– Хватит орать на меня! – не выдерживаю я, топнув ногой, словно маленький ребенок. – Я никак не смогу вам помочь, я не Геракл! Позвоните своему начальству, или к кому вы можете обратиться, когда что-то случается…

Водитель глушит мотор и вываливается из машины. Не хватало еще попасть под горячую руку, но стоять и молчать я тоже не могу. Ишь какой грубиян.

– Ты быстро бегаешь? – вдруг спрашивает он, уставившись на меня.

–…Чего?

– Ты молодая, добежишь до стоянки минут за тридцать-сорок, тут осталось-то не больше двух километров! Вызовешь подмогу.

Не верю собственным ушам и начинаю нервно смеяться:

– Это что, шутка такая?

– Твою мать, какие могут быть шутки, девочка? Мы застряли и нам нужно выбираться! Мой телефон здесь не ловит, твой, думаю, тоже. Никто из моих сюда не приедет, сама слышала, что в городе творится.

– Подождите-подождите, то есть вы – взрослый мужчина, отправляете меня, неизвестно куда, за помощью? – продолжаю хохотать я.

– А я, что, неясно выразился? Или у тебя уши отмерзли?

Нет, это уже переходит все границы, и я взрываюсь:

– Не понимаю, почему вы такой грубиян? Вы хамите мне с самого начала. Сначала швыряете мой чемодан в багажник, чтобы успеть выехать с парковки, не заплатив ни копейки за стоянку. Хотя было бы резонно подождать меня некоторое время за ее пределами! Потом нагло смеетесь надо мной за то, что я приехала сюда, видите ли дура, раз поперлась на север целенаправленно морозить свой зад! А теперь вы мне «тычете» и приказываете переться туда, – машу я рукой в сторону дороги, – в темноту, в полнейшем одиночестве, пока вы будете сидеть здесь, в своей теплой машинке, и ждать эвакуатор или бог знает кого еще?! Вы не доставили меня в пункт назначения, я не слабо стукнулась головой о стекло, и кто знает, к чему может привезти этот удар! Возможно, через пять минут я свалюсь в обморок и замерзну к черту, в этом чертовом месте, только потому, что вы, не соизволили оказать мне первую помощь и не попробовали самостоятельно найти выход из сложившейся ситуации!

С ума сойти, вот загнула.

Мой крик режет уши, нарушая зловещую тишину темного леса. Понятия не имею, что на меня нашло, но после моей пламенной речи чувствую невероятное облегчение, вопреки удручающим условиям, в которых мы с этим чудаком оказались.

Снег тает на моем горячем лице, приятно охлаждая кожу. Делаю глубокий вдох и не спеша выдыхаю, продолжая наслаждаться необычайной легкостью, которую не испытывала уже многие месяцы. Быть может мне стоит почаще выкрикивать свои мысли, чтобы становилось легче?

– Извините, – говорю спустя несколько минут, устало глядя на мужчину, – но я никуда не пойду. Здесь слишком холодно, а дороги я не знаю. В конце концов, нам может помочь проезжающий автомобиль…

– Ты видела хотя бы одну машину, на этой дороге? – уже спокойнее спрашивает мужчина. Я отрицательно качаю головой. – Вот именно. Пока сезон не начался – здесь глухо. Нам не откапать машину без лопаты и не выехать, потому что она прилично засела.

Наступает тишина, которая дает нам немного времени на раздумья. Меньше всего на свете я могла подумать, что застряну здесь в темном и холодном лесу с местным бородатым жителем, который, по-видимому, такой же трус как и я. Он ведь знает эти места и дороги, так почему бы ему не привести помощь? Решаю проверить связь на сотовом телефоне, но в карманах пуховика пусто. Вспоминаю, как писала сообщение Вике, после чего и началась вся эта заварушка, и судя по всему мой гаджет валяется сейчас где-то на полу в автомобиле.

С трудом добираюсь до машины и распахиваю дверь, не взирая на недавнее строгое замечание водителя. На потолке загорается тусклая желтая лампочка. Поднимаю какие-то буклеты с пола, под которыми и прячется мой телефон, хватаю его и иду обратно на середину дороги.

– Есть связь? – спрашивает водитель, бессмысленно очищая снег с крыши автомобиля.

– Нет.

Меня раздражает его голос и я отхожу подальше, в надежде, что появится антенна. Уже не чувствую холод и не обращаю внимания на огромные хлопья снега, которые липнут к ресницам и мгновенно тают, превращаясь в маленькие капли. Я просто хочу поскорее убраться отсюда, принять горячий душ и лечь в постель. Ей-богу, эти несколько часов так вымотали меня, что я даже реветь не смогу, как предполагала Вика.

Слышу как кто-то отвечает по рации, а водитель громко объясняет, что засел в огромном сугробе.

– Ну, что? Кто-нибудь приедет? – с надеждой спрашиваю я через пару минут.

– Кроме меня за город никто не выезжал, а там творится черт знает что. В ближайшие часов пять никто сюда не приедет. Снег будет валить еще очень долго, а видимость никакая.

Ожидаю продолжения, но водитель молчит и с грустью смотрит на свою машину, постепенно покрывающуюся снегом.

–…И? Что же нам делать?

– Оставаться в машине! Хорошо, что она еще заводится.

– Подождите, я не могу пять часов просидеть здесь, когда чуть ли не под боком находится база. Вы должны пойти туда и привести помощь! Сколько туда идти? Минут тридцать-сорок вы говорили?

– Это тебе идти туда полчаса, а мне с моими больными ногами понадобится целых два. За это время я успею замерзнуть, а снег спрячет мое мертвое тело.

– Господи, что вы говорите такое? – ахаю я, испугавшись его слов. – Неужели вы и впрямь собираетесь сидеть здесь сложа руки?

– А что я могу сделать?! – взрывается он, яростно пнув ногой снежный сугроб. Инстинктивно делаю медленный шаг назад, боясь, что в порыве злости бородач врежет мне по лицу. – Вечером по этой дороге вряд ли кто-то проедет, ведь ваш сезон еще не начался, а все таксисты – в городе, или в других населенных пунктах. Этот несчастный участок ведет только в ваши долбаные «Снежные холмы» и больше никуда! Нам, конечно, могло бы повезти, если бы эта дорога соединяла хоть какие-нибудь деревеньки, но она – тупик! Из-за снега я даже тебя не вижу, а ты стоишь в трех шагах от меня. Извини, что подверг тебя опасности, девочка, и не привез, как ты говоришь «в пункт твоего назначения», можешь не платить мне. Считай меня трусом, мне все равно, но я не брошу свою машину. Когда снегопад пройдет – за нами приедут.

Смотрю как он садится в автомобиль и говорит что-то по рации. В лесу раздается треск, заглушаемый шорохом падающего снега и шумом работающего двигателя. Если бородач прав и пешком до базы полчаса, то я вполне могу добраться туда на своих двоих. Другое дело – холодная темнота и причудливые тени, которые рисует мое воображение.

Глубоко вздыхаю, набираясь сил, и иду к машине. Забираю свою замшевую сумку и перебрасываю ее через плечо. Да, Лара бы не одобрила мое решение.

– Далеко собралась? – спрашивает водитель, убавляя обороты печки.

– В ваши долбаные «Снежные холмы», – недовольно отвечаю я его же словами. Хлопаю задней дверцей и открываю переднюю, чтобы лучше видеть и слышать водителя. – Дорога ведет прямо? Никуда не нужно сворачивать?

– Нет, она извилистая, с постоянными затяжными поворотами, но ты просто иди по ней и все.

Ни слов благодарности или напутствия он не говорит. Просто указывает дорогу. Вот она, местная доброжелательность.

– Когда люди с базы приедут вас вытаскивать, прошу, отдайте им мой чемодан.

– Точно! Чемодан же еще! – восклицает он и вываливается из машины. – Хорошо, что напомнила, а то я бы так и уехал с ним.

– Подождите-подождите! – кричу я, не понимая, почему он вдруг обходит свой горячо любимый автомобиль и останавливается у багажника. – Что вы делаете? Я говорю, что потом вы его отдадите людям с…

– На! – перебивает он, бросив мой чемодан в снег. Захлопнув крышку, обходит меня и возвращается на переднее пассажирское сиденье.

– Это, что, действительно местная доброжелательность такая? – вновь взрываюсь я. – Мне ведь тащиться со своими вещами намного дольше! Да еще и по снегу! Вы с ума сошли?!

– Девочка, я же сказал тебе – не надо мне платить. Просто бери свой чемодан и иди. Если кто-то приедет за мной раньше тебя – я уеду из этой чертовой дыры не оглядываясь. Мне сегодня столько знаков было послано, чтобы не ехать сюда, но я на все закрыл глаза ради несчастных трех с половиной тысяч. Я такой идиот!

– За весь вечер вы впервые сказали правильные слова, – ошарашенно добавляю я и в полнейшем недоумении смотрю на свой сваленный в снег чемодан.

Кому расскажи – не поверит. Бог мой, я впервые сталкиваюсь с такой всеобъемлющей тупостью и глупостью, лишенным здравого смысла существом, которого не то, что мужчиной, даже человеком назвать нельзя. Я обескуражена до такой степени, что долго не могу сдвинуться с места и заставить себя убраться от этого наглого и беспардонного индюка подальше.

Спустя несколько минут стараюсь вытолкнуть чемодан на дорогу. Сугробы на обочине слишком высокие и я умудряюсь набрать в угги много снега. Поправляю шапку, застегиваю пуховик и надеваю варежки. Вытаскиваю из чемодана ручку и иду вперед. Маленькие колесики увязают в снегу, который без остановки засыпает землю, и я буквально волочу багаж за собой. Иду по самому центру дороги, чтобы ненароком не свернуть в сторону. Мои глаза привыкают к темноте и спустя несколько минут воображение начинает рисовать причудливые картины, от которых по спине пробегает холодок.

Впереди мне чудится то горбатый медведь, то огромное чудовище, ловко прячущееся между деревьями. Снег скрипит под ногами и каждый мой шаг эхом отдается в темной чаще леса. Дышу ртом, хотя знаю, что это неправильно. Стараюсь идти как можно быстрее, но чемодан за спиной замедляет мой ход.

Что бы сказала Лара, если бы знала, что я иду по совершенно незнакомому месту в полном одиночестве, посреди холода и бесконечного снега? Задаюсь вопросом и сама не верю, что решилась на этот поступок. Я ведь та еще трусиха. Даже не решаюсь прокатиться на высоких горках, которые каждое лето работают в центральном городском парке.

Внезапный шум глубоко в лесу заставляет меня замереть на месте. Что-то глухо гудит и медленно перемещается из стороны в сторону. Внимательно вглядываюсь в гущу деревьев, окутанную зловещей тьмой, и ночные тени ловко играют с моим напуганным разумом. Я не шевелюсь и не дышу, боюсь, что одно едва заметное движение может навлечь на меня воображаемого зверя, притаившегося в сугробе. Ветки пушистых сосен содрогнулись и клубки тяжелого снега резко упали на землю.