— Какого вида доска у тебя, ты ее позаимствовал?

— Это короткая доска-трастер (прим. пер. эта доска предназначена для выполнения быстрых маневров на волнах и является самым популярным дизайном доски), такая же как у Чеса и Фидо. Видишь, какие они быстрые там? Ты не сможешь делать это на длинной доске.

Я начала видеть, что Себастьян имеет в виду, говоря о стилях серфинга, когда он терпеливо указал на различия, затем назвал и описал различные маневры. Я сделала много заметок и была уверена, что могу превратить это в полноценную статью.

— Как много парней Базы — серферы?

— Довольно много: как только ты получишь свою доску, океан — свобода. Ты можешь быть личностью, ты знаешь, отличие от военной жизни.

Я сразу же поняла, что он имел в виду: здесь не было правил, не было уставов, никто не приказывал тебе.

— Ну, у нас все-таки есть некоторые правила, — проговорил серьезно Себастьян. — Во-первых, ты не должен забирать у другого, у твоего друга и товарища по серфу, волну. Это плохо. Тот парень, который быстрее встанет на доску — того и волна.

— А второе?

— Ты должен всегда и при любых обстоятельствах прийти на помощь, если что-то произойдет.

Ну, это вполне очевидное правило, когда задумываешься о полном перечне таковых.

— Себастьян, не надо позволять мне отрывать тебя от твоих друзей; я вполне счастлива сидя тут в тишине и покое, просто наблюдая за всем.

Он отрицательно покачал головой и пристально посмотрел мне в глаза.

— Я могу покататься в любое время. Я лучше просто посижу здесь с тобой.

Я уставилась в недоумении вниз на записи в блокноте, не зная, что же ответить ему, но я была абсолютно уверена, что если я подниму глаза, то буду захвачена в ловушку его сине-зеленых глаз, напоминающих мне цвет океана. Но также я должна была обозначить некоторые вещи.

— Мне бы хотелось, чтобы ты больше не говорил таких вещей, Себастьян. Я замужняя женщина. Это… это заставляет меня чувствовать себя неловко.

Я все еще не могла поднять взгляда. Я погрузила свои пальчики на ногах в теплых песок, как будто пряча глубоко в песке крошечную частичку себя, моего тела, желая укрыться от него.

— Ты мне правда нравишься, Кэролайн, — сказал он с мягкими нотками в своем голосе, нежно лаская мое имя.

Я почувствовала прикосновение его руки к моей, это вызывало во мне трепет.

Мне пришлось поднять взгляд и устремить на него свои глаза. Его лицо выражало тоску, смешенную с непреодолимой тревогой. Я легко опустила очки с волос, которые служили мне иногда чем-то вроде ободка, пряча за ними мое лицо, и резко поднялась на ноги.

Прогуливаясь по пляжу и глубоко дыша, помогая тем самым восстановить своему организму и самой себе потерянное спокойствие.

Черт возьми, почему он оказывает на меня такое влияние?

Но в глубине души я знала, почему меня очень влекло к нему. Он был красив и сладок, той молодой юношеской сладостью, и добр, и, что немаловажно, я нравилась ему. Я не могла даже и предположить «почему»? Я имею в виду, что во мне нет ни чего выдающегося, а тем более особенного — невзрачная, скучная женщина, которая проживала чуть ниже по дороге от его дома. Что же было такого особенного во мне, что могло заинтересовать его?

Почему он так бережно прикасался ко мне? Он сказал, что я ему нравлюсь, но, что это значило? Чего он хотел от меня?

Я была ужасно раздражена на себя, когда бродила по пляжу. Это все было невыносимо смешно. Я была смешна.

Да ради всего святого. Он же просто мальчишка, ребенок! Напиши свою долбанную статью и не увидишь его больше.

Мои мысли были подобны громкой пожарной сирене, что разрывалась от рева в моей голове.

Меня немного наполнило чувство радости, когда к берегу неторопливо подплыл Митч на доске. Я была уверена, что задам ему бесконечное количество вопросов: о серфинге, который бесспорно шел вразрез с военным настроем и об отношении личного состава к такому виду отдыха. Я была готова дать возможность говорить со мною кому угодно, только не Себастьяну.

— Кэролайн, я хочу открыть тебе секрет, что нет никакого особого смысла в серфинге, — проговорил задумчиво Митч. — Это совсем не похоже на катание на лыжах; в этом нет никакой пользы. Можно применить лыжные навыки в странах северной Европы, но военная деятельность не сочетается с серфингом ни по каким пунктам. Ну, и конечно, у серфингистов в крови так называемый индивидуализм, стремление к свободе, что может не нравиться, и даже раздражать некоторых людей.

— Вы имеете в виду Дональда Хантера? — пробормотала я еле слышно.

Митч сузил глаза и беглым взглядом осмотрел побережье, убеждаясь, что Себастьяна нет поблизости, и он не может услышать о том, что он мне хочет сказать.

— Он в списке призывников-добровольцев на службу, — быстро сказал он.

Я знала, что лучше не продолжать обсуждение этого вопроса дальше.

Я взглянула на часы и к своему ужасу поняла, что уже было около шести вечера. Я не могла поверить, насколько быстро пролетело время. Дэвид скорее всего уже на пути домой, и ему определенно не понравится, что дома никого нет. С тревожным предчувствием, которое заполнило мое тело, я поняла, что Дэвиду не понравится тот факт, что я проводила время со старшим сержантом. Он бы, скорее всего, сказал, что это плохо отразится на его репутации.

— Кэролайн, ты в порядке? — обеспокоенно добавил Митч. — Ты выглядишь взволнованной.

Он был слишком наблюдательным.

— Ох, да все в порядке. Я просто поняла, что припозднилась. Слишком хорошо провожу время, — сказала я, слабо улыбнувшись ему в ответ. По его взгляду, я догадалась, что он все мгновенно понял.

— Мы мигом подбросим тебя до дома, — заверил он добродушно.

Он развернулся в сторону океана и прокричал громким голосом, что у них есть в запасе ограниченное время на сборы, призывая их поторапливаться.

Чес оказался в числе последних, кто пошел кататься на доске, продолжал сборы, горько сетуя на то, что он хотел бы попробовать поймать еще одну волну.

— Нам нужно подвезти до дому миссис Уилсон, — четко проговорил Митч, тоном, не терпящим препирательств.

Твердого взгляда и жесткого тона было достаточно.

Мы шли назад к грузовику все вместе, Себастьян был непривычно тихим, в то время как все обсуждали серфинг, говоря что-то о трубах, которые образовывали волны, что-то о зеленых комнатах (прим. пер. пространство-коридор, который образовывается внутри трубы или бочки) и падениях во время серфинга. Я отвернулась, глядя в другую сторону, пока они вытирались старыми пляжными полотенцами, натягивая свои футболки и джинсы, чтобы, наконец, ехать домой.

Я едва ли могла слушать их веселую болтовню, напряжение заполнило меня словно водный сток, который переполнило после дождя. Мне удалось взять себя в руки, чтобы поинтересоваться у Митча, хотел бы он прочесть статью, которую я написала

— О, нет что вы! — покачал он головой, смеясь. — Я не уделяю внимания словам, Кэролайн, как печатному тексту, так и тому, что пишется от руки. Вам следует попросить кого-нибудь из парней прочесть и оценить статью — это больше их увлечение.

— Себастьян может сделать это! — выкрикнул Чес, бросая поддразнивающий взгляд на своего друга.

Фидо усмехнулся, а Себастьян в свою очередь нахмурился.

— Ты сможешь, Себ? — спросила я, быстро возвращая контроль своим звучным голосом.

— Конечно, без проблем, — тихо проговорил Себастьян. — В любое время, как тебе будет угодно, Кэролайн.

Я почувствовала себя не хорошо, потому что он казался таким несчастным, но это лучше, чем, если бы мы... Я не могла позволить думать себе о таких вещах, и тут не было ни единой альтернативы.

Спустя двадцать минут Митч подвез меня до дома. Выйдя из машины, я помахала им рукой и направилась к дому. Маленькая спешка не стоила того, потому что «Камаро» Дэвида уже был припаркован на подъездной около дома.

Я нервно открыла свою пляжную сумочку и достала ключ от дома, затем попыталась открыть дверь.

— Кэролайн?

Ох, какой он странный, а кто же, черт побери, может быть еще.

— Здравствуй, Дэвид. Прости, я немного припозднилась.

Он ожидал меня, сидя за кухонным столом. И он явно не выглядел счастливым; раздражение исходило от него волнами.

— Ну, и где ты была? Твоя машина припаркована перед домом?

— Сержант Петерс подбросил меня, он помогал мне со статьей, которую я пишу для «Сити Бит».

— Петерс? Это который? — презрительно скривил он губы.

— Ну, тот, что живет на Мюррей Ридж. Он старший сержант. Его жену зовут Ширли.

— Ты прекрасно знаешь, мне не нравится, что ты общаешься с сержантскими семьями, Кэролайн, — бросил он мне колко в довершении. — Когда наконец ты наберешься достаточно мозгов, чтобы понять, что вся эта возня и глупое общение с рядовыми сержантами и их женами подрывает мою репутацию?!

— Прости меня, Дэвид. Но он, правда, был мне очень полезен. Он…

— Я не заинтересован выслушивать твои оправдания, Кэролайн.

Я чувствовала, что контроль над моим гневом начинает ускользать от меня по крупице.

— Я и не собиралась оправдываться. Я благодарна, что старший сержант Петерс помог мне сегодня.

Нависла ледяная тишина.

— Пойду готовить ужин, — пробормотала я.

— Не утруждай себя, — выплюнул он резко. — Пока тебя не было, мои планы поменялись. Я встречаюсь с одним из своих коллег в баре. Не жди.

Он вышел из дома, и я услышала, как он завел свою «Камаро» и унесся прочь.

Я прекрасно понимала, что это значит: Дэвид собрался удариться в один из нечастых запоев. Он, вероятно, еле вытащит свою задницу и дотащит до дома около двух ночи, и будет дышать своим смрадным пивным перегаром мне в лицо.