– Дом готов, подождем, пока Сара не получит перевод, – на это может потребоваться время.

– Зачем же вам ждать завершения бюрократических проволочек в этом сером, грязном городе? Лучше уехать сразу, насладиться морем, природой!

– Не понимаю, к чему такая спешка, у Сары здесь вся жизнь, – нервно возражает мама.

– Нет, неправда, – перебиваю я. – Ее жизнь – с мужчиной, которого она любит, а вовсе не эти ободранные стены съемной квартиры.

– Сара здесь родилась, думаешь, так просто взять и уехать? Она понимает, что, если у них не получится, она всегда сможет вернуться домой.

– А почему ты думаешь, что не получится? Говорю, что все будет отлично!

Схватка переходит в открытую фазу, Сара и Лоренцо следят за перебрасыванием мяча. Сара впервые молчит.

– Саре и здесь хорошо, зачем же ей переезжать на остров?! Зимой там даже паром не ходит, – упорствует мама.

– Мама, существуют самолеты!

– Я на самолете не полечу. Не понимаю, почему вы не можете остаться здесь?

– Марта, аренда этой небольшой квартиры съедает почти всю мою зарплату. А там у меня большой, красивый дом. Мне жаль, что это так далеко, но мы всегда будем тебе рады.

– Я никуда не поеду. Подумать только, чтобы проведать дочь, мне придется двенадцать часов плыть на корабле и еще неизвестно сколько ехать на машине.

– Мама, – наконец-то подает голос Сара, – я очень долго откладывала отъезд, мы из-за этого даже расстались. Мне жаль, но я приняла окончательное решение. Я хочу уехать.

Пожалуйста, получи!

– Ну, если ты все решила, тогда я не понимаю, зачем тебе мое мнение.

– Я не спрашивала, что ты об этом думаешь, я просто сообщила тебе о своем выборе.

– Тем не менее это не мешает мне сказать, что я против.

– Марта, – вмешивается Лоренцо, – нам было бы приятно получить твое благословение.

– Сожалею. Мне кажется, это поспешный выбор.

– Поспешный, мама?! Они пять лет вместе, а Саре почти сорок! – ядовито замечаю я.

– Почти тридцать восемь, с вашего позволения!

– Ладно, все равно это почти климакс, сколько же еще ждать?!

– Я дала бы свое благословение, если бы они остались здесь.

– Здесь, с тобой?! – кричу я.

– Здесь, с нами.

– А я не хочу, чтобы она оставалась ради меня, я хочу, чтобы она была счастлива, даже если отправится в Гондурас!

– Ты говоришь так, потому что у тебя нет детей.

– И хорошо, что нет.

Кажется, на этот раз я перегнула палку.

– Ладно, мне кажется, мы все выяснили. Спасибо за теплый прием. – Мама встает и идет к двери.

Сара делает мне знаки.

– Мама, прости меня, пожалуйста. – говорю я вдогонку. – Я совсем не это имела в виду.

– Да-да, хорошо, созвонимся. – Она выходит, дверь с сильным хлопком закрывается за ней.

Я поворачиваюсь к Саре и Лоренцо, пожимая плечами:

– Мне очень жаль, правда, но она говорила какую-то ерунду.

Сара кивает, но видно, что она расстроилась.

– Люди всегда реагируют совсем не так, как мы того ждем, помни об этом.

Разрушив семейный лад, возвращаюсь домой. Поиском работы займусь позже. Сначала порадуюсь свободе.

Риккардо появляется ближе к вечеру, я слышу, как он напевает в коридоре.

Открывает дверь, подхватывает меня на руки и кружит по комнате.

– Посмотри на меня! Я будто заново родился! А все благодаря тебе.

Обнимает меня сильносильно.

– Не ожидала я от Барбары такого паскудства, а ты еще хотел на ней жениться.

– Мне кажется, это был кошмарный сон, ущипни меня, я не верю, что все кончилось!

– Ты говорил с ней?

– Да, позвонил сразу же после твоего звонка. Я все ей сказал, она даже заплакала!

– Не может быть! Ведьмы не плачут!

– А черти – да, очевидно!

– И что она тебе сказала?

– Просила ничего не говорить ее родителям, сказала, что сама позаботится об этом. А утром позвонила ее мать, назвала меня мерзким трусом, потому что я бросил ее дочь после того, как она потеряла ребенка! Вот дрянь!

– Я тебе говорила, она не умеет проигрывать.

– Но на этот раз проиграла. Я удалил из телефона ее номер, все ее сообщения, все письма, для меня она больше не существует. Своим родителям я все рассказал. Видела бы ты мою маму, она помолодела лет на десять. А отец? Он наготовил на целый полк, пригласил всех родственников, друзей. Мы вчера собрались за столом, восемнадцать человек. Но хватит об этом. Ты-то как? Рассказывай!

Я взволнована, слишком много новостей разом. Придется выдать порцию спасительной лжи.

– Я уволилась с работы, – начинаю.

– Как так? Ты ведь недавно устроилась!

– Там такая атмосфера, ужас! Я не прижилась. Думаю, что вообще поменяю сферу деятельности. (Пожалуйста, первая.)

– А твой бывший, этот ловелас, все еще присылает тебе цветы?

– Нет, давно перестал. (Вторая.)

– Я рад. Как Сара? Мы, наверное, целый месяц с ней не виделись.

– Сара уезжает в Сассари, могу сдать тебе комнату, если решишь остаться.

– Конечно я остаюсь. Ты – за?

– Еще бы, спрашиваешь, – смущаюсь я.

Риккардо снова обнимает меня, целует в губы.

Сейчас потеряю сознание.

Но похоже, в этот момент авторы, очевидно, озаботились падением рейтинга передачи: зазвонил мой мобильный телефон.

– Отгадай, что случилось, – предлагает Сара.

– Мама заболела, да?

– Точно. И отгадай, кого она хочет видеть у своей постели?

– Тебя, естественно. Я – недостойная, отвергнутая дочь.

– Ты должна оказать мне громадную услугу.

– Я уже оказала тебе громадную услугу, и помни, это я остаюсь в Милане.

Нажимаю отбой.

У Риккардо такой вид, будто он прыгнул с парашютом, адреналин так и бежит по венам.

– Кьяра, я выскочу ненадолго, поужинаем дома!

Удаляю в телефоне все следы Андреа, его эсэмэски, совершенно безумные. Тошнота подкатывает, как вспомню, что он прикасался ко мне. Брр.

Примерно через час возвращается Риккардо, с авиабилетами в руках:

– В пятницу мы летим в Лондон, я и ты, отпразднуем.

– Я и ты? В Лондон? – не верю своим ушам. Господи, это какое-то чудо!

Смотрим друг на друга, глаза в глаза, все еще не веря, что это происходит с нами, потом целуемся, а сердце проваливается куда-то вниз.

Доктор Фолли торжествующе кричит «оле!». Наверное, это и есть любовь, о которой он говорил. По крайней мере, это чувство очень похоже на любовь, ту самую, что мне пока не выпадала.

Через три дня мы летим в Лондон.

Как я люблю путешествовать! Риккардо, весь зеленый, отказывается от еды, а я с удовольствием уминаю его бутерброд с огурцом и клубничный пудинг.

До гостиницы добираемся поздним вечером, но кругом горят огни, люди допоздна засиживаются в пабах.

Голова идет кругом от счастья, я все время улыбаюсь. Лондон прекрасен, но он еще лучше, потому что я здесь с Риккардо. Наша гостиница в районе Ноттинг-Хилл – романтический замок из красного кирпича, с эркером, грязным паласом и двойными занавесками на окнах. Красота!

– Ты не хочешь поужинать в индийском ресторане?

– Нет! – поспешно отвечаю я. – Все, что угодно, только не индийский!

– Хорошо, тогда предлагаю местную кухню – фишэнд-чипс, рыба с жареной картошкой и пиво!

Мы идем в типично английский паб. На улице выставлена доска с меню, внутри все отделано деревом, красные портьеры, барная стойка, стулья, инкрустированные медью. Все говорят одновременно, громко смеются, болтают с соседями или с барменом.

Не могу поверить, что мы здесь вдвоем. Улицы полупустынны, мы фотографируемся возле пожарных гидрантов и почтовых ящиков. Шутим, смеемся, наслаждаемся каждой минутой вновь обретенного покоя, мы заслужили это в полной мере.

Заходим на цыпочках в наш номер, паркет скрипит под ногами, бросаемся на кровать.

– Я так счастлив, – говорит Риккардо, гладя меня по лицу, по волосам. – Так счастлив, будто меня приговорили к смертной казни, а потом помиловали.

– Прекрасно тебя понимаю. Ты не знаешь, сколько раз меня охватывала паника, когда я представляла, как могла бы сложиться твоя жизнь.

– Я даже не могу передать словами, как я пережил эти дни. Барбара говорила исключительно о себе, ее отец ни разу не удостоил меня улыбкой. А ты в это время была одна, старалась поддержать меня, и никто не дал тебе ни капельки ласки. – Он целует мою ладонь.

Нет, конечно, если не принимать в расчет Андреа.

Мы раздеваемся, бросая одежду куда придется, и впервые я стою перед Риккардо в трусиках и лифчике. Слова «с большими сиськами» вновь звучат в моей голове. Инстинктивно прикрываюсь руками.

Риккардо замечает мое смущение и улыбается мне с невыразимой нежностью:

– Ты не представляешь, как я волнуюсь. Как в первый раз. Ты такая красивая, что у меня перехватывает дыхание. Ты должна мне помочь.

– Я – красивая? Ты что, разве я красивая? Вот Барб… Ну, есть красивые девушки, а я… обычная.

– Издеваешься? Ты самая красивая женщина из тех, кого я знал. Я изо всех сил старался не думать о тебе, потому что знал, что мы не можем быть вместе и что все и без того ужасно. Но у меня не получилось, и знаешь почему? Потому что я люблю тебя, Кьяра. Люблю, как не любил никого другого. Не потому, что до тебя я никого не любил, а потому, что с тобой я вижу будущее, с тобой хочу разделить свою жизнь. Когда я был у родителей, мне все время представлялось, что ты со мной. Но я был там один, а она постоянно мне названивала.

– Ты правда думал обо мне? – Я глажу его по лицу. – Я тоже старалась сделать все возможное, чтобы выбросить тебя из головы и из моей жизни, но, что бы я ни делала, без тебя все было по-другому. Я чувствовала себя совершенно потерянной, и мысли о том, что ты с ней, были как острый нож.

– Знаю, знаю, но теперь никто нас больше не разлучит, поверь мне!

Он целует меня, и внезапно я чувствую, как расслабляется тело, как растекается по нему покой.

Первый раз в жизни я сама расстегиваю крючки лифчика, кидаю его на стул и отдаюсь мягким ласкам и поцелуям Риккардо. Мы смотрим друг другу в глаза, волнуясь, как подростки, у которых это в первый раз. Действительно, я впервые по-настоящему желанна и я хочу заниматься любовью с этим мужчиной. Наши движения неспешны, будто мы танцуем медленный танец. Никогда прежде я не испытывала таких эмоций. Мы – одно целое, одно дыхание, одно тело и одна душа. Вот о чем я всегда мечтала.