"Береги её", - и примятая фотография маленькой девочки в окровавленной руке.

Алекс достал из внутреннего кармана куртки старое фото. С чёрно-белого снимка на него смотрели счастливые тёмные глаза той, что стала смыслом его жизни. Только когда он клялся, что станет её ангелом-хранителем, даже не предполагал, насколько его слова окажутся пророческими. Он действительно стал Ирке ангелом-хранителем, правда не признанным. Она так и не полюбила его. Амина оказалась права даже в этом. Амина... Эта запутавшаяся в себе и жизни девочка была отдельной страницей его биографии. Так и не прочитанной. К сожалению, а может быть и к счастью.

Алекс положил фотографию обратно в карман и запрокинул голову. Ничего не изменилось бы, если бы Ирка узнала всю правду о его прошлом. Хотя нет, стало бы гораздо хуже. Она возненавидела бы его за то горе, что он волей-неволей принёс её семье. И за то, что ещё только собирался сделать.

-- Ну что, герой, может, теперь поделишься, почему сам не пошёл? - с ходу выдал Глеб, плюхнувшись на водительское сидение.

-- Зачем? - Алекс посмотрел на собеседника. Тот нервничал, постукивал по рулю.

-- Как "зачем"? - удивился он. -- Явился бы такой весь героический к ней на порог вместе с сыном. И дело в шляпе. Для неё ты бы навсегда остался храбрым и бесстрашным рыцарем.

-- Да какой из меня рыцарь? - хохотнул Алекс. -- Ни доспехов, ни белого коня...

-- На белом коне обычно принц разъезжает, - вставил Глеб, улыбнувшись. -- Хотя согласен, - добавил он, скептически осмотрев прищурившегося Алекса, - рылом ты, однако, не вышел.

Алекс глянул в боковое зеркало. Смотревший на него лысый мужик с трёхдневной щетиной устраивал его гораздо больше, нежели двигающий в сторону джипа Корзин.

-- Твою мать, - выругался он сквозь зубы, когда Корзин поравнялся с машиной и постучал в окно Алексу. Приветственно махнул рукой Глебу, тот ответил кивком головы.

-- Пять минут подождёшь? - спросил Алекс, открыв дверцу.

-- А не мало? - удивился Глеб.

-- Много, - буркнул Алекс, и вылез из салона.

-- Привет, - поздоровался Сергей, переступив с ноги на ногу, и протянул Алексу руку.

-- Что хотел? - жёстко спросил Алекс, проигнорировав приветствие. И руки не подал.

Корзин сжал кулак и засунул в карман.

-- Поговорить, - ответил, с вызовом глядя на злого друга. Настоящего или уже бывшего - не разобрать.

-- И всё?

-- И всё, - согласился Сергей.

-- Извини, Корзин, но разговаривать нам с тобой не о чём, - Алекс открыл дверцу, как Сергей схватил его за плечо.

-- Алекс, послушай...

Начал было Корзин, но Алекс перебил его, резко развернувшись и схватив за галстук. Сергей захрипел, широко распахнув глаза.

-- Нет, это ты послушай, - процедил Алекс, с огромным усилием подавляя желание разбить в кровь лицо другу-предателю. -- За то, что нашёл Ирму, - спасибо. Теперь я твой должник. А в остальном...

-- Эй, убери от него свои лапы! - возмущённый Леськин голос вынудил Алекса отпустить Корзина.

-- Считай, тебе крупно повезло, что моя сестра тебя любит. Иначе я бы пристрелил тебя ещё три года назад. Уяснил?

-- Что здесь происходит? - подбежавшая Леська схватила Корзина под руку. -- Алекс? - ахнула она, рассмотрев в обидчике своего возлюбленного родного брата.

-- Арриведерчи, голубки, - бросил он и сел в машину.

-- Вечер перестал быть томным? - подтрунил Глеб, заведя мотор. Но Алекс промолчал. И только когда Глеб выехал из двора, попросил рассказать об Амине.

-- Зачем? - в вопросе Глеба не было удивления, скорее непонимание.

-- Я...

-- Только не надо, - перебил Глеб, выкрутив руль вправо. Спальный район сменился клубами и бутиками. -- Не надо изображать внезапно проснувшиеся отцовские чувства. Я всё равно не поверю.

-- Я и не собирался, - Алекс почесал бровь. -- Да и нет никаких чувств. Даже ненависти или злости. Ничего. Я просто хочу знать, какой она была. Просто знать.

-- Да я сам толком не знал её, - выдохнул Глеб, свернув на обочину. Заглушил мотор и опустил голову на обхватившие руль руки. -- Мне казалось, мы были друзьями. Она была такой...наивно-серьёзной. И очень редко улыбалась...

Глеб вспоминал, как учил её стрелять в тире конторы, где тогда ещё служил опером. И о том, как она частенько ездила с ним на места преступлений. Поначалу Глеба это злило, особенно после личной просьбы начальника и приёмного отца Амины. А потом он привык. Она была очень наблюдательной девочкой и могла стать отличным следователем. Но выбрала журфак. Потом уехала на стажировку за границу. Полгода они переписывались, потом Глеба комиссовали. От него ушла жена. И он надолго потерял связь с Аминой. А потом неожиданно пришла в гости. Она вытащила его из глубокой депрессии, помогла организовать собственное сыскное агентство. А когда погиб её отец - сильно изменилась. С Глебом разругалась и вновь надолго пропала из его жизни, чтобы свалиться как снег на голову вместе с ребёнком на руках. Она никогда ничего не рассказывала, не отвечала на его вопросы и бесконечно где-то пропадала. А Глеб занимался Матвеем. И не заметил, как привязался к мальчику, как к родному. Он даже предлагал Амине выйти за него замуж и усыновить Матвея. Но она восприняла его предложение по-своему и собрала вещи. Глеб не смог их отпустить.

Глеб рассказывал, как по просьбе Алекса искал Матвея. Впрочем, о том, что искал именно Матвея, Глеб понял не сразу. Разноцветные глаза, конечно, примечательная генетическая мутация, но не единичная. Ему пришлось по крупицам собирать информацию. Самое сложное было найти акушерку, принимавшую роды у Ирмы. Но он нашёл. В израильской клинике для онкологических больных. К сожалению, рассказать ему она ничего не успела. Умерла в день его приезда. Глеб зашёл в тупик, но ему помогла её внучка. Выяснилось, что женщина с юности вела дневники. И интересующая Глеба история тоже оказалась на страницах одной из толстых тетрадей. Так он вышел на Павла Соколова, который значился отцом ребёнка. Именно он забрал малыша, заплатив крупную сумму денег за молчание медиков. В итоге Ирме сказали, что её ребёнок умер. Добраться до Павла тоже оказалось непросто - он лежал в тюремной больнице с неутешительным диагнозом: ВИЧ. Но с Павлом он так и не поговорил. Не понадобилось. Внучка акушерки неожиданно вспомнила, что накануне смерти к бабушке приезжала журналистка Лидия Тюрина. После её визита бабушке внезапно стало хуже. Глеб "пробил" эту девицу, её статьи и расследования, и всё понял. Сложился паззл. И хоть на студенческой фотографии она была практически неузнаваема, Глеб не ошибся. Посетителей Павла он выяснял через Игната исключительно, чтобы удостовериться в своей правоте. В списке фигурировала та самая Лидия Тюрина. Которая на самом деле была его Аминой. Тогда он понял всё и о Матвее.

-- Такая вот история, - заключил Глеб, поморщившись. И сжал правое бедро. Говорить о намерениях Амины завладеть всем состоянием Ирмы он не стал. Пусть лучше она останется сумасшедшей мстительницей, нежели корыстной тварью. Деньги - слишком банальное оправдание её поступкам. -- Ладно, всё это лирика. Хотел знать - знай на здоровье. Что дальше-то делать собираешься?

-- Есть одно дельце, - Алекс криво усмехнулся. -- Последнее. На вокзал подбросишь?

-- Не вопрос, - согласился Глеб, провернув ключ в зажигании...


...Маленький курортный городок, расположившийся у подножия швейцарских Альп, в этом году пользовался невероятной популярностью. И Алексу не составило труда влиться в неиссякаемый поток туристов, желающих отдохнуть на заснеженных горных склонах. Нужный ему дом находился на окраине посёлка, недалеко от лыжной трассы. Алекс всё-таки нашёл старого академика. Благодаря Марине, которая приезжала сюда три года назад. Спустившись вниз, Алекс спрятал лыжи в сугробе и, петляя между одинокими деревьями, вышел к двухэтажному деревянному дому. Тёмная дверь, украшенная рождественским венком, была не заперта. Словно его ждали.

Осмотревшись по сторонам, Алекс тихо вошёл и замер на пороге. В нос ударил аромат сигары: пряный с примесью влажной травы и ноткой шоколада. Детский страх, давно затихший и сменившийся рассудительной осторожностью, неожиданно сковал сердце, парализовал разум. Мурашки пробежали по телу, впиваясь в кожу сотней ледяных игл. Он коротко выдохнул и ступил на паркет. Прикрыл двери, достал из кобуры пистолет, снял с предохранителя, проверил глушитель. Втянул носом пропахший елью и сигарами воздух. Травянисто-шоколадный запах не давал нормально дышать, дурманил разум, оживлял прошлое. Но он упорно гнал от себя мысли. Ещё будет время забыться воспоминаниями. Сейчас его нет. Как собака, Алекс шёл на запах, терзающий его с детства. Мерещившийся повсюду, не дававший спать. Жить...

Он миновал холл с наряженной ёлкой, длинный коридор с рядом одинаковых и запертых дверей. Одна была приоткрыта. В самом конце. Он остановился, прислушиваясь. Из кабинета доносился мужской, прокуренный голос. Ледяной и жестокий. В проёме появилась немолодая рука с тёмной сигарой. Исчерченная морщинами и лишённая мизинца. В памяти всплыли картинки давней аварии.

Разбитое лобовое стекло... Окровавленный отец за рулём... Ещё живой... Скрип искорёженной двери... Чья-то рука в перчатке с "пустым пальцем"... Резкий, заполнивший салон машины запах, который преследовал Алекса всю жизнь. Чёрное дуло у головы отца... И хлопок, будто лопнул пакет кефира...

Алекс вытер выступивший на лбу пот и толкнул дверь. Та с размаху стукнулась о стену. Человек, сидящий в кресле, выронил сигару и резко обернулся. На Алекса смотрели серые глаза человека, убившего его родителей. Человека, которого Алекс искал долгие четырнадцать лет. В один миг лёд в непроницаемом взгляде растаял, уступая место дикому, первобытному ужасу. Старик схватился за горло.

-- Ты? - прохрипел он. -- Не может быть...

Алекс не ответил. Поднял пистолет.

-- Ты что, сынок? - старик попытался встать, но не смог. -- За что?..