— А чтобы она красивая была — обязательно?

— Чтобы верная была — обязательно. Понятно?

— Понятно.

— Да ничего тебе не понятно! — поморщился Тимур. — Я же не о конфетной верности говорю, когда они жили долго и счастливо и умерли в один день. Знаешь, у Чандлера рассказ такой есть. На космическом корабле одна пара все время собачилась. Может, устали в таком длинном путешествии без общения с людьми, а может, они по-другому не умели свои чувства выражать. Но вообще-то они занимались разведкой планет между Поясом астероидов и Марсом. Однажды муж обнаружил, что у него пропала запонка, и увидел ее в иллюминаторе плывущей метрах в трехстах от корабля. Ну они опять немного поцапались из-за того, что жена у него оказалась растяпа и вместе с мусором отправила за борт его любимую запонку. А потом муж надел скафандр и отправился за ней. Из принципа пошел. Считал, что если он не будет носить белую рубашку и запонки — это будет началом конца его цивилизованного облика. А скафандр свой, растяпа, не проверил. Короче, в открытом пространстве он обнаружил, что спасательный трос разъединился и он медленно, но верно удаляется от корабля. А потом еще и с кислородом начались проблемы. Вот в эту минуту он понял, что для него жена значит, и, уже теряя сознание, попрощался с ней. Знал, что спасти его некому, потому что она панически боялась надевать скафандр после одной аварии. А очнулся мужик у себя на корабле. Рядом с плачущей женой. В руках у нее была его белоснежная рубашка с парой запонок в манжетах. — Тимур добродушно хмыкнул. — Космический костюм ее, конечно, до смерти пугал, но, когда пришлось выбирать: страх или жизнь любимого человека, она не стала колебаться. Надела скафандр и притащила мужа на себе вместе с этой чертовой запонкой. И на его вопрос: "А как же твой страх?" — она просто ответила: "Я вдруг поняла, что нет ничего хуже, чем половина пары". Рассказ, между прочим, так и называется: "Половинка пары". Вот от такой половинки я бы не отказался. Пусть ссоры, не без этого, но чтобы в трудную минуту мы были как одно целое. Теперь ясно?

— Теперь ясно, — задумчиво проговорила Васек.

— Закурить хочешь? — протянул открытую пачку Тимур.

— Хочу, но не буду, — покачала головой Васек.

— Что так? Здоровье не позволяет? Она встрепенулась: жизненный разговор начался.

— Хуже. «Спартачи» последнюю игру «коням» проиграли, вот и пришлось с этим делом завязать.

— На спор, что ли? — догадался Тимур.

— Что-то вроде того. Второй месяц уже пошел.

— Уважаю. — Тимур повертел сигарету в руках. — Может, не стоит тебя дразнить? — Кури, — великодушно разрешила Васек. — У меня и отец дома смолит. Мне не привыкать. Слушай, а ты за кого болеешь? Ну, за какую команду? "Вот скажет сейчас, к примеру, за „коней" или бело-голубой „динамит", и все! Дружбе конец", — тоскливо подумалось Ваську. Но Тимур оказался на высоте положения.

— В принципе ни за кого, — сказал он. — Я к футболу равнодушен. Разве что чемпионат мира. Там я за сборную всегда готов поболеть. Вот хоккей — это другое дело. Быстрая игра. Результативная. Жесткая. И правила не такие драконовские. Красными карточками по чем зря не светят. Две минуты в штрафняке отдохнул и вперед на поле! Впрочем, и здесь мы начали сдавать позиции. Обидно до соплей.

— Обидно, — согласилась Васек, хотя к хоккею как раз она была равнодушна: простору ей не хватало, воздуху. За разговором она не заметила, как они оказались на Цветном бульваре, спустились в метро. Тимур взглянул на часы:

— Ты извини, старик, но мне на работу пора бежать. В семь заступаю.

— А где ты работаешь?

— Вообще-то я еще в колледже на третьем курсе учусь, на механика, а работа… Это скорее семейный бизнес. У моего дядьки кафешка в этом районе, вот там я и тружусь по вечерам. Что-то вроде "на все руки от скуки". Могу и за стойкой постоять, могу и посуду помыть, а могу и за порядком последить, чтобы детишки не шалили. В общем, живу, как в санатории — работа непыльная плюс гибкий график и стабильная зарплата. — Тимур улыбнулся Ваську. — Да, чуть не забыл. Не хочешь телефонами обменяться?

— Нет у меня телефона. Ни мобильника, ни такого, — сказала Васек, не в первый раз пожалев об этом. Только вот сейчас обида была куда как жгучей.

— Ничего. Я тебе свой набросаю. Звони, если что. — Тимур полез в спортивную сумку, вырвал листок из записной книжки, принялся писать, продолжая говорить: — Мы ведь с тобой теперь вроде как приятели, да и долги я привык отдавать. Короче, если проблемы возникнут, ты знаешь, куда обратиться. — Он сунул Ваську в руку листок, по-приятельски хлопнул по плечу и пошел к эскалатору. А Васек долго смотрела ему вслед, а потом бережно свернула бумажку с номером мобильника и положила ее во внутренний карман куртки. В рюкзаке или в бездонном кармане штанов она могла и затеряться.


4


Васек застряла в раздевалке спортзала. Вот-вот должен был начаться последний урок — ее горячо любимая физра. Почти все девчонки давно уже были в зале и разминались, а точнее сказать, разминали языки. У Васька же были свои развлечения. Нельзя сказать, чтобы веселые. Вот уже целую неделю, подобно Гамлету, она решала вопрос: быть или не быть? Вернее, звонить Тимуру или не звонить? Вроде бы он охотно дал ей номер своего мобильника и даже первый предложил обменяться телефонами. А с другой стороны, он ведь предложил ей звонить, чтобы долг отдать. А это значит выручить ее, если кто-нибудь наедет…

— Тусь, ну ты где потерялась? — заглянула в раздевалку кудрявая рыжеволосая Лиза Кукушкина. Лицо у нее было усеяно мелкими веснушками, но они совсем не портили ее, напротив, делали привлекательной, особенно когда Лиза улыбалась. Вот так, как сейчас.

— Да иду я, иду уже! — Туська Крылова, в отличие от своей подружки, была томной, знойной красавицей. Темные длинные прямые волосы, выразительный взгляд. Недаром ее в кино пригласили сниматься, в молодежном сериале. Поговаривали, что это все благодаря отчиму — режиссеру, но Васек в это не очень-то верила, считала, что Туська талантливая девчонка. Да и внешность у нее, прямо сказать, киношная.

— Ты идешь? — бросила Туська, проходя мимо. Она была полностью готова к занятию: волосы стянуты пышной алой розочкой, белые шортики на длинных ногах и футболка в обтяжку. Васек одернула размахаистую футболку с оторванными рукавами, без всякой задней мысли сравнила свои потрепанные резиновые кеды с Туськиными элегантными спортивными тапочками и лениво проговорила:

— Идите, я догоню. Туська в ответ повела плечом: ну, мол, как знаешь, и побежала к выходу, где ее дожидалась Лиза. Васек не сомневалась, что Туська обратилась к ней из вежливости: в ее обществе она не нуждалась, ну, так и Васек не горела желанием с кем-то общаться. Но прозвеневший вскоре звонок заставил Васька присоединиться к классу.

— Так, быстро построились! — хлопнул в ладоши Лапушка, поиграв натренированными мышцами. Васек не заставила себя ждать, быстро встала в строй и снова отключилась от мира. Лапушка что-то говорил, но она не слышала, мысли опять по кругу пошли. То, что Тимур предложил ей помощь, — это, конечно, хорошо. Но она в случае нужды и сама может за себя постоять. Вот недавно к ней подкатил Жорка Сазонов из одиннадцатого «А». "Привет", — говорит и руку протягивает. Она собралась поздороваться, а он сделал обманный финт и вдарил ей под дых кулаком — несильно, вроде как в шутку. Теперь вот в школу с симпатичной припухлостью на подбородке ходит. Пусть знает: она тоже умеет шутить. Ну и что? Стоило из-за такой ерунды Тимура беспокоить? Ответ может быть только один: нет, нет и нет. А позвонить ему хочется, прямо ужас как. А может, и правда позвонить? Но внутренний голос не унимался, гнул свою линию: "Ну позвонишь. И что скажешь? Привет, это я, Васек. А дальше что?" Вопрос так и остался без ответа, потому что Вадим Ольховский, рядом с которым Васек стояла, ткнул ее локтем в бок.

— Эй, Васек, пыль-то с ушей стряхни.

— Остапченко! — повторил Лапушка, удивленно приподняв брови.

— Здесь! — выкрикнула Васек, и физрук, удовлетворенно кивнув головой, продолжил перекличку. Закончив ее, Лапушка захлопнул журнал и, бегло взглянув на наручные часы, обвел взглядом шеренгу.

— Так, десятый «Б», все внимание. Мне нужно минут на десять отлучиться по личному делу…

— О как! А нам говорят, что все личное мы за порогом школы должны оставлять, — прошептала над ухом Алиска Залетаева. Она как раз с другой стороны от Васька стояла. Васек на это замечание не отреагировала. Много чести. Да и Лапушка уже заканчивал свою короткую речь.

— В общем, я на вас надеюсь. Чтобы нормально здесь все было: без шума и пыли, как говорится. Белов! — обратился Лапушка к Сереге, тот у него был первым помощником. — Возьмите мяч, покидайте через сетку. Лапушка ушел, а Серега принял командование на себя.

— Короче так: Неделя, Комар, Вадик, Васек и Варька с Дашкой идут на левую половину. Светка Калинина, Ольховский, Волков, Сашок Каверин, Алиска, — продолжил он, ни на кого не глядя, — Лизка и Туська идут направо.

— Есть, мой генерал! — отсалютовала Крылова, задорно подмигнув подружке.

— Сереж, а ты где? В какой команде? — поинтересовалась Дашка. Раньше у нее была тяжеленная коса, а теперь стильная стрижка. Но Дашка еще к этому не совсем привыкла и, когда волновалась, все время пыталась поймать несуществующую косу и перебросить ее со спины на грудь.

— С тобой конечно, — ослепительно улыбнулся ей Сергей. У Белого была самая обаятельная улыбка во всей школе. Только вот почему-то Ваську привиделась совсем другая улыбка и совсем другое лицо. "Черт, наваждение прямо какое-то!" — разозлилась Васек. И не она одна. Видно, Алиску Залетаеву здорово заело, что Сергей совсем перестал обращать на нее внимание.

— Разкомандовались тут всякие! — выдала она с ядовитой улыбочкой и прозрачно так намекнула: — А как насчет того, что каждый имеет право ходить налево, ходить направо?