Никола Корник - Своенравная вдова

1802

Леди Джулиана Теллант не помнила своей матери. Ей было всего четыре, когда та сбежала с любовником, и маркиз Теллант приказал убрать портрет своей заблудшей жены из гостиной.

— Девочке трудно расти без матери, — когда-то сказала маркизу тетушка Беатрис, но Бивел Теллант посмотрел на свою сестру, как на деревенскую дурочку, и ответил, что у ребенка есть слуги и гувернантка. Чего же больше?

В тот летний день, после обеда, Джулиана скучала над уроками французского, который пыталась вдолбить в нее мисс Берти, и бесконечно упрашивала гувернантку выпустить ее, на свет божий. В конце концов, та сдалась. Джулиана поскакала вниз по лестнице, не обращая внимания на несущиеся вдогонку указания взять пляжный зонтик и вести себя как подобает.

Дверь голубой гостиной была приоткрыта, и она услышала голос отца на фоне звяканья чайных приборов. Редкий случай — Эшби-Теллант почтила своим присутствием тетушка Беатрис.

— Да, я нашла Мэрианн. Она живет в Риме с графом Кальциони, — ответила старая дева на вопрос маркиза. — Она спрашивала о детях, Бивел.

Тот что-то проворчал.

— Она, без сомнений, хотела бы приехать в Англию повидать их, но это, естественно, невозможно.

Маркиз снова что-то проворчал. Наступила пауза.

— Я слышала, что Джосс отлично себя зарекомендовал в Оксфорде, — живо сказала Беатрис. — Я удивлена, что ты не отослал в пансион и Джулиану тоже. Уверена, она была бы отличной ученицей. Ты же знаешь, как она стремится тебе угодить.

− Я был бы рад отослать ее в школу, но это будет бесполезная трата времени, — отозвался маркиз. — Я уже однажды сделал это, как ты, Трис, предлагала, и посмотри, что получилось! Эта девочка такая же безнравственная, как и ее мать.

Беатрис выразила свое неодобрение:

— Не могу поверить, что ты готов так легко осудить Джулиану и поставить на ней крест, Бивел. Да, тот случай в школе был неприятным…

— Неприятным? Чтение французской порнографии? Нет, он был скорее возмутительным. Беатрис, пожалуйста…

— Это едва ли можно было назвать порнографией, — спокойно возразила Беатрис. — Несколько сомнительных книжечек, которые одна из девочек контрабандой протащила в пансион… Кроме того, если бы Джулиана действительно заинтересовалась подобными книгами, ей не пришлось бы идти дальше твоей библиотеки!

Маркиз что-то проворчал, и на этот раз очень зло.

Джулиана прижалась ухом к приоткрытой двери.

— Ну, и всегда остается брак, — глубокомысленно произнесла Беатрис. — Конечно, пока она еще очень молода и ветрена, но уже через пару лет…

— Как только ей исполнится семнадцать, она выйдет замуж — и делу конец, — раздраженно заявил маркиз.

— Будем надеяться, — сухо ответила Беатрис. — Но ведь для Мэрианн это не стало «концом», а, Бивел?

— Мэрианн была распутной, — холодно отозвался Бивел Теллант. — Она потеряла счет своим любовникам. Да и ребенок из того же теста, Трис. Ты еще попомнишь мои слова. Она плохо кончит.

Они продолжали разговаривать, а Джулиана отошла от двери. Она повернулась и поплелась на улицу через главный холл, выложенный черно-белыми мраморными плитками.

Она пересекла подъездную дорожку и ступила на тропинку, что бежала мимо лаймовых деревьев к лугам и заканчивалась у реки. Джулиана шла медленно, и мысли ее были вялыми, тягучими. Она не понимала, почему отец всегда стремился отослать ее. Сейчас, похоже, чтобы ему угодить, ей надо выйти замуж, и как можно скорее. Джулиана решила, что, может, у нее и получится. Она знала, что хорошенькая. Но внутренний голос подсказывал, что, даже если она сможет сделать это и еще чуть-чуть, отец все равно не будет ею доволен. И никогда ее не полюбит.

Джулиана стала пробираться сквозь заросли тростника, обрамлявшие реку. Рядом находилось большое озеро, берега которого закрывали свисающие ветви ивы. Джулиана отодвинула ивовую занавесь и проскользнула в золотистый сумрак.

Но там кто-то был. Когда глаза привыкли к темноте, она увидела, что с песка вскочил мальчик и стал вытирать руки о бриджи. Высокий и худощавый, соломенно-желтые волосы, лицо, усеянное юношескими прыщами. Джулиана замерла и уставилась на него. Он походил на сына фермера или, может быть, кузнеца-подмастерья.

— Ты кто такой? — снисходительно поинтересовалась она. Она слышала, что таким тоном тетушка Беатрис разговаривает со слугами, и подумала, что мальчик поведет себя как они.

— Мартин Давенкорт, к вашим услугам, мэм. А вы?..

— Леди Джулиана Теллант из Эшби-Теллант, — ответила Джулиана.

Мальчик улыбнулся. У него была очаровательная улыбка, ямочки на щеках затмевали уродливые прыщи. Джулиана внезапно заинтересовалась солнечными бликами на озерной воде.

— Леди из поместья собственной персоной! — произнес он и жестом показал на россыпь камней — остатки старой мельницы, которые виднелись в высокой траве. — Не хотите присесть со мной, миледи?

Джулиана опустила глаза и только сейчас заметила в траве книгу, страницы которой теребил легкий ветерок. Там же виднелись какие-то схемы и рисунки, а рядом с ними — карандаш и листки бумаги. В высокой траве среди камней валялись какие-то деревяшки, веревки и гвоздики.

Джулиана уставилась на книгу и бумаги. Она смутилась от такого явного доказательства его социального статуса. Ей стало неловко.

— Вы не из деревни! − возмутилась она.

Мартин Давенкорт удивленно раскрыл глаза.

«Очень красивые глаза», — подумала Джулиана. Зеленовато-голубые, в обрамлении темных густых ресниц.

— А я разве говорил, что я из деревни? Я временно живу в Эшби-Холле. Сэр Генри Лис — мой крестный.

Джулиана медленно двинулась к нему.

— А почему вы не в школе?

Мартин ответил ей извиняющейся улыбкой:

— Я болел. Я вернусь туда в конце лета.

— В Итон?

— В Харроу.

Джулиана опустилась на траву. Она взяла один из странных деревянных брусков, что там валялись, и повертела его в руках.

— Я пытаюсь построить военное укрепление, — пояснил Мартин, — но никак не могу подобрать для стены правильный угол. Математика не самая сильная моя сторона…

Джулиана зевнула.

— Господи, математика! Мой брат Джосс такой же. Только и знает, что играть в солдатиков и строить всякие укрепления. Просто скука смертная!

Мартин присел около нее на корточки:

— И какие же игры нравятся вам, леди Джулиана?

— Я уже выросла из детских игр, — пренебрежительно ответила она. — Мне уже четырнадцать. Через несколько лет я поеду в Лондон подыскивать себе мужа.

— Прошу прощения, — извинился Мартин, в его глазах сверкнули искорки. — Но все-таки совсем ни во что не играть, по-моему, очень тоскливо. За какими же занятиями вы проводите время?

— О, за танцами, за игрой на фортепьяно, за рукоделием… — Джулиана затихла. Такое перечисление звучало как-то жалко, несерьезно. — Но сейчас, как видите, я ничем таким не занимаюсь, — тихо добавила она, — и мне приходится развлекать себя самой.

— Прогуливаете уроки, пока светит солнышко?

Джулиана улыбнулась:

— Иногда.

Она просидела так до самого вечера, наблюдая, как Мартин старается построить из деревяшек разводной мост. Он постоянно сверялся со своей книгой и бормотал сквозь зубы ругательства. Когда солнце стало опускаться за деревья, она с ним попрощалась, но Мартин едва кивнул ей, полностью погрузившись в свои вычисления. Всю дорогу домой Джулиана улыбалась.

Они еще две недели встречались, если была хорошая погода.

В конце августа, с первым дыханием наступающей осени, Джулиана бросилась на траву и капризно пожаловалась, что глупо ей ехать в Лондон искать себе мужа, поскольку на ней все равно никто не женится. Она бездарная и некрасивая, и все платья ей слишком коротки.

Мартин серьезно согласился, что за два года платья действительно станут ей коротки, если она не остановится в росте. Джулиана швырнула в него одной из его же книжек. Он ловко ее поймал.

— Мартин… — произнесла Джулиана.

— Хм?..

— Ты думаешь, я красивая?

— Да, — ответил он, не поднимая головы. Светлая прядь падала ему на лоб. Темные и четко очерченные брови были чуть сведены от сильной сосредоточенности.

— У меня же веснушки.

— Так и есть. И они тоже тебе к лицу.

— Отец говорит, что я никогда не найду себе мужа, потому что я развязная, — проговорила Джулиана. Она сидела опустив голову и выдергивала из земли травинки. — Он сказал, что я такая же безнравственная, как мама, и вообще плохо кончу. Я совсем не помню маму, — немного грустно добавила она. — Но она не может быть такой плохой, как все говорят.

Карандаш в руке Мартина замер. Джулиана подняла глаза и увидела промелькнувший на его лице гнев.

— Твой отец не должен был говорить тебе подобные вещи, — резко бросил он. — Неужели он сказал, что ты некрасивая и у тебя плохие манеры?

— Я полагаю, что он прав, — ответила Джулиана.

Мартин выругался, но Джулиана не поняла слов, к счастью для нее. Они молча смотрели друг на друга, и затем Мартин проговорил:

— Если в тридцать лет ты еще будешь нуждаться в муже, я сам с радостью на тебе женюсь. — Его голос был хрипловатым, а в глазах светилась застенчивость.

Джулиана потрясенно уставилась на него, а потом покатилась со смеху:

— Ты? О, Мартин!

Мартин отвернулся и снова взялся за книгу по философии. Джулиана видела, что он залился краской до самых корней волос. Он больше не поднимал на нее взгляда и отчаянно таращился в книгу.

— Тридцать лет — это очень много, — уже более спокойно произнесла Джулиана. — Смею предположить, что к тому времени я много лет буду замужем.