– О! Владимир Павлович подольше моего лет так на пять! С самого основания, так сказать.

Бросаю на мужчину по-хорошему удивленный взгляд и делаю глоток горячего напитка.

– Так уж получилось, – пожимает он плечами, не вдаваясь в подробности. – Так значит, ты училась на гостиничном деле?

– И наверняка была отличницей? – подхватывает Светлана Ивановна, глядя на меня с таким интересом, как будто сейчас я расскажу какую-то страшную сплетню.

– Видимо, я похожа на заучку.

– Господь с тобой! Какая заучка! – тут же восклицает она. – Просто у тебя очень умные глаза, да и воспитана ты хорошо. Иной раз здесь на таких барышень насмотришься, что аж жить страшно становится!

Я смущаюсь, и лицо как назло начинает краснеть. Не умею спокойно реагировать на комплименты. Быстро хватаю кружку с чаем и пью, прикрывая ею помидорную физиономию.

– Сегодня ты можешь занять мою комнату, – говорит Владимир Павлович, поднимаясь с места. Кажется, он вновь заметил мое смущение и решил перевести тему. – А я, пожалуй, перееду в гостиную.

– Извините за неудобство. Вовсе не обязательно переселять меня, я не хочу доставлять вам еще больше проблем.

Владимир Павлович бросает на меня немного удивленный и в то же время изучающий взгляд, как будто не может поверить моим словам. Его светло-серые глаза кажутся задумчивыми, словно он решает в уме какую-то задачку, ответ на которую зашифрован на моем лице. Должно быть по-прежнему считает, что мы где-то встречались с ним раньше. Но я точно могу сказать, что прежде никогда не видела этого мужчину.

– Нет никаких проблем, – говорит он слегка улыбаясь, – и не беспокойся об этом. Светлана Ивановна, не поможете постелить белье?

– Ой, ну, что вы! Я сама все сделаю, прошу вас, не нужно так…

– Ей-богу, она просто очаровашка! – перебивает меня женщина, хлопнув в ладоши. – Пойдем я покажу тебе комнату, да и чемодан твой перетащим.

Благодарю мужчину за прекрасный ужин и удаляюсь вместе со Светланой Ивановной в гостиную, где я очнулась. Кидаю в сумку телефон и беру свой чемодан.

– Так, проходи в коридор, а я сейчас достану свежее белье из шкафа и полотенце. Думаю, ты очень хочешь принять душ.

– Не отказалась бы…

Спустя пятнадцать минут, когда с моим переездом в комнату Владимира Павловича покончено, я с ужасом понимаю, что так и не позвонила Вике, которая судя по всему очень переживает за меня. Подключаю зарядку к телефону и с нетерпением жду, когда же включится экран.

Господи, все пошло вверх тормашками, как только я села в это дурацкое такси. Все должно было быть иначе в этот день. Вместо того, чтобы спокойно зарегистрироваться и получить ключ от своего номера, я нарушаю покой этих добрых людей, которые не только приютили меня, но и спасли от верной гибели. Черт возьми, только сейчас до меня стало доходить, насколько я была глупа, отправившись неизвестно куда да еще и в такой снегопад! Я же могла умереть или отморозить конечности. Господи, чем только думала?! Меня кидает в легкую дрожь от одной только мысли, что глупое и спонтанное решение могло запросто погубить меня. Единственным человеком, который бы оплакивал меня и неимоверно скучал была бы Вика. А Лара вообще не разговаривала со мной, если бы мы встретились с ней на небесах. Она и сейчас, наверное, смотрит на меня оттуда и от ужаса прикрывает лицо руками, не забывая периодически покручивать указательным пальцем у виска.

– Прости меня, Лара, – говорю я тихо, медленно опускаясь на край небольшой кровати. – Больше никогда не буду так делать. Ты растила меня не затем, чтобы я по собственной глупости замерзла в каком-то долбаном сугробе. Фух-фух, все хорошо. Все будет хо-ро-шо. Да. Да. Да.

Экран телефона, наконец, загорается, и я тут же набираю Вике. Не думаю, что в половине десятого вечера она уже спит.

– Черт, возьми, Артемьева! – тут же выкрикивает подруга в трубку. – Ты должна была позвонить мне три часа назад, три! Ты смотрела на время?!

– Вик, прости, так получилось. Я знаю, что виновата, но у меня действительно не было возможности связаться с тобой.

Прежде, чем звонить Вике, я даже не подумала, как ей все правильно объяснить, чтобы она не переживала за меня. И чувствуя ее злость, решаю не говорить правду, по крайне мере пока.

– Здесь очень холодно, и представляешь, мой телефон замерз, пока я дошла до…до домика, – тараторю я, запинаясь. У меня никогда не получалось врать и надеюсь Вика не заподозрит в моих славах ужасную ложь. – И в общем-то, пока регистрировалась у меня не было возможности подзарядить его. А потом меня провели к гостинице и я тут познакомилась с… со Светланой Ивановной. Очень милая женщина, знаешь ли… Мы немного поболтали и вот я…заселилась и подзарядила телефон. Звоню тебе, как видишь. Прости меня, пожалуйста.

Вика молчит, и я с ужасом гадаю, не поняла ли она, что я лгу ей.

– Ладно, – недовольно говорит она, а я тихо выдыхаю. – Как там, нормальный номер у тебя?

– Да… Очень даже ничего…Все так по-современному…

Только сейчас обращаю внимание на комнату, в которой мне предстоит провести эту ночь. Здесь действительно чувствуется современный стиль благодаря точечным светильникам, блестящему натяжному потолку светло-бежевого оттенка и темно-коричневому ламинату с электрическим подогревом. Плоский телевизор вмонтирован в стену, облицованную деревянными панелями рыжеватого оттенка, а по обеим его сторонам висят большие и яркие фотографии под стеклом, освещенные длинными узкими светильниками. Сбоку от двери стоит небольшой зеркальный шкаф, в котором я вижу свое отражение и квадратное окно над кроватью, завешанное плотной шторой нежно-розового оттенка. Неужели здесь все домики такие…Уютные и роскошные?

– Хорошо. Нормально долетела?

– Да! Все замечательно, не переживай.

– Голосок у тебя веселый, – говорит Вика, и мне кажется, что именно сейчас она улыбается, – это очень хорошо. В таком случае, тебе не стоит открывать мои подарки, ты их не распечатала еще, надеюсь?

Совсем забыла о них!

– Нет, … Я просто еще не успела… Сразу побежала заряжать телефон и звонить тебе. Но ты знаешь, я открою их сегодня, потому что очень скучаю по тебе… И мне одиноко, да-да, очень одиноко.

Как бы ужасно это не звучало, но сегодня мне совершенно некогда было скучать по Вике. По крайней мере последние шесть часов, что я добиралась сюда. Сейчас мои мысли сконцентрированы на этом удивительно комфортабельном и роскошном домике, на моих новых знакомых, которые оказались очень хорошими людьми, и на завтрашнем дне, когда я должна буду сделать все то, что не удалось сегодня. После ужина меня настигла дикая усталость и сейчас мне хочется только одного – поскорее принять горячий душ и завалиться спать.

– Ой, не ври мне! – смеется Вика. – Я рада, что ты не скучаешь и тебе не так уж одиноко! Слышу это по твоему голосу. В общем, откроешь их завтра, а сейчас ложись спать. Кстати, у тебя уже есть соседка по комнате?

Вика, пожалуйста, хватит задавать столько вопросов, я ведь не умею так много врать!

– Нет. Еще нет.

– Ну, и хорошо. Все, отдыхай! Завтра на связи. Люблю тебя!

– И я тебя.

Мне даже и в голову не пришло спросить, как у нее дела, но я очень рада, что наш разговор так быстро закончился. Сегодня был по-настоящему сумасшедший день и я нуждаюсь в отдыхе. Пальцы на руках и ногах немного покалывают, наверное, из-за мороза. Я ведь даже не знаю, сколько времени провела в сугробе, но слава богу, что ничего себе не отморозила. Хорошо, что Вика не предложила пообщаться по видеосвязи, иначе вопросов было бы в сотню раз больше, увидь она мое красное и поцарапанное лицо.

Достаю из чемодана нижнее белье и пижаму. Полотенце, которое мне дала Светлана Ивановна, большое и мягкое, пахнет свежестью. В углу крупными черными буквами вышито «СХ», и я невольно улыбаюсь, проводя пальцами по аббревиатуре курорта.

В ванной комнате я все делаю очень быстро. Голову решаю не мыть, не хочу будить Владимира Павловича шумом фена. Он, наверняка, уже спит, и выходя из ванной, я тихонько и плавно опускаю дверную ручку, боясь издать хоть какой-то звук. Едва слышно прохожу по коридору, глазея на фотографии под стеклом, словно нахожусь в какой-нибудь галерее. На одних запечатлены снежные склоны и яркое голубое небо, на других – улыбающиеся люди, с лыжными палками в руках. Кто-то из них в масках, скрывающих лица, кто-то обмотан разноцветными шарфами, но я уверена, что все они улыбаются, потому что безумно рады очутиться на заснеженных вершинах.

– Этим снимкам чуть больше десяти лет, – раздается тихий и спокойный мужской голос за моей спиной.

Я слегка дергаюсь от неожиданности и мужчина тут же извиняется.

– Думала, что вы уже спите, – улыбаюсь я.

Он стоит в квадратной арке, ведущей в гостиную и теперь на нем пижамные темно-синие штаны и бледно-серая слегка растянутая футболка. Мне нравятся его добрые и мягкие глаза, которыми он смотрит на меня, и я уверена, что у этого человека золотое сердце и светлая душа. Сегодня он спас мне жизнь, накормил и приютил в своем доме. Почему-то мне кажется, что этот дом именно его, ведь так гармонично он смотрится здесь, среди уютной домашней кухни и теплых бежевых стен. В его мягкой внешности чувствуется мужественность и сила, готовая проявиться в минуты опасности. Замечая мою неловкость за ужином, он несколько раз менял тему разговора, намеренно отвлекая меня. Я благодарна этому человеку за все, что он сделал сегодня для меня, и наверное, никогда не смогу расплатиться с ним. И как будто читая мои мысли, он спокойно говорит:

– Я рад, что с тобой все хорошо.

– Благодаря вам я жива. И «спасибо» не передаст ту неимоверную благодарность, которую я к вам испытываю. – Сделав паузу, бегло осматриваю коридор и задаю вопрос, который последние несколько минут не дает мне покоя: – Ведь, это домик для гостей, так?

– Для моих гостей. Я всегда останавливаюсь именно здесь, когда приезжаю в «Снежные холмы».