— Папа! Мне всего семь лет!

— Ах, тогда, полагаю, мы можем без опаски вешать омелу в доме. И поставим свечи в каждое окно. И будем петь гимны. Мы определенно должны петь рождественские гимны. Тебе это понравится, не так ли, малышка, все эти украшения и мишура?

В своих мечтах Саманта не могла вообразить более совершенный праздник. Она никогда не видела ничего подобного тому, что он описал, только не в доме ее пуританской тетушки. Они молились о Рождестве и ели гуся за обедом; вот и все. Она подумала, что этот праздник понравится ей намного больше, если отец будет рядом с ней.

— Ты останешься?

Бретт не стал бы лгать ей, только не после того, как похвалился, что связал себя словом Вука.

— Я не могу остаться навсегда, Сэмми, потому что у меня есть дела в Лондоне и другие поместья, за которыми нужно следить. — Черт побери, он всегда был добросовестным помещиком; как он мог так долго игнорировать собственного ребенка? Но когда умерла его жена, девочка была всего лишь младенцем. Отправить малютку к ее тете казалось наилучшим решением. А теперь угрызения совести заставили его сказать: — Но я останусь здесь до тех пор, пока ты нуждаешься во мне.

Саманта вздохнула, и граф схватил ее маленькую ручку, словно чтобы не дать ей снова погрузиться в сон, от которого она может не проснуться. Отчаявшись сосредоточить внимание дочери на будущем, с тем, чтобы она сражалась за него, он спросил:

— Несомненно, есть что-то особенное, что ты хотела бы получить на Рождество, некий волшебный подарок, который ты очень ждешь? Может быть, новую куклу? Пони?

У нее уже целый шкаф, заполненный куклами. Его секретарь присылал по одной на дни рождения и каждый праздник. Был у нее и пони, Джесси, потому что тетя Джейн считала, что верховая езда должна быть частью образования для приличной женщины. Но у нее никогда не было собственного домашнего животного.

— Я всегда хотела котенка, но тетя Джейн говорит, что они — грязные, пронырливые создания.

— Мнение твоей тети ничего не значит здесь, Сэмми. Это мой дом, и твой.

— Но мисс Масгроув никогда не позволит животному зайти в детскую.

— Если мисс Масгроув не одобряет этого… — а несгибаемая, словно кочерга, гувернантка, кажется, не одобряла ничего! — … то тогда ей придется уйти.

— Ты сможешь это сделать, папа?

— Конечно, могу. Я же граф, вспомни. Я не могу просто выставить ее из дома, потому что это будет не свойственно джентльмену, но если тебе она неприятна, и если она не одобрит твоего любимца, то тогда мы найдем ей другое место или что-то еще. Что ты об этом думаешь?

— Тогда мне придется уехать в школу?

— Да, когда-нибудь, чтобы ты могла встретиться с другими девочками своего возраста. Тебе понравится заводить новых подруг.

— У меня никогда не было подруг. Тетя Джейн говорит, что деревенские дети слишком вульгарны для дочери графа.

Бретту смертельно надоели предписания Джейн. И чертовски сильное ощущение вины за то, что так надолго оставил малютку с мисс Жеманные Манеры. Никаких домашних животных, никаких друзей — ничего, кроме уроков и молитв? Граф практически ничего не знал о том, как быть родителем, но он готов был поспорить, что смог бы справиться лучше. Сама Медея могла бы справиться лучше этого! Он потрепал дочь по руке.

— Тогда тебе всего лишь нужно поскорее выздороветь, чтобы мы смогли пойти и выбрать твоего котенка. Я уверен, у арендаторов найдется много котят, из которых можно будет сделать выбор, если здесь нет кухонной кошки с выводком. И я спрошу у грумов о мышеловах на конюшне. Мы найдем самого красивого из всей группы. Может быть, белого, чтобы ты смогла назвать его Снежок? Как тебе эта идея? — Он поклялся, что найдет ей даже фиолетового, если она хочет именно такого.

— О, нет, папа, я не хочу просто какую-то обычную старомодную кошку. — Внезапно Бретт ощутил холодок на затылке. Или это предчувствие гибели?

— Нет? Может быть, ты хочешь львенка или тигренка?

— Нет, глупый. Я хочу особенного, особенного котика.

О Боже, ему грозит наказание за все его грехи.

— И я предполагаю, что ты точно знаешь, где найти это вдвойне особенное животное из семейства кошачьих?

Саманта села в постели, продемонстрировав гораздо больше энергии чем раньше, со времени его приезда.

— Конечно, знаю! Видишь ли, мисс Селден разводит их, в старом коттедже привратника.

— Мисс Селден из Селден-Хауса живет в сторожке у ворот? — Граф был слишком обеспокоен здоровьем дочери, чтобы расспрашивать о чем-то еще. — Сестра баронета? — Пусть это будет другая мисс Селден, взмолился он, почти так же отчаянно, как молился за то, чтобы к его дочери вернулось здоровье.

— И сэр Юстас тоже. Мистер Мактавиш арендует большой дом. Мисс Масгроув считает, что он простолюдин, но мисс Селден и сэр Юстас — знатного происхождения, сказала она, так что мы однажды нанесли им визит, когда только-только приехали. И я увидела самых чудесных кисок во всем огромном мире. Я хочу одного из этих котят, папа.

Однажды, когда граф плавал, он наступил на угря. Его нынешние ощущения можно было описать точно так же.


***

Граф уехал в Аппер-Оссинг? Будь проклято его трусливое сердце, кипела от злости Шарлин, леди Трант, снова вглядываясь в письмо от поверенного Бретта. Где это вообще, черт возьми? И неужели в письме на самом деле говорится, что Боутон собирается остаться в провинции на неопределенный срок из-за маленькой больной девочки? Должно быть, ее зрение хуже, чем она думает. Однако Шарлин поклялась всеми святыми, что не станет покупать себе очки. И она не позволит отодвигать себя в сторону, словно вчерашнюю баранину. Слишком маленькая нитка жемчуга — вот и все, что, по его мнению, она заслуживает после того, как угождала его желаниям все эти месяцы? Не стоит упоминания его щедрость у модисток, галантерейщиц и виноторговцев, она имеет право на большее. На его титул, в действительности.

Проклятие! Даже с бриллиантовой застежкой в виде бабочки, ожерелье не принесет достаточно денег, чтобы купить запас свечей на целый месяц. Зрение у Шарлин было достаточно хорошим, чтобы сосчитать мелкие бриллианты, но не для того, чтобы заметить сложенный банковский чек, засунутый под жемчуг. Может быть, граф подразумевал это ожерелье как знак своего уважения, до тех пор, пока не сможет купить более ценный подарок, решила Шарлин. Да, так и есть: он уехал в такой спешке, что приказал допотопного старого поверенного переслать ей безделушку, чтобы продемонстрировать свои сожаления из-за отсутствия во время Рождества.

Конечно, у них нет никаких веских причин быть вдали друг от друга. Граф определенно скучает в деревне. Ему одиноко. Ему нужен компаньон, возможно — леди, которая будет выступать в качестве хозяйки перед лицом местного дворянства. В самом деле, Шарлин окажет ему услугу, если приедет в… Как, черт побери, называется это место? Осиер? Оранг? И к тому же она сможет помочь с больным ребенком. Она сможет, хм, читать девочке. Нет, это не сработает. Шарлин сможет играть с ней в куклы. Что ж, во всяком случае, ее горничная сможет сшить кое-какую одежду для кукол. Боутон увидит, какой замечательной матерью она сможет стать, какой хорошей женой и превосходной графиней. Какая прекрасная идея!


5

Граф приехал в Оссинг, чтоб ему провалиться. Мисс Селден дала пощечину одному из выдающихся аристократов бомонда. Она догадалась об этом еще до того, как заработали мельницы сплетен. В конце концов, она же слышала, что маленькая девочка заболела, и вообще, какой бессердечный отец оставит ребенка одного во время Рождества?

Кроме логичности появления лорда Боутона в это время, в округе не могло быть других таких же несравненных джентльменов, подобных тому, кто приставал к ней на большой дороге. Но если бы, по какой-то случайности, и существовал более привлекательный, более мужественный и внушительный джентльмен — не то чтобы она считала его джентльменом, далеко не так, — что ж, он точно не проезжал бы через Аппер-Оссинг.

Так и есть, распутником с дороги оказался граф, от его знаменитого элегантного покроя одежды до легендарной репутации среди полусвета. А сейчас он стоял в убогой гостиной Джерри с букетом цветов в руке. Розы, ничуть не меньше, а на дворе декабрь. Если его одежда или уверенность не заявляли о важности этого повесы, то это сделали бы розы. А Джерри стояла перед ним в выцветшем платье, вероятно, с пятнами и следами от плюща, который она сплетала для арки над камином. По крайней мере, ей удалось смыть с себя вонь от вчерашнего погружения; вот бы теперь ей так же легко отделаться от его сиятельства. Он воплощал собой все, что ей не нравилось в мужчинах: немедленность и распущенность. Как и многие другие джентльмены, которых она встречала во время своего лондонского Сезона, граф полагал, что богатство и титул могут купить ему уважение и привязанность. Вероятно, так оно и было. Зате, он спустил бы все это, перевернув одну карту или отбросив простынь на чьей-то кровати, в то время как другие выполняли бы его работу, беспокоились бы за него. Нет, Джерри вовсе не восхищалась людьми, подобными его сиятельству. Конечно же, смуглая привлекательная внешность графа — это совсем другое дело.

Девушка присела перед ним в самом лучшем реверансе, но не протянула руки, которая была вся исцарапана колючками остролиста. Затем она указала на самое лучшее кресло. Нет, с утра там спала Рани и подушки были покрыты рыжевато-коричневой кошачьей шерстью — как раз того цвета, который будет отлично видно на его темно-синем сюртуке из первоклассной ткани. Джерри села туда сама, перед тем, как подогнулись ее колени, кивнув гостю в сторону жесткого деревянного стула.

Граф не присел, но начал прохаживаться взад и вперед перед камином. Что, ковер недостаточно протерся? Но Джерри успокоило то, что его светлость ощущает неловкость. Итак, у аристократа, который ни о ком не заботится, все же оказалась советь. В приливе великодушия, она начала разговор: