– Там еще два. – Оливия черкнула в блокноте. – В этом году много двойняшек. О, смотрите. – Поманив к себе Роуленда, она указала на маленькую сосновую рощицу. – Белый олененок. В наших местах это большая редкость. – Оливия перевернула листок в блокноте и сделала пометку на другой стороне. – Папу это заинтересует.

– Вы отделите его от стада?

– Да, но не во время осенней охоты. У лорда Сайкса в лесу олени в основном белой окраски. Он будет рад заполучить еще одного, чтобы улучшить породу.

– Наверное, поймать его будет непросто?

Оливия весело усмехнулась:

– Разве вы не заметили, что олени не бегут, даже когда видят человека? Лани вовсе не пугливы.

– Должно быть, поэтому охотиться на них как-то неловко?

– О, они необычайно быстро бегают от собак, – заметила Оливия, следуя по едва различимой тропинке. – А охота – древняя традиция. Наши собаки – оленьи борзые. Смысл их жизни в охоте, в преследовании, в азарте.

– Вы его любите, не так ли?

Оливия повернулась, тряхнув растрепанными золотистыми кудрями. Кроны высоких дубов смыкались в зеленый шатер у нее над головой.

– Охотничий азарт?

– Холиншед.

– Да, – просто сказала она. Пятна солнечного света, пробивающегося сквозь листву, дрожали на ее лице, вспыхивали золотыми искрами в пышных волосах. Роуленд заметил, что на скуле у нее темнеет грязная полоска, а в прическе застрял листок папоротника, но никогда Оливия не казалась ему прелестнее. В эту минуту она была самой собой, никем не притворяясь.

Порывисто шагнув к Оливии, Роуленд приник губами к ее губам. Она обвила руками его шею и не разомкнула пальцев, даже когда он прервал поцелуй.

– Я спрашивал вас, каким вы видите свое будущее, и пока не получил ответа, – проговорил он, – но мне хотелось бы предложить вам кое-что: найдите в своей жизни место для меня. – Оливия растерянно нахмурила брови, и Роуленд, наклонившись, поцеловал ее. Она прильнула к нему, он ощутил тяжесть ее тела. – Я говорю серьезно, Ливи. – Роуленд закрыл глаза, прижавшись лбом к ее лбу. – Думаю, вы должны стать моей женой.

Внезапно послышался треск ломаемого кустарника и громкая брань: по узкой тропе пробирался кто-то еще. Ливи вырвалась из объятий Роуленда и, осторожно обогнув заросли ежевики, углубилась в чащу, подальше от посторонних глаз. Отойдя шагов на десять, она остановилась и повернулась к Роуленду.

– Вы вправду видите в этом свое будущее? – Оливия казалась озадаченной, смущенной. Роуленду захотелось поцеловать маленькую морщинку меж ее недоуменно сведенных бровей, прежде чем та исчезнет.

Сорвавшись с места, он быстро подошел к Оливии и, обняв за плечи, увлек за корявый ствол огромного дуба, где их никто не смог бы увидеть с тропинки. Пальцы Оливии скользнули по лацкану его сюртука, словно желая убедиться, что все происходящее не причудливая игра воображения.

– Просто подумайте об этом, Ливи.

– Я уже подумала. – Она прислонилась спиной к стволу, крепко вцепившись в сюртук Роуленда. – Поверьте, я думала об этом.

Девир радостно улыбнулся и, наклонившись, поцеловал ее жадными горячими губами. Ливи почувствовала, как нестерпимо громко бьется сердце. Ноги вдруг стали ватными, колени подогнулись.

Оливия много думала о будущем, пытаясь понять, чего она хочет от жизни. Откровенно говоря, после поездки в Банкрофт она не могла думать ни о чем другом. Прямые, обезоруживающие вопросы графини де Корбевиль заставили Ливи признаться себе, что Девир стал частью ее жизни, без него она не представляла будущего.

– Вы меня любите? – спросил он.

– Да, это пари вы тоже выиграли, ужасный вы человек.

Девир рассмеялся, явно приняв ее слова за комплимент.

– Вы только подумайте, – прошептал он, пощипывая губами ее ухо. – У вас впереди целая жизнь, чтобы заставить меня пожалеть о том, что я родился на свет божий. Одно это должно убедить вас выйти за меня.

– Меня убедило бы ваше признание в любви, – возразила Ливи, чуть отстраняясь, чтобы видеть выражение лица Девира. Она не сомневалась в его чувствах, но ей хотелось услышать, как он произнесет заветные слова.

Глаза его широко открылись, в лучах солнца темный цвет какао сменился янтарным.

– Ливи. – Он взял ее за подбородок и склонил голову, глядя ей в глаза. – Позвольте мне быть откровенным. Я люблю вас. Никакая другая причина не заставила бы меня сделать вам предложение всерьез. Я прошу вас стать моей женой не из желания затащить вас в постель, заполучить ваше приданое или счастливо устроить судьбу сестры. Если вы мне не верите, я постараюсь сделать все возможное, чтобы убедить вас в своей искренности.

Ливи почувствовала, как волнение сменяется в душе покоем, ясностью, уверенностью. Впервые за долгие месяцы она не испытывала мучительных сомнений. Обвив руками шею Девира, она прильнула к его груди.

– Вам придется самому сказать матери, что свадьба состоится в Холиншеде, даже если кому-то чудится в этом дурное предзнаменование.

Глава 38

После того как отец и его друзья разошлись по своим комнатам, на темный замок опустилась вязкая дремотная тишина. Прежде Ливи не доводилось прислушиваться к шорохам засыпающего дома. Сперва улеглись гости в своих спальнях, стало слышно, как тихо возятся горничные и камердинеры, готовясь ко сну. Где-то внизу по коридорам сновали лакеи, закрывая окна и двери; негромко ворчали разбуженные собаки. Наконец стихли и эти звуки. Казалось, дом, словно пес, вздохнул, свернулся клубком и задремал.

Запахнув полы пеньюара, Ливи выскользнула из комнаты и неслышно прокралась по коридору. Мягкие лайковые туфли необычайно громко шаркали по полу, нарушая сонное безмолвие замка.

Руки Ливи тряслись, она вцепилась в тонкую ткань пеньюара, пытаясь сдержать дрожь. Ночь выдалась душной, одежда стесняла движения. Отдаленный грохот в глубине дома заставил ее испуганно вздрогнуть. На мгновение Ливи застыла, потом взволнованно перевела дыхание и бросилась бежать. Остановившись перед дверью в конце коридора, она робко повернула ручку. К ее облегчению, дверь оказалась не заперта.

Девир сидел возле незажженного камина с бокалом бренди в одной руке и книгой в другой. Когда открылась дверь, он поднял голову. Судя по всему, появление Ливи нисколько его не удивило. Вздернув бровь, он смерил ее оценивающим взглядом. Одна из свечей на каминной полке, зашипев, погасла, звук на миг отвлек его внимание.

Ливи замерла, пытаясь выровнять дыхание. Сердце бешено колотилось в груди. Жар волнами разливался по телу, вытесняя остатки сомнений. Поднявшись, Девир положил книгу на каминную полку. С рассыпавшимися по плечам кудрявыми волосами, в полосатом шелковом халате, отделанном шнуром, он походил на чужеземного владыку.

Девир не сводил с нее испытующего взгляда, улыбаясь уголком губ, и Ливи вдруг поняла, что стоит, вцепившись в дверную ручку, словно сомневается, остаться или уйти.

– Вы заблудились? – спросил Девир, шагнув к двери. В жемчужном сиянии свечей его густые волосы окутывали голову темным ореолом.

Ливи покачала головой.

– Я надеялась, что вы еще не спите.

Полуусмешка Девира превратилась в широкую радостную улыбку.

– Я собирался выждать еще полчаса, пока все уснут, прежде чем ворваться к вам в спальню.

Он окинул Ливи властным взглядом собственника. Сердце ударило ей в грудь, на мгновение замерло и затрепетало, словно пойманная в силки птица. Подойдя к Девиру, Ливи взяла из его рук бокал с бренди. Осушив его одним глотком, она поставила пустой бокал на полку рядом с книгой.

Девир привлек Оливию к себе и обнял, его мягкие губы завладели ее губами. Пальцы легли на затылок Ливи, опустились вниз, и пеньюар соскользнул с ее плеч к ногам. Камеристка пришла бы в ужас, увидев легкий, воздушный шелк на полу. Подумав об этом, Ливи улыбнулась. Фрит ужаснулась бы еще больше, застав ее в объятиях Девира.

Его губы жадно прильнули к ее горлу. Горячее дыхание обожгло ей кожу. Ливи принялась развязывать непослушными пальцами шнуры на его халате.

Ладонь Девира обхватила ее грудь, пальцы сжали сосок. Ливи хрипло вскрикнула, распутывая последний узелок.

Ее дрожащие от нетерпения пальцы развели полы халата, но вместо обнаженной кожи нащупали тонкое полотно рубашки. Повеса в ночной рубашке. Эта мысль показалась ей нелепой. Девир рассмеялся и, сбросив халат, сорвал рубашку через голову.

Ливи отступила на шаг, оглядывая его восхищенным взглядом. Увидев Девира обнаженным возле озера, она тайком успела его рассмотреть, стараясь запомнить каждую черту. Но теперь она могла открыто пожирать его глазами. Этот мужчина принадлежал ей.

Высокий и сильный, он был поджарым и гибким, как дикий зверь. Ливи медленно провела пальцем по его ключице, коснулась плеча. Девир казался ожившей статуей. Дрожащие огоньки свечей отбрасывали тени на гладкую кожу, под которой проступали упругие, крепкие мышцы. Ливи не подозревала, что мужское тело может быть так прекрасно.

Длинные ловкие пальцы Девира развязали тесемку ее ночной рубашки и потянули вниз тонкое полотно, обнажив грудь. У Ливи перехватило дыхание, когда Девир усадил ее в массивное кресло с высокой спинкой и опустился перед ней на колени.

Его губы нашли ее сосок. Язык скользнул по нежной коже, лаская и дразня. Тело Ливи пронзило сладкой болью.

Она развела бедра, сминая ночную рубашку. Девир потянул ее к краю кресла, пальцы Ливи обхватили его восставший жезл. Яростный огонь желания полыхал в ней, разгораясь все сильнее.

Не в силах ждать, она нетерпеливо обвила ногами талию Девира, раскрываясь ему навстречу.