Аврил Тремейн - Солнечная девушка

И теперь, глядя, как он вышел на середину зала в хрустящей белоснежной куртке и хлопнул в ладоши, привлекая внимание публики, она почувствовала, что желудок запрыгал, как теннисный мячик.

Лео сказал приветственную речь, объяснил, что будет дальше, пробежался по меню и попросил присутствующих оставлять отзывы, хорошие и плохие. Все это время она не сводила с него глаз, будто перед ней стояла большая красивая ваза с тирамису.

Когда он скрылся на кухне, вечер вдруг погас и оставался таким невыносимо тоскливым, за исключением тех моментов, когда Лео появлялся в зале, чтобы, подсев на свободное место, переброситься парой слов с гостями.

Однако к столику Солнышка он не подходил ни разу. И она не знала, радоваться этому или печалиться. Она не собиралась лезть из кожи вон, напрягая слух, чтобы расслышать, что он говорит. Но он, конечно, заметил, что за эти две недели она превратилась в подобие стукнутой током летучей мыши.

Он подсел за соседний столик. Она впервые за все время ощутила на себе его взгляд.

Она не могла ни вздохнуть, ни думать. Только смотрела на него. Лео кивнул в ответ на слова сидевшей рядом с ним женщины, но продолжал смотреть на Солнышко.

После того как две недели подряд полностью игнорировал ее, он смотрел так, словно готов был схватить, утащить в угол, сорвать платье и…

Внезапно он резко повернул голову в сторону входа. Глаза Солнышка рефлекторно последовали за ним. Там происходила какая-то возня, продолжавшаяся уже несколько секунд. Слышался чей-то громкий голос. Звук потасовки. И…

Натали Кларк. Ох-хо-хо!

В один миг Лео оказался возле Натали и, сказав что-то администратору, пытавшемуся разрулить ситуацию, взял ее под руку и вывел на смотровую площадку. У Солнышка возникло ощущение как тогда, в «Отбивной на гриле». Она разозлилась на Лео и отчаянно хотела защитить его. Она не стала дожидаться, когда голова скажет сердцу, что это не ее дело. С застывшей улыбкой пробормотала что-то по поводу свадебных хлопот и вышла следом за Лео.

Солнышко появилась на смотровой площадке как раз в тот момент, когда Натали влепила Лео пощечину. Вспышка ярости была такой сильной, что Солнышко задрожала.

– Что, черт возьми, здесь происходит? – Она схватила руку Натали, замахнувшуюся для следующего удара.

– Солнышко, вернись в зал. – Лео попытался оттеснить ее себе за спину.

– Вы! – с презрением выдавила Натали. – Девушка-спасатель! Так это вы та самая Солнышко? – Она окинула Солнышко с головы до ног. – В «Ку Брассери» говорят, он от вас без ума. Но он не знает, что значит кого-то любить. Даже дотронуться до вас не сможет.

Солнышко не потрудилась отвечать. Просто встала рядом с Лео и, взяв его за руку, поднесла к губам, а потом провела ею по своей щеке.

– Неужели?

Подчинившись, Лео заботливо прижал ее к себе.

– Натали, сегодня у меня частная вечеринка. В зале журналисты, которых может заинтересовать, какого черта здесь происходит. Давай не будем выносить все это на публику. Возвращайся в Сидней. Если не хочешь ехать ночью, можешь остановиться в ближайшем отеле.

– Почему я не могу поехать к тебе? – Натали сбросила пальто. Ее губы изогнулись в змеиной улыбке.

Солнышко в приступе ярости напряглась, Лео слегка сжал ей руку, молча, прося не вмешиваться. Она понимала, что должна послушаться его. Понимала… В этот момент Натали облизнула губы, подняла брови, и ярость взяла верх. Солнышко расхохоталась злобным, неестественным смехом.

– Совсем забыла про ваши татуировки. Бабочки. А вы знаете, что в мире насекомых бабочки самые ужасные насильники?

Она услышала, как Лео коротко рассмеялся, и стиснула его руку. С силой.

Натали уставилась на татуировку:

– Не говорите ерунды.

– Они так отчаянно стремятся к спариванию, что не могут дождаться, когда самка выйдет из куколки. Понимаете, это стадия их метаморфоза, в которую они переходят из гусеницы.

– Гадость какая!

– Я вас понимаю! Особенно если учесть, что они собираются в стаю и ждут, когда появится самка. Она еще вся мокрая, крылышки не открыты, а первый самец уже набрасывается на нее и… ну, думаю, вы можете себе представить. А потом ее имеют все остальные по очереди.

– Это… – Казалось, Натали утратила дар речи. Солнышко печально взяла ее за руку:

– В следующий раз сделайте орла, он, по крайней мере, находит пару на всю жизнь.

Натали стояла и, дрожа от бессильной злобы, переводила взгляд с Солнышка на Лео и обратно. Так продолжалось какое-то время. Три человека на маленькой смотровой площадке. Никто не двигался. Потом Натали последний раз с ненавистью посмотрела на Солнышко и ушла. Солнышко выпустила руку Лео и сделала шаг назад.

– Вот теперь я вернусь в зал.

– Зачем ты вообще выскочила?

– Я просто подумала, что тебе может понадобиться поддержка.

– У тебя был такой вид, как будто ты собираешься прыгнуть в пропасть.

Нет. Нет!

– Просто я не люблю насилия. А она тебя ударила. Это меня взбесило.

Лео, смеясь, провел пальцами по щеке.

– Да уж, тебе точно нужно потренироваться, чтобы тягаться с ней.

Ей стало стыдно, она почувствовала, что краснеет.

– О боже, ты прав. Я такая же, как она.

– Ты совсем не такая.

– Но я тоже тебя ударила!

– Но потом поцеловала, помнишь?

– Я… да, помню. Она поежилась.

– Тебе холодно?

– Я взяла пальто, но оно в машине.

– Тогда иди сюда. А Лунность? Она тоже в машине?

Она кивнула.

– Значит, это произойдет?

– Да, если ты уверен, что не возражаешь. Завтра годовщина.

– Солнышко. – Он погладил ее по голове, и они замерли. Надолго. – Мы уйдем, как только уберут десерт, хорошо?

– Тони…

– Плевать мне на Тони, да и тебе тоже. Как бы там ни было, он в состоянии о себе позаботиться. Наверняка приехал на своей машине. Я ни минуты не сомневаюсь, что ты не посадила бы его в машину, в которой Лунность.

– Откуда ты знаешь?

– Знаю, и все. А история про бабочек – это правда?

– Для некоторых видов, не уверена, что для всех.

Он открыл дверь в ресторан, откуда доносился смех.

– Бедная Натали. Возможно, у нее на руках вовсе нет насильников.

– Думаешь, я должна ей сказать?

– Уж если я смог найти в Интернете про расширение зрачков, то уверен: Натали найдет про бабочек-насильников. Хотя мне понравилось про орлов. На всю жизнь.

Час настал.

Солнышко с урной стояла на веранде дома Лео, перед лестницей, ведущей вниз. Она была босиком, в длинном, до самых лодыжек, вязаном пальто, надетом поверх платья из конопли. Без застежек. Смесь облачения ведьмы и хиппи, будто специально придуманное для этого обряда.

– Хорошо. Лео ждал.

– Хорошо, – повторила она, едва заметно кивнув. Потом бросила через плечо короткий взгляд на Лео. – Я должна сделать это сама.

– Знаю. Я спущусь на пляж, на случай, если тебе что-нибудь понадобится, но останусь на нижних ступеньках.

– Ты мне не понадобишься.

– Мало ли что.

Солнышко выглядела бледнее, чем обычно. Вся в напряжении. Но словно охваченная странной надеждой. Наконец она расправила плечи и начала спускаться.

Подождав пару минут, Лео последовал за ней. Когда он дошел до пляжа, она уже стояла на кромке воды. Он понял, что никогда не сможет забыть ее образ в окружении лунного света, прибоя, песка и ночи. Она поднесла урну к губам и поцеловала ее.

А потом сняла крышку и бросила ее за спину.

Как по сигналу, подул ветер. Солнышко, запрокинув голову, на миг прижала урну к груди, а затем решительным движением бросила пепел в сторону воды. Повторила это еще раз. Наклонилась, наполнила урну морской водой, потрясла ее и, дождавшись следующей волны, перевернула, чтобы содержимое попало прямо на гребень. Волна отхлынула, унося в океан последнюю горстку пепла Лунности.

Минуты шли.

Ветер стих.

Только волны прибоя по-прежнему мерно накатывали на песок.

Жизнь продолжалась.

Солнышко отбросила красивую урну на песок и пошла в сторону Лео. По ее щекам текли слезы.

Он распахнул объятия, она шагнула прямо в них. Он ничего не говорил. Только прижимал ее к себе, пока слезы, постепенно утихнув, не высохли.

Она подняла на него глаза:

– Спасибо тебе. Знаешь, она бы тебя полюбила. «А ты?» Вместо этого он сказал:

– Пойдем в постель, Солнышко.

Она посмотрела в его лицо, освещенное лунным светом. Коснулась щеки. Кивнула:

– В последний раз.

Она проснулась в постели одна, одетая в его рубашку.

Шторы были задвинуты, если не считать небольшой щелки, сквозь которую проникал яркий свет.

Она встала, раздвинула шторы, и вот перед ней пляж Лунности. Дикий, прекрасный и спокойный. Идеальный.

В комнату заглянул Лео, и ощущение покоя исчезло, сменившись обычным ча-ча-ча, возникавшим всякий раз при его появлении. Пришло время вернуться к реальности.

– Я сделаю тебе омлет. Всего несколько минут. Когда будешь готова, выходи на веранду. И не беспокойся, я положу туда чоризо.

– Нет. Я не хочу.

– Не любишь пикантную колбаску?

– Ингредиенты здесь ни при чем.

– Тогда в чем дело?

– В том, что ты никогда не готовишь дома для других.

– А для тебя готовлю. Она поперхнулась.

– Но я не хочу, чтобы ты для меня готовил.

– Почему?

– Потому что это не твое. Ты не должен меняться ради меня. Потому что…

– Потому что?

– Потому что я не могу измениться ради тебя.

– Я и не прошу.

– О! Это хорошо. Я испугалась, что…

– Что?

– Ну, вчера Натали сказала, будто в «Ку Брассери» говорят, что ты от меня без ума. Это было бы нехорошо.

– Я не без ума от тебя. Это тебя успокоит?

– Да. Нет. Я не знаю.

– Богатый выбор, Солнышко. Исчерпывающий.

– Нет. Я хотела сказать: да, это меня успокаивает. Просто я хочу, чтобы мы с тобой остались на одной странице.