботливым, выслушал ее и был внимательным к ее нуждам. Когда же он превратился в серьезного незнакомца, который жаждал избавиться от нее?

Ее пальцы сжались в крепко сжатые кулаки спереди его рубашки, но она осознала, что он определенно заметит это. Она расслабила руки, и ее ладони прижались к его твердым гибким брюшным мускулам, которые глубоко захватили ее воображение в одно мгновение и задели ее самолюбие сразу же вслед за этим. Она вела себя, прямо как проститутка и капризная женщина, в чем дедушка обвинял ее непосредственно перед тем, как сослать в Корнуолл.

— Я не злюсь, — соврала она, потом сделала несколько долгих вздохов, чтобы придать своему утверждению истинность. — Я чувствую изрядное облегчение от того, что ошиблась. Я определенно не хотела… Ох, но я совсем не понимаю, как я могла настолько ошибиться. Все казалось таким живым в то время, таким реальным. Это так странно.

Он остановил Принца и оглянулся в седле. Под взъерошенными волосами длинная линия носа и квадратная челюсть очерчивались в явный силуэт на ночном небе.

— Я бы посоветовал Вам не думать об этом.

— А у меня есть выбор?

Он развернулся больше, его глаза сузились, когда он смотрел на нее. Потом здесь, на открытом месте, когда туман исчез, а воздух стал кристально чистым, волосы посветлели, а аристократичный вид казался очень знакомым. Прежде чем она смогла продумать это, он сказал:

— Вы говорите одно, но все же я могу поклясться, что я слышу обратное в Вашем голосе.

— Вы имеете в виду?

— Я имею в виду, мисс «Как Вас там», что лучше бы вам не гоняться за призраками в тумане.

— А если они не просто призраки?

— Тем больше причин следовать этому совету.

Его утверждение произвело эффект противоположный тому, на который он надеялся, так как в ней зажглась искра.

— Раньше Вы говорили, что изменение положения береговых огней может иметь множество объяснений. Контрабандисты и мародеры среди них, не так ли?

Мускул на его щеке напрягся.

— У нас нет причин подозревать подобное.

— Нет причин? Я много читала про Корнуолл и про эту область в частности. Эти огни определенно могли означать маневры контрабандистов.

Да, более столетия назад, воды Корнуолла кишели пиратами. Когда хулиганы мужчины и женщины в ботфортах и повязками на глазах исчезли из морей, контрабандисты продолжали обделывать свои делишки искусными, более зловещими методами.

Ее взгляд обследовал черты его лица, освещенные лунным светом, одновременно гладкие и каменно твердые, и все же обладающие скрытой нежностью, или так она думала прежде. Она знала, что видела ночью. И потом этот мужчина, который казался странно знакомым, показался из тумана. Не был ли он одним из этих призраков, о которых говорил? Не представлял ли он опасность, которой следовало остерегаться? Существовали миллионы причин, по которым Софи могла определенно сказать, что он представлял именно такую опасность.

— Я подозреваю, что Вы знаете больше, чем хотите рассказать, сэр?

— Мы ничего не нашли плохого этой ночью. Я же не могу рассказать, если ничего не знаю?

— Вы меня ошеломляете. Пожалуйста, давайте продолжим наш путь. Я вдруг очень захотела домой.

— Вот там Вам и следовало находиться. Но-о, поехали, Принц.

Они двигались в полном молчании, пока не достигли ворот дома Тети Луизы. Софи подняла свои юбки до колен, готовясь спуститься, не нуждаясь и не желая помощи, благодарю покорно.

Но он был слишком быстрым для нее, перекинул ногу через гриву Принца и соскользнул на землю. Он потянулся и поймал ее руку, но не сделал ни одного движения, чтобы помочь ей спешиться. Вместо этого он пригвоздил ее взглядом на месте, который вызвал еще один приступ узнавания.

— Простите, что разозлил Вас, но Вы бы лучше последовали моему совету. Идите в постель и забудьте про эту ночь. И больше не читайте приключенческие истории о морях.

— Отпустите мою руку, пожалуйста.

Он исполнил просьбу. Но вместо этого он крепко охватил ее за талию, а его руки скользнули под плащ и халат так, что в ее животе все беспокойно перевернулось. Он поднял ее из седла, как будто она совсем ничего не весила, и поставил ее на землю прямо перед собой, в нескольких дюймах, а лошадь осталась позади нее, словно стена.

Она попыталась проскользнуть мимо него, но он загородил ей путь и не двигался.

— Господи. Вы прелестны, — прошептал он, — с лунным светом, скользящим по Вашим волосам и сияющим в этих огромных глазах. Какого они цвета?

Он с ней флиртовал? Он полагал, что если она бродила по окрестностям в ночной рубашке, то ему можно позволять с ней такие вольности?

Или, милосердные небеса, что если он как-то узнал о ней в Лондоне и сделал выводы на основании слухов? Ох, но это просто глупо. Если бы она встретила этого мужчину прежде, она бы определенно его запомнила.

— Я не вижу смысла в этом вопросе, — она снова попыталась проскользнуть между ним и его конем, но он поднял руку и схватился за седло, поймав ее очень проворно в ловушку.

— Какого цвета. Мисс как-Вас-там? Голубого? Нет, я полагаю, что они светлее. Серого?

— Да, серого, — будь проклят ее голос, за то, что дрожит, а пульс за то, что скачет, — Довольны?

Он не ответил. Глядя на нее, он провел подушечкой пальца по ее пухлым губам. Этот жест заставил ее колени задрожать, дыхание у нее перехватило, и она была совершенно ошеломлена, чтобы запротестовать. Он наклонился ближе, почти так же близко, словно для поцелуя.

— Обещайте мне, что не будете больше охотиться за призраками. Это небезопасно.

Он произнес эти слова бархатным шепотом, который послал сильную дрожь по ней, и она боролась с ошеломительным искушением, завершить эти слова поцелуем. Вернулся ли тот нежный незнакомец, которого она встретила в часовне? Или он снова играет с ней?

Она расправила плечи.

— Я постараюсь никогда не повторить своих ошибок, но я не вижу смысла обещать что-либо Вам, потому что вряд снова Вас увижу.

Его глаза потемнели от загадочных чувств.

— Тогда не обещайте мне. Пообещайте самой себе, что будете осторожнее и внимательнее в будущем. Ночь полна опасностей, мисс…?

— Сент-Клер, — ответила она, прежде чем остановилась, чтобы подумать, а разумно ли сообщать этому загадочному незнакомцу что-либо о себе. А его последнее замечание было сказано для того, чтобы предостеречь ее или напугать? Чем? Им самим? Если бы он хотел причинить ей вред, возможностей было прежде точно предостаточно. Все еще он заставлял чувствовать себя стесненной, маленькой и очень одинокой вместе с ним в темноте. Она сопротивлялась искушению бросить нервный взгляд через его плечо на дом и оценить расстояние между собой и дверью.

— Мое имя Чад, — мягко сказал он.

Его голос был словно мед. Потом она поняла, что он сделал. Она гневно выдохнула, но только это. Как неприлично с его стороны назвать ей только свое имя. Эта бестактность прошла по ней и снова заставила ее подумать, не считает ли он ее непорядочной женщиной.