«Белка, это просто белка», – говорю я себе, не обращая внимания на холод в ногах.

Громкий треск веток с другой стороны дороги пугает меня настолько, что я изо всех сил бросаюсь вперед, и бегу сломя голову в мрачную неизвестность. Мой чемодан остается на дороге, как и моя вымышленная смелость. Темнота превращает все мои страхи в реальность, и я уже чувствую как в спину мне дышит огромный медведь, желающий полакомится свежим мясом. Бегу, что есть сил, но ноги постоянно скользят и проваливаются в снег. Кажется, я уже рядом с обочиной. Мне не хватает воздуха, не хватает света и сил, чтобы отстать от своего вымышленного преследователя, и на очередном повороте я поскальзываюсь и падаю в глубокий и скрипучий снег.

Проходит несколько минут, прежде чем я решаюсь открыть глаза и пошевелиться. Мои ноги намокли и замерзли, а в горле пересохло так сильно, что больно глотать. Такое чувство, что прошло несколько лет с тех пор как я сидела на своей кухне и пила утренний кофе, как летела в самолете в незнакомые северные края, полная надежды начать свою жизнь с чистого листа. Сейчас, сидя в небольшой снежной ямке и глядя на темный и мрачный лес, мне с трудом удается вспомнить это всепоглощающее чувство надежды на новую жизнь.

Снег засыпает меня. Должно быть я просто пошла не той дорогой, хотя со слов водителя, она здесь должна быть одна. Не знаю, сколько еще идти до «Снежных холмов» и куда именно, поэтому решаю немного посидеть на месте и успокоиться. Мне страшно от странных звуков, издаваемых недрами темного леса, мои зубы стучат не то от холода, не то от страха, и знание того, что ни одна живая душа не знает где я точно нахожусь, заставляет меня плакать. И смешно от того, что я как полная дура сижу в сугробе и горестно из-за собственной необдуманности. Ведь я постепенно замерзаю, не зная куда идти и где находится путь спасения. Черт возьми, даже не могу вспомнить в какую сторону шла!

С трудом достаю телефон из кармана пуховика и смотрю на темный экран. Нажимаю на кнопку разблокировки, но ничего не происходит.

– Отлично, – шепчу я, засунув гаджет обратно в карман. Мой телефон замерз и скоро меня ждет та же участь, если не поднимусь и не пойду дальше.

Снова раздается громкий треск ломающихся веток и глухое шуршанье. Я замираю, напуганная этими звуками как трусливый заяц. Господи, ну кто бы мог подумать, что я буду сидеть в сугробе и трястись от страха! Этого просто не может быть!

Возможно Вика уже паникует, ведь я так и не позвонила ей. Она будет умолять своего папу сделать все, чтобы разыскать меня, и к тому моменту, когда меня наконец отыщут в этих заснеженных краях, мое тело превратится в ледяную статую. Если я сама сейчас же не выберусь отсюда, то в скором времени смогу встретиться с Ларой, которая будет не слишком то и рада нашей встрече на небесах.

Боже, что за мысли?

Явно мороз замораживает мой мозг.

Но через несколько минут я усаживаюсь поудобнее, скрутившись калачиком в небольшой и глубокой снежной ямке. Заставляю себя встать и идти вперед, но тело превращается в мягкую вату и мне даже лень пошевелить рукой. Мне хочется спать, немного отдохнуть перед дальней дорогой. Через несколько секунд мои глаза закрываются. Снег продолжает засыпать все вокруг, и даже я слышу его легкий шорох, который убаюкивает меня, как сладкая колыбельная.


ГЛАВА 3


Первое, что вижу, с трудом приоткрыв глаза – маленькие тусклые огоньки, разбросанные, словно далекие звезды на темном небе. В голове трещит, точно поленья в камине. Глаза щиплет от тепла, а по телу проносится легкая дрожь, заставляя меня покрепче вцепиться в мягкую ткань…

Не сразу понимаю, где нахожусь и почему здесь так вкусно пахнет жареной картошкой. Когда же мои глаза все-таки привыкают к тусклому освещению, с ужасом хватаюсь за мягкое одеяло и натягиваю его до самого подбородка.

Оказывается, я лежу на длинном диване перед большим телевизором, вмонтированным в стену. Рядом со мной стоит деревянный столик на широких ножках, а на нем – моя ручная замшевая сумка и сотовый телефон. Комната, в которой нахожусь, больше похожа на гостиную, с деревянными панелями на стенах, пушистым темно-коричневым ковром неровной формы и множеством точечных светильников на потолке. Вместо двери – широкая квадратная арка, обрамленная светлым декоративным кирпичом. Там, где-то в глубине слышится звон посуды и гул работающего чайника.

Сажусь на край дивана и вижу на своих ногах теплые носки, похожие на те, что вязала мне Лара, когда я была маленькой. Приподнимаю плотное одеяло и с ужасом смотрю на себя.

Кто-то раздел меня до нижнего белья и натянул на ноги одни лишь носки, закутав в тяжелое одеяло. Лихорадочно вспоминаю, как ехала с таксистом в «Снежные холмы», как мы въехали в огромный сугроб и как я шла с чемоданом по заснеженной дороге. Помню, как упала, провалилась в снег и не решалась подняться, потому что лес пугал меня зловещими звуками. До сих пор жутко становится.

– Вы проснулись, – говорит высокий мужчина. Он появился внезапно и стоит за квадратной аркой. Я пугаюсь и словно ребенок крепче закутываюсь в одеяло. Кто он такой? – Извините, не хотел напугать вас.

Из-за плохого света не могу разглядеть его лицо, но отчетливо вижу блестящие седые волосы и глубокую длинную морщину на лбу. На нем черные спортивные штаны и серая водолазка с закатанными рукавами, а на ногах такие же как и у меня вязаные носки. Почему-то именно они делают его образ более мягким и одомашненным.

– Я разогрел ужин, думаю вы проголодались. Тут ваши вещи, – говорит он, указав рукой в сторону моего чемодана, который стоит у окна, – можете переодеться. Надеюсь, у вас есть теплая одежда?

– Где я? – не выдерживаю я.

– В «Снежных холмах», – спокойно отвечает мужчина, опираясь о стену с декоративным камнем. – Вы ведь сюда добирались, верно?

Я едва заметно киваю.

– Вы очень смелая девушка, но больше никогда не отправляйтесь в одиночку куда-либо, особенно в снегопад.

В его голосе слышится добрая насмешка, и я слабо улыбаюсь:

– Да уж… Постойте, там остался водитель! – выпаливаю я, вскочив с дивана и крепко держась за одеяло.

– С ним все в порядке. Как только наши ребята отстегнули трос от автомобиля, он тут же уехал. Мы просто выехали прокатиться на снегоходах, да проверить, насколько снегопад засыпал дорогу. Увидели машину в куче снега. Водитель решил, что его пассажирка добралась до «Холмов» и сообщила о нем, но никто из наших о ней, то есть, о вас ничего не слышал. Я поехал по дороге и чудом нашел вас, – заканчивает он, говоря обо мне с теплотой в голосе. – А ведь все могло закончится очень плохо.

Краснею из-за собственной глупости, и он, по-видимому, заметив мое смущение, разворачивается на пятках и добавляет:

– Одевайтесь теплее и приходите ужинать.

Встаю с дивана, продолжая прикрываться одеялом, которое весит килограмм десять, не меньше. Сажусь перед чемоданом, на котором уже нет дырявой черной пленки и расстегиваю молнию. В спешке вытаскиваю темные джинсы, свободный вязаный свитер кремового цвета и одеваюсь в считанные секунды. Достаю зеркало из косметички и с ужасом смотрю на собственное лицо. Нос и щеки неестественно красные, видимо, обморозила их пока валялась в снегу. На лбу красуется большое бордовое пятно, которое при дневном свете будет выглядеть еще ярче, а на подбородке и шее – такого же цвета царапины. Господи, до чего прекрасный день…

Вязаные носки мне очень нравятся, хоть и немного покалывают. Я не снимаю их. Хочу в туалет, но понятия не имею, где его здесь отыскать, и пока медленно выхожу из комнаты, в которой очнулась, внимательно осматриваю широкий светлый коридор, соединяющий три темно-коричневые двери с черными узкими стеклами. На обеих стенах со светлыми деревянными панелями под стеклянными рамками висят большие и яркие фотографии с изображениями снежных гор и улыбающихся лыжников в масках. Под каждой фотографией имеется надпись.

«Вова, Стас, Кира и Макс. 2003 год», – читаю я под фото с тремя мужчинами в масках и черно-рыжим псом, гордо восседающим на огромной куче снега.

Мое внимание прерывает тяжелый стук за очередной квадратной аркой, которая ведет к прихожей и, по-видимому, к кухне, откуда доносятся аппетитные запахи.

– Матерь Божья, я еле добралась до тебя! Если снегопад и правда будет валить всю ночь, нам придется очищать территорию целую неделю! – говорит громкий женский голос за стеной.

– А он будет валить, Свет, даже не сомневайся! – отвечает мужчина из кухни.

– Ну, знаешь, на носу открытие, а мы будем тратить… – отвечает ему женщина, но тут же замолкает, заметив меня в коридоре. – Ой.

Она пухленькая, почему-то именно такой я и представила ее, заслышав несколько секунд назад громкий и звонкий голос. На ней теплая вязаная кофта на молнии и утепленный черный комбинезон на широких лямках. Ее короткие темные волосы мокрые на лбу, круглое лицо красное от мороза, а тонкие губы накрашены ярко-сиреневой помадой.

– Как ты себя чувствуешь, милая? – спрашивает она, по-дружески дотронувшись до моего плеча. – Не болит голова? Ссадины на лице быстро пройдут, не переживай! Такую красоту ничто не испортит.

Удивленная гостеприимством и теплым отношением, я едва могу что-то ответить. Вместо этого сначала киваю, потом отрицательно качаю головой, и в конец, запутавшись, просто сконфуженно улыбаюсь.

– Владимир Павлович, а Снегурочка-то наша очень скромная, – говорит женщина, растянувшись в довольной улыбке.

– И чрезвычайно везучая, – добавляет мужчина, выглянув из-за угла. Он приятно улыбается мне, и я не могу не ответить ему тем же.

– Это точно! Ну, милая, проходи на кухню, выпьешь чаю, согреешься. Ужин-то готов, Владимир Павлович?

– Спасибо, но мне совсем не хочется кушать, – говорю я скованно. – Не могли бы вы сказать, где здесь туалет?

– Дверь за вами, – подсказывает мужчина. – Но не думайте, что вам удастся отказаться от ужина. Я ж старался!