Кик потрясло, что покупают все. Старые фотографии, китайский фарфор с трещинками, стекло; даже старая картонная коробка со столовым бельем и салфетками ушла за несколько сот долларов.

Она съежилась, когда выкатили тележку с ящиком, где хранились старые стаканы и стеклянные банки. Джефф запустил в него руку и поднял над головой один из дюжины стаканов для молока с изображением Ширли Темпл. Какой-то коллекционер дал за все шестьсот долларов.

Кик уже сбилась со счета, когда на сцене появился стол работы Пемброка. Она помнила, как он выглядел – грязный, с белыми подтеками, заваленный барахлом. Когда стол ушел за три тысячи с лишним, Кик опустила голову на руки. Похоже, выручка приближается к миллиону. Точно она не знала. Пусть этим потом займется Нива.

Когда Родена унесли, а публика столпилась в проходе, Кик осталась на месте. Раньше ей не нравилось быть в тени, но она сомневалась, что ее обрадует внимание публики, узнавшей, что Кик унаследовала все эти вещи.

Взяв плащ и сумку, она направилась по проходу на сцену, чтобы найти Ниву и Джеффри и поблагодарить их.

Кик увидела, как они, вне себя от радости, обнимаются и приплясывают. Едва она появилась, как они кинулись обнимать ее.

– Ты веришь в это? – не то плача, не то смеясь, спросила Нива.

– Нет, – улыбаясь ответила Кик.

– Поздравляю, детка! – воскликнул Джеффри, заключив Кик в объятия и приподняв ее.

– У нас есть шампанское, – сказала Нива, дергая Кик за рукав. – Давай откупорим бутылку.

Праздник начался. Все помощники Нивы и Джеффри окружили их, радостно шумя, хлопая друг друга по спинам и попивая шампанское из пластиковых стаканчиков. Кик удивилась, увидев прислоненный к стене большой портрет Лолли; прежде он висел в ее доме над камином.

– Джефф, ты его не продал? Джефф улыбнулся.

– Не-а. Снял с аукциона в последнюю минуту, подумав, что ты захочешь его оставить у себя. Я решил сам поторговаться за него. И как ни странно, выиграл.

Кик взглянула на портрет.

– Я рада, что ты так поступил, Джефф. Спасибо. Это очень важно для меня.

– Завтра один из ребят доставит его тебе. А теперь садитесь. Я разолью остатки шампанского.

Нива и Кик подошли к складным металлическим стульям, стоявшим вдоль кирпичной стены, и рухнули на них. Вдоль другой стены стояли вещи Лолли с ярлычками, подготовленные для доставки новым хозяевам. Кик впервые увидела их такими, и ее охватила грусть.

– О, Нива, посмотри на них, – сказала она, прикусив губу. – Похоже, что они прощаются друг с другом. Они так долго были вместе.

– Не надо, – засмеялась Нива. – Все они отправятся в прекрасные дома, где к ним будут относиться любовно и бережно.

– Понимаю, – нехотя согласилась Кик. – И все же...

– Вот вы и мисс Удача, – Джефф протянул Кик бокал шампанского.

Взяв его, Кик посмотрела на Ниву.

– А где твой? – спросила она. Покачав головой, Нива улыбнулась.

– Не могу.

– Мне еще надо кое-что подписать, – сказал Джефф, целуя Ниву в щеку. – Я тут же вернусь.

Они смотрели, как он промчался по сцене и исчез за кулисами.

Сделав глоток шампанского, Кик повернулась к Ниве.

– Почему ты не пьешь?

Нива опустила глаза.

– Потому что это может плохо повлиять на ребенка.

Слова Нивы не сразу дошли до Кик. Но, поняв их, она тихо вскрикнула:

– Нива! Ты беременна?

– Ну, еще не уверена. Но мы очень старались. Джефф хочет, чтобы мы поженились немедленно. Но мы с тобой знаем, что это невозможно. Ирвинг отравит мне жизнь, если только я попрошу его о разводе.

Кик допила остатки шампанского.

– Мне почему-то кажется, что Ирвинг никому уже не сможет отравлять жизнь после того, как выйдет мой материал.

– Кик, я и забыла. Как все прошло?

– Потрясающе! Люди так охотно помогали мне. Значит, ты не одинока, подружка, – потрепала ее по плечу Кик. – То, что ты рассказала о его прежней жизни, очень мне помогло. Хотя пока мне так и не удалось разыскать его первую жену, о чем я жалею. Материал я почти закончила. Осталось последнее интервью. Сегодня вечером в шесть.

– Да? И с кем же?

– Таннер Дайсон предложил мне встретиться с женщиной, работавшей в „Уинслоу-Хаус". Я это откладывала, сомневаясь, что она сообщит мне что-то новое. Набралось уже столько фактов, что Ирвинга вполне можно повесить.

– Нельзя ли мне ознакомиться с ними? – спросила Нива.

– Знай же, что Ирвинг в свое время занимался настоящим вымогательством. Поэтому, думаю, развод ты получишь без особых сложностей.

– Бедный Ирвинг, – вздохнула Нива.

– Который живет у меня в левом предсердии, – фыркнула Кик, собирая свои вещи и вставая. – Он заслужил все – сполна! Подожди, ты еще прочтешь мой материал.

Нива снова обняла Кик.

– Утром Джефф позвонит тебе. Скажешь ему, куда подогнать грузовик.

Кик удивленно взглянула на Ниву.

– Грузовик?

– С деньгами. Кик рассмеялась.

– Господи, еще и деньги! Кажется, я все еще не могу привыкнуть к этому.

Нива обняла Кик за плечи.

– Ты уже думала, что делать с ними?

– Мне придется найти себе приличную квартиру. В конце года дом будут перестраивать, и мне надо убираться оттуда. Потом, конечно, хочется побаловать маленького мистера или мисс Дансмор.

– О, Кик, – сказала Нива, взяв ее за руку. – Только подумай, ребенок! Я никогда не знала, что это такое. Ирвинг не хотел даже слышать об этом, а я не могла просить его. Но как же я люблю детей! У них такой запах! Я работала с одной женщиной, и она дала мне подержать своего малыша после купания. Как это замечательно!

Нива выпустила руку Кик.

– Пока, радость моя. Завтра поговорим.

На полпути Кик обернулась. В лучах света стояли обнявшись Нива и Джеффри.

Кик поняла, что не успеет дойти пешком до виллы Дайсонов на Парк-авеню. Стоял промозглый и холодный октябрьский вечер. Только что высыпали звезды, и Кик вспомнила о раздвинутой крыше в башне Лолли, о том, как они с Джо занимались в ту ночь любовью, укрывшись стегаными одеялами, которые он привез с собой.

Джо стал главным смыслом ее жизни. Она и представить себе не могла, как бы она без его помощи взялась за материал об Ирвинге. Он связал ее с людьми, которые не стали бы и говорить с ней, если бы не Джо. Дай Бог, чтобы материал получился, в этом будет немалая заслуга Джо.

– Мы с тобой – прекрасная команда, – сказал он прошлой ночью, когда она лежала в его объятиях. – И так должно быть всегда. Ты скоро останешься без крыши над головой, а у меня прекрасная теплая квартира. Что ты об этом думаешь?

Испугавшись того, что может за этим последовать, Кик отодвинулась и закрыла ему рукой рот.

– Не надо, – сказала она. – Пока не надо.

– Хорошо, – шепнул он, целуя ее пальцы. – Я подожду.

В тот день, когда он встретил ее в аэропорту, она поняла, что рано или поздно он задаст ей этот вопрос. Она знала, что он любит ее. И она тоже нежно любила его, но это не было страстью, такой, какую возбуждал в ней Лионель.

– Вот черт! – вырвалось у нее, когда она поскользнулась, наступив на мокрые осенние листья. Почему она не может забыть Лионеля? Почему не может раз и навсегда изгнать его из сердца? Несколько раз ей казалось, что она с этим справилась. Теперь, когда она подписывалась полным именем и трудилась не разгибая спины, чтобы опубликовать свою работу, ее снова начали преследовать воспоминания о Лионеле. Каждый раз, садясь за компьютер, она представляла себе, будто он читает и дает оценку тому, что она пишет. Это было нехорошо по отношению к Джо. Она честно рассказала ему о Лионеле. Он слушал внимательно и терпеливо, хотя она чувствовала, что ему больно. Он понимал, что она невольно сравнивает его с Лионелем, но мирился с этим.

Швейцар Дайсона прикоснулся к козырьку фуражки и придержал дверь.

– К Дайсонам, – сказала она, – мисс Батлер.

– Прямо наверх, – сказал он. – Миссис Дайсон ждет вас.

Кик надеялась, что не слишком задержится здесь.

Из-за плеча горничной Кик увидела, что навстречу ей идет потрясающе красивая блондинка.

– Здравствуйте, – сказала Кик, когда горничная исчезла с ее плащом.

На блондинке было длинное бархатное платье изумрудно-зеленого цвета.

– Джорджина Дайсон, – сказала она, пожав руку Кик и одарив ее ослепительной улыбкой.

– Здравствуйте, – улыбнулась Кик.

– Прошу вас в гостиную. Я хочу познакомить вас с моей подругой и коллегой.

Проследовав за Джорджиной через холл, Кик оказалась в такой красивой комнате, какую ей не случалось видеть не только в жизни, но даже в „Архитектурном обозрении". Отсветы заката падали сквозь высокие окна. Кик казалось, что ее окружает интерьер одного из старых мюзиклов Фреда Астора. Стены были почти белые, может, чуть розоватые. В этой комнате хотелось ко всему прикоснуться.

– Это Рона Фридман, – сказала Джорджина, и маленькая женщина лет тридцати с небольшим поднялась с дивана. В отличие от элегантной Джорджины, Рона была в джинсовом костюмчике и белой рубашке с мелкими цветочками.

– Привет, Кик, – пожала ей руку Рона. – Я слышала, вы работали с Лолли Пайнс?

– Я мелкая сошка по сравнению с Лолли, – сказала Кик, присаживаясь на другой конец дивана. – А вы знали ее?

– Мы хотели, чтобы она сделала нам книгу. Это было года три назад. Мы несколько раз встречались в связи с этим. Она любила вести переговоры за ленчем, то ли в „Ла Кот Баск", то ли в „Ла Гренуиль". Однажды я побывала в ее огромном старом доме над Центральным парком. Там я впервые и увиделась с Ирвингом Форбрацем.

– Был ли там кто-нибудь еще? – спросила Кик, подумав, стоит ли вытаскивать блокнот.

Рона подняла глаза к потолку.

– Дайте-ка припомнить... я, мой босс, помощница Лолли и Ирвинг. Он тогда был ее агентом.

– Да, и к тому же поверенным, – добавила Кик.