Диана Чемберлен - Спасительный свет

Мери улыбнулась. Она не была уверена в значении слова «малахольный», но не сомневалась, что оценка девочки совершенно точна.

– Извините, что я так говорю. Возможно, он ваш друг, раз вы разговаривали с ним о маяке, и все такое прочее.

– Ты можешь говорить все, что придет тебе в голову, дитя мое.

Лейси опустила ноги на пол и откинулась на спинку кресла, повернув голову к Мери.

– Я достаточно хорошо все объяснила? Вы понимаете, в чем проблема?

Мери неторопливо кивнула.

– Я понимаю эту проблему гораздо лучше, чем ты, – сказала она:

Лейси озадаченно посмотрела на нее:

– Ну, мама всегда считала вас очень мудрой женщиной. Вот если бы она пришла к вам с чем-то подобным, как бы вы помогли ей?

Мери глубоко втянула в себя чистый воздух и медленно выдохнула.

– Если бы я на самом деле была мудрой женщиной, я никогда не стала бы помогать твоей маме, – она наклонилась и взяла девочку за руку. – Теперь, дитя мое, иди домой и ни о чем не беспокойся. Это дело взрослых, и я обещаю тебе, что займусь им.

У Мери был план. Может быть, кто-то и сказал бы, что это жестоко, но она не могла придумать другого способа справиться с разрушительным наследством, оставленным Энни. Жизни трех людей исковерканы. На самом деле, даже четырех, считая дочь Энни. Она сыграет роль старой эксцентричной дуры, роль, которая не слишком нравилась ей, но которую она умела играть, когда это бывало необходимо. А это будет необходимо завтра, когда она поведет членов комитета на экскурсию по дому смотрителей. И это будет необходимо сейчас, когда она позвонит Алеку О'Нейлу, чтобы поставить условие.

Для этого разговора Мери собрала всю свою жесткость. Она решила воспользоваться телефоном в комнате Джейн, чтобы никто случайно не услышал и удивился бы: что, черт побери, случилось со старой Мери? Алек снял трубку после третьего гудка.

– Здравствуйте, Мери, – сказал он. – Завтра в девять утра мы вас ждем. У вас ничего не изменилось?

– Отлично, отлично. А кто, вы говорите, там будет?

– Я, Пол Маселли и еще одна женщина из комитета – Нола Диллард.

– А, ну тогда экскурсия отменяется.

– Я… Что?

– Я хочу, чтобы пришли вы, мистер Масселли и его жена. Доктор.

– Оливия?

– Да. Оливия. Молодая дама, которая несколько недель назад приносила сюда журналы. Только вы трое.

– Э-э-э, Миссис Пур, я не понимаю. Оливии не нужна эта экскурсия, и к тому же, я боюсь, она завтра работает. С другой стороны, Нола – весьма активный член комитета из…

– Нет. Нолу я не приглашаю. Я хочу, чтобы присутствовали вы, мистер Маселли и его жена. И все. А иначе – никакой экскурсии.

– А если она работает?..

– Тогда мы выберем для экскурсии другой день, когда она не будет работать.

Алек немного помолчал.

– Ну, хорошо, – выговорил он наконец. – Я посмотрю, что удастся сделать.

– Хорошо. Тогда до завтра.

Алек повесил трубку и нахмурился. Все это очень странно. Должно быть, Мери Пур окончательно выжила из ума. Несколько минут он сидел за столом в своем кабинете, обдумывая разные варианты, а потом снова снял телефонную трубку и позвонил Оливии.

– Я понимаю, это ставит тебя в неловкое положение, но, пожалуйста, не могла бы ты это сделать? Одна последняя услуга?

– Пол там будет?

– Он должен быть там. С другой стороны, ты… Я думаю, ты произвела впечатление на старую смотрительницу.

– Ладно. Полагаю, это даже хорошо, в какой-то степени. Это заставит меня встретиться с Полом. Наконец-то я вынуждена буду сказать ему о ребенке.

– Ты все еще не сказала?

– Я с ним вообще не разговаривала. Он оставил для меня сообщение с просьбой позвонить, но у меня не возникло такого желания.

– Оливия, – ему хотелось, чтобы она поскорее покончила с этим, – чего ты ждешь?

Она молчала.

– Впрочем, это не мое дело, верно? – он вздохнул. – Ты не могла бы позвонить Полу и сообщить ему об изменениях в наших планах? А мне нужно связаться с Нолой и отменить приглашение.

– У тебя нет никакой причины идти на эту экскурсию, Оливия, – сказал Пол.

Она прижала трубку плечом к уху, открывая банку с кошачьими консервами для Сильви.

– Да, я знаю, но Мери Пур отказывается вести экскурсию, если меня не будет.

Пол застонал.

– Господи, она такая, черт побери… самодурка. Как вообще она узнала о твоем существовании.

Оливия напряглась.

– Я познакомилась с ней, когда завозила в дом престарелых старые журналы Тома.

Пол немного помолчал.

– Это что, еще одно занятие Энни? – спросил он.

– Да, – она ничего больше не добавила. Сейчас он ей не понравился.

– Почему ты не перезвонила мне?

– У меня не было ни малейшего желания разговаривать с тобой.

– А твой друг Алек говорил мне совсем другое. Он сказал, что тебе нужно поговорить со мной о чем-то очень важном.

Оливия поставила миску Сильви на пол.

– Ну, на самом деле, мне и правда нужно о многом с тобой поговорить – выяснить отношения. Мы можем где-нибудь позавтракать с тобой завтра после экскурсии?

– Хорошо. Ты не собираешься завтра появиться с волосами, выкрашенными в рыжий цвет или выкинуть еще что-нибудь в этом роде?

Она стиснула зубы.

– Ты можешь быть очень жестоким. Он помолчал.

– Извини, – нерешительно произнес он наконец. – Просто у меня такое ощущение, как будто ты вдруг стала совершенно чужой. Ты жила жизнью, о которой я и не подозревал.

– Ты сам хотел этого.

– Я знаю, – он тяжело вздохнул. – Увидимся утром.

На следующее утро в девять часов Оливия въехала на маленькую стоянку у дома смотрителей. Пол и Алек уже ждали ее, прислонившись к «бронко». Ставя машину рядом с автомобилем Пола, она почувствовала на себе их взгляды и глубоко вздохнула, чтобы успокоиться. Можно ли представить себе более несуразную группу, чем их трио? Она разгладила голубую трикотажную кофту, надетую поверх новых белых брюк, и вышла из машины.

Вид Пола и Алека, стоящих рядышком, раздражал ее. Оба – очень привлекательные мужчины. Когда она подошла к ним, у нее возникло ощущение, о котором говорил Алек той ночью – грязь! Она спала с ними обоими.

Алек выглядел немного усталым. Он приветственно улыбнулся, задержав на ней взгляд. Он был одет в джинсы и голубую рубашку с короткими рукавами. На шее фотоаппарат, а на плече – сумка от него. Из распахнутого ворота выбивались темные волосы, и Оливия торопливо перевела взгляд на своего мужа.

– Доброе утро, Пол, – поздоровалась она.

Он скованно кивнул. Ей казалось, она первый раз видит, чтобы Пол чувствовал себя так неловко.

К дому подъехал микроавтобус дома престарелых, и она облегченно вздохнула. Алек помог Мери выбраться из салона, поддерживая ее под локоть. На Мери было платье в бело-голубую полоску и белые тапочки.

Молодая светловолосая женщина выпрыгнула на песок, держа в руках книгу в мягкой обложке.

– Я спросила у Мери, можно ли мне поприсутствовать на экскурсии, но она сказала: – «Ни в коем случае», – девушка ухмыльнулась. – Когда Мери говорит «нет», спорить бесполезно. Так что я побуду снаружи, на берегу.

Мери подождала, пока ее юная водительница удалилась, направляясь к берегу, и повернулась к своим гостям.

– Доброе утро, мистер Маселли, миссис Маселли, – сказала она.

– Здравствуйте, миссис Пур, – ответила Оливия. Пол пробормотал еле слышное приветствие.

Мери перевела взгляд на дом:

– Прошло уже очень много времени с тех пор, как мои глаза видели это место. Я была уверена, что уже никогда больше его не увижу, – она посмотрела на один из бульдозеров у подножия дюны и покачала головой. – Ну, давайте заглянем внутрь.

Они медленно прошли к входной двери следом за Мери, которая двигалась, опираясь на трость. Мери оказалась выше, чем ожидала Оливия, и выглядела очень старой, гораздо старше, чем в доме престарелых.

Алек шел рядом с Мери; за ними Оливия, и замыкал шествие Пол. Оливия глянула на своего мужа, призывая его не отставать, но он смотрел сквозь нее. Казалось, эта экскурсия тяготит его, и она решила, что причина его состояния – она сама.

Они вошли в просторную гостиную. Два плетеных кресла-качалки и кресло с подголовником стояли у большого кирпичного камина. Когда Мери встала посредине комнаты и повернулась к ним, Пол включил диктофон.

– Здесь нужно покрасить, – она ткнула своей тростью в тусклые серые стены. – Я никогда не доводила эти стены до такого состояния.

Алек сделал несколько фотографий, а Пол стоял столбом посреди комнаты, держа диктофон на вытянутой ладони.

– Ну, что ж, посмотрим, что я могу рассказать вам об этой комнате? – спросила Мери, обращаясь к самой себе. – Конечно же, здесь был центр дома. Когда Элизабет была совсем маленькой, она, Калеб и я играли здесь в разные игры по вечерам. Еще я могу припомнить времена, когда эту комнату заполняли люди, спасшиеся после того или иного кораблекрушения. Они жили у нас по несколько дней, пока не появлялась возможность перебраться на материк, – она опустила взгляд на кресло-качалку. – Могу сказать вам, что в этом кресле я разгадала много кроссвордов.

В гостиной было, пожалуй, немного прохладно, и все же Оливия заметила пот на лице Пола. Он достал из кармана платок и вытер лоб. Оливия засомневалась, что это ее присутствие согнало все краски с его лица. Она хотела спросить, не заболел ли он, но в комнате было слишком тихо, и едва ли он хотел, чтобы она привлекала к нему всеобщее внимание. Они прошли на кухню.

– В этой проклятой комнате я упала и сломала себе ногу, – Мери дотронулась до руки Алека. – Если бы не ваша жена, я все еще лежала бы здесь на полу.

Алек улыбнулся ей.

Мери рассказала им о ручном насосе, стоявшем в углу кухни, и о цистернах, в которые собиралась дождевая вода – ее потом использовали для хозяйственных нужд. Она показала им чулан и большую спальню на первом этаже, а также крошечную ванную, которая была пристроена в шестидесятые годы.